Тигриные глаза - Конран Ширли (бесплатные полные книги txt) 📗
После она лежала в истоме удовлетворения и слушала, как бьются их сердца. Она была вся переполнена счастьем, а к горлу уже подступал комок горечи из-за предстоящей разлуки.
— За два года после смерти Анни, — прошептал Поль, — у меня были другие. Но не было любви. Мне не хотелось любить.
— Поль, твоя мать говорила что-нибудь?
— Да, — отрывисто произнес Поль, вспомнив, как негодовала мать, когда он забирал у нее девочек после поездки в Аркашон, Незаметно оттеснив его в свою спальню, она указала на распятие в изголовье старой деревянной кровати.
— Уже не время для намеков. — Она перекрестилась. — Твои шашни с англичанкой зашли слишком далеко! Я прошу тебя уважать нашу религию, мой сын. Она замужняя женщина, а по возрасту годится тебе в матери.
— Мама, я всего лишь на десять лет моложе Плам. Ни меня, ни ее это не заботит.
— Это не единственная проблема.
— Я знаю, мама.
Вначале Поль говорил себе, что он для Плам всего лишь увлечение на отдыхе, всего лишь флирт. Потом он убеждал себя, что у них все будет происходить только на его условиях. Он пошел на жертвы и риск, чтобы зажить своей собственной жизнью, и был уверен, что никто и ничто не помешает ему в этом.
Но когда Плам согласилась с его принципами и с готовностью одобрила его образ жизни, он задумался, а какой эта жизнь окажется для нее, если они поженятся. Проблема заключалась не в том, что она была иностранкой или замужней, а в том, что она совершенно не вписывалась в жизнь Волвера, как если бы имела зеленую луковицеобразную голову с двумя торчащими из нее антеннами. Хотя в Волвере все понимали, что женщинам приходится работать, никто не допускал, что у них может быть карьера. Это, по всеобщему мнению, нарушало естественный ход вещей. По этой причине Плам всегда выглядела бы в их глазах белой вороной. Но имеет ли это значение?
Мать Поля, конечно, считала, что имеет.
— Из этого ничего не выйдет! Она прекрасная соседка, но она не нашего поля ягода. Она иностранка. Причем сумасшедшая. Приезжает сюда раз в десять лет, чтобы развлечься. Это ненормальное поведение, мой сын… А посмотри, какие она рисует картины. Я видела их однажды. Это сплошное помешательство. Она эксцентричная, несерьезная женщина. Так что, надеюсь, этот эпизод тоже несерьезный… — Мадам Мерлин опять осенила себя крестным знамением.
— Все это очень серьезно, мама.
— Нет! У тебя, мой сын, есть естественные мужские потребности, тебе нужна жена, так же как девочкам нужна мать. И, конечно, все мы надеемся, что однажды… Но эта… она не умеет даже готовить.
— Она умеет, но не любит заниматься этим. А я люблю. — Он мягко дал понять матери, что пока не готов обсуждать дальше столь важный для него вопрос.
Но по пути домой, пока девочки, взявшись за руки, бежали впереди вниз по холму, он напряженно размышлял, неужели женитьба на Плам может оказаться такой трудной, как кажется матери.
И сейчас, глубокой ночью, он опять спрашивал себя о том же самом, глядя на Плам, клубочком свернувшуюся у него под боком. Послышались сдавленные рыдания.
— В чем дело? — Он протянул руку и повернул ее к себе. При свете луны она казалась совсем хрупкой и беззащитной.
— Мне страшно подумать, что я должна уехать от тебя, Поль.
— У тебя нет необходимости уезжать. Ты можешь остаться здесь. Мы могли бы пожениться.
Плам села, обхватив голые плечи руками, словно защищаясь, и медленно проговорила:
— Поль, я очень много думала о том, чтобы остаться с тобой — в качестве жены или любовницы.
— Я знаю. Я тоже думал над этим.
— Я боюсь совершить какую-нибудь женскую глупость или допустить поспешность, бросив все, что у меня есть, и, возможно, вызвав массу несчастий из-за романтической иллюзии. Я видела так много женщин, которые ставили всю свою жизнь на одного мужчину.
