Смертельно влюбленный - Браун Сандра (полные книги TXT) 📗
Трюк с ухом обычно работал безотказно. После этого Диего рассказывачи то, что он хотел узнать, и он в благодарность прекращал мучения жертвы, быстрым взмахом перерезая ей горло. Только один мужчина продержался до тех пор, пока не были отрезаны оба уха и нос. Но он был крепким сукиным сыном.
Диего надеялся, что с банкиром не придется возиться так долго. Ему не нравилось находиться в доме. До Диего вдруг дошло, что Уоллес вполне мог успеть нажать на какую-нибудь беззвучную сигнализацию, что-то типа тревожной кнопки, сообщающей полиции, что в дом проник злоумышленник. Но он отмел эту мысль. Но Диего не прожил бы долго, если бы был склонен проявлять беспечность.
И теперь, через пять минут этой вот пляски с бубном, он приготовился покончить с Уоллесом и сказать «до свидания» Бухгалтеру.
— Еще один раз. Последний. Даю тебе последний шанс. Потому что такой вот я добрый парень. Где Тори?
— Клянусь, что не знаю, — произнес Уоллес. — Сегодня рано утром я получил от нее короткое сообщение о том, что ей надо срочно покинуть город.
— И куда она отправилась?
— Про это ничего не сказала.
— Где твой телефон?
— Я оставил его в офисе.
Считаешь меня идиотом! — Крик Диего эхом отразился от мраморных стен ванной. Взмах бритвы — и Уоллес лишился половины другого уха.
Банкир словно подавился воздухом, который вдыхал, но на этот раз не вскрикнул.
— Я бросил телефон в кресло, когда вошел в спальню, прежде чем пойти в туалет, — сказал он. — Пойди посмотри, если не веришь.
— Я вижу, что ты пытаешься мне нос натянуть!
— Вовсе нет. Клянусь!
— Ты хочешь, чтоб я пошел посмотреть, в спальне ли твой телефон. Отлично! Но сначала мне придется тебя убить, потому что я не отпущу тебя, пока ты не скажешь мне то, что я хочу знать, или пока не будешь мертв, — он подождал, пока до Уоллеса дойдет смысл сказанного. — Мне-то, в общем, все равно, а ты сам решай.
— Я думаю, что ты убьешь меня в любом случае.
— Скажи мне, где Тори.
— Я не знаю.
— Где она?
— Если бы знал, был бы вместе с ней. Я не знаю. Но если бы и знал, все равно бы тебе не сказал.
— Говори, где она, или умрешь в следующие пять секунд!
— Ни хрена я тебе не скажу. Я люблю ее.
Диего двигался быстро и бесшумно, как змея. Но он не перерезал Уоллесу горло. Вместо этого он приложил его башкой об унитаз. Тело толстяка тяжело шлепнулось на мраморный пол, а лоб оставил на краю унитаза причудливый кровавый узор.
Диего взял полотенце с монограммой и вытер лезвие бритвы, затем сложил ее, засунул в карман и вышел из ванной. Сотовый лежал именно там, где сказал Уоллес. Со своего наблюдательного пункта Диего пропустил момент, когда банкир бросил его в кресло, прежде чем пойти облегчиться.
Диего быстро спустился вниз. Стараясь, чтобы его не заметили в окнах, выходящих на фасад дома, он отправился в кухню, через которую вошел в дом. Там горела всего одна лампа над плитой. Поднеся к лампе сотовый Уоллеса, он открыл раздел с сообщениями. Тори. Восемь сорок семь. Она писала, что надо срочно уехать из города, но не сообщала, куда. Затем Диего посмотрел список звонков. Куча исходящих на номер Тори, и ни одного от нее. Толстяк говорил ему правду.
Диего достал свой телефон и позвонил Бухгалтеру.
— Я добыл номер мобильного Тори Шайрах, — сообщил он.
— Мне нужен был не номер, а местонахождение.
Диего продиктовал номер и объяснил про сообщение в телефоне Уоллеса.
— Все это хорошо, — голос Бухгалтера звучал весьма напряженно. — Но где она?
— Уоллес не знает.
— Ты не смог из него вытащить?
— Он не знает.
— Не знает? В настоящем времени?
— Чего мы добьемся, убив его?
— Что с тобой случилось, Диего? Мертвец не сможет тебя опознать.
— Уоллес и так не сможет. Он меня не видел.
В трубке повисла тяжелая пауза, затем снова послышался голос Бухгалтера:
— Ты сейчас где?
— Все еще в доме.
— Так попробуй еще раз. Кроме ушей, у него есть пальцы на руках и ногах. Пенис, в конце концов.
— Это ни к чему не приведет.
Диего всегда доверял своим инстинктам, а Боннел Уоллес явно был человеком, который умрет, защищая любимую женщину.
— Он говорит, что не знает, где Тори, и я ему верю, — с нажимом произнес Диего.
— Никаких свидетелей!
— Я же говорил вам уже, что меня он не видел, а вас я не упоминал.
— Ты никогда не оставлял жертву в живых. Что случилось сейчас? Откуда такая мягкость?
— Это не мягкость. Просто мои мозги все еще при мне. Убивать Уоллеса рискованно, потому что я не могу смыться из его дома по-тихому. Как только открою дверь, заорет сигнализация. И если я не успею убежать от полиции, не хотелось бы быть пойманным на трупе.
— Ты отказываешься добыть то, что тебе было заказано?
— То, что мне было заказано, добыть невозможно. Глупо убивать человека из-за информации, которой у него нет.
И снова на другом конце линии послышалась зловещая тишина.
— Ты уже дважды разочаровал меня на этой неделе, Диего. — От шелковых ноток в голосе Бухгалтера у него побежали мурашки по спине.
Все, кто знал что-нибудь о Бухгалтере, были осведомлены и о том, что происходит с людьми, которые разочаровали или подвели этого человека. Диего не боялся, что с ним могут поквитаться. Он был слишком ловок и изворотлив, чтобы даться им в руки. Но Бухгалтер мог наказать его другим способом…
И вдруг он понял кое-что такое, что обрушилось на него, словно тонна кирпичей. Во второй раз.
Желудок Диего болезненно сжался. Казалось, его вот-вот вырвет. Отсоединившись, он, не задумываясь ни на секунду о последствиях, распахнул дверь кухни. Сработала сигнализация. Звук был оглушительным, но Диего почти не слышал его. Тот страх, который поселился внутри его несколько секунд назад, оказался куда сильнее страха ареста.
Он пробежал по каменной террасе, затем по газону. Когда Диего добрался до стены, ему уже не хватало воздуха, но он не стал останавливаться, чтобы перевести дыхание. Он быстро взобрался наверх по какому-то вьющемуся растению, вылез на стену и спрыгнул оттуда, тяжело приземлившись на землю четырьмя метрами ниже. Его колени приняли на себя силу удара и чудовищно заболели, но боль не замедлила его бег.
Диего слышал сирену приближающейся полицейской машины, но все равно воспользовался кратчайшим путем к краденому автомобилю, на котором приехал, хотя для этого пришлось бежать по открытой местности, а не красться в тени.
Никто не остановил его. Добравшись до машины, Диего был мокрым от пота. Руки его тряслись, и он едва смог завести двигатель. Не обращая внимания на запрещающий знак, он резко тронулся с места, тормоза оглушительно завизжали.
Он сжимал руль пальцами, ставшими белыми, как кость, от страха и ярости. Диего никогда не учили молиться, он не знал никакого бога, и сейчас он торговался с абстрактной высшей силой и взывал к небесам, которые, он надеялся, слышали его мольбы.
Нарушив свое незыблемое правило, Диего погнал машину прямо к дому. Остановился у входа так резко, что запахло жженой резиной. Выскочил, не заботясь о том, чтобы заглушить двигатель или хотя бы закрыть дверцу.
Замок с двери, которая стояла сейчас распахнутой, был срезан автогеном. Диего вбежал внутрь и очутился в кромешной тьме. Пробежав по коридору, он кинулся вниз по ступенькам, которые знал на ощупь.
Добежав до низа и увидев распахнутую дверь в комнату, он резко остановился. Дыхание его вырывалось наружу со свистом, и это был единственный звук во всем заброшенном здании. Он подумал, что мог бы умереть прямо сейчас от боли, пронзившей грудь. Диего почти надеялся, что это произойдет и он будет избавлен от необходимости увидеть то, что находилось внутри.
Но он должен был пройти через это.
И он заставил себя сделать еще несколько шагов и войти в освещенную комнату, которая казалась ему таким безопасным убежищем. Еще вчера.
Изабель лежала на спине на кровати. Ее раздели и уложили в неприличную позу. Мерзавцы надругались даже над ее лицом, которое все было в синяках и царапинах. Также виднелись следы укусов, глубоких укусов, разорвавших ее нежную золотистую кожу. Еще кругом была сперма. И кровь.