— Мужчина тоже ставит все.
— Не вес абсолютно и не так самозабвенно. Почему женщины идут на такой риск?
— Потому что надеются на чудо, — шепотом сказал Поль.
— Я не знаю ни одной замужней женщины, которая продолжает считать, что живет с самым несравненным возлюбленным и лучшим на свете мужчиной. Все свелось к тому, чья очередь выпускать во двор кошку. — Плам дотронулась рукой до его лба. — Это слишком большая ставка. И я уже дважды делала ее. И оба раза проигрывала.
Она почувствовала, как напрягся Поль. — Я не предлагаю тебе розовые иллюзии. Я предлагаю реальность.
— Поль, постарайся понять, почему я нервничаю, — умоляющим тоном проговорила она. — Два развода…
— Тогда давай испробуем альтернативу женитьбе. Может быть, что-нибудь вроде возобновляемого контракта. На пять лет или, возможно, на двадцать, если захотим иметь детей. Контракт — это не постоянное обязательство. Во всяком случае, никто не рассчитывает на это.
— Похоже на планирование развода.
— Напротив, брачные контракты избавляют от горечи разводов. Ты просто ждешь, когда истечет срок, и все.
— Твоя мать не так представляет себе твою семейную жизнь.
Поль взял ее за плечи.
— Нереальные и старомодные взгляды на брак не должны мешать нашему счастью. Зачем проводить остаток жизни с кем-то, если ты любишь меня?
— Теперь ты скажешь, что у меня только одна жизнь и иногда надо идти на безрассудство. А что, Торо тоже отличался этим?
— Отнюдь. Но почему бы тебе не разделить твою проблему на несколько частей? И не связывать свой уход от мужа с приходом ко мне. Здесь всего три принципиальных вопроса.
— На самом деле два.
— Нет, три. Потому, как мне кажется, что тебе необходимо еще прийти к согласию с собой, ведь ты не только ищешь чужие подделки, но и хочешь выяснить, а не есть ли такая же подделка твоя собственная жизнь.
— Неужели это так заметно?
— Не каждому. Ноя люблю тебя и вижу, что ты не в ладах с собой — bien dans sa peau, как мы говорим во Франции. Тебе неуютно в твоей коже.
— Конечно, мне не хотелось бежать от одного замужества к другому, тогда как проблема может заключаться во мне самой.
— Вот поэтому я хочу помочь тебе в обоих поисках.
Стоял прекрасный весенний день, и глаза у Плам, как сказал Поль, казались такими же синими, как небо над головой. Яркое солнце на улице Жакоб делало интерьер салона Монфьюма еще более мрачным, чем обычно.
Как только на входе звякнул колокольчик, навстречу им лениво двинулся мсье Монфьюма, небрежно засунув руки в карманы зеленого кардигана, из-под которого выглядывала темно-голубая рубаха с вязаным галстуком, непременным атрибутом выходного наряда французского интеллигента средних лет.
— Чем могу служить? — Его хитрые глазки буравили Плам из-за шестиугольных стекол очков без оправы. Маленький рот с поджатыми губами не оставлял никаких надежд на то, что он может сболтнуть что-то по неосторожности.
Вперед выступил Поль в блейзере цвета морской волны, который, по его словам, он надевал только для встречи школьного начальства. В голосе у него звучали скучные нотки утомленного делами правительственного чиновника, а своим поведением он напоминал детектива, занятого рутинной работой. Достав из «дипломата» папку с диапозитивами, Поль обратился к хозяину:
— Нам хотелось бы обсудить с вами кое-какие голландские картины.
И тут Монфьюма вспомнил Плам. Его губы сжались еще плотнее, а взгляд стал настороженным. Торчавший за его спиной светловолосый помощник с простоватым лицом, казалось, тоже встревожился.
Внимательно выслушав Поля, Монфьюма вежливо-оскорбительным тоном поинтересовался, какое ему до всего этого дело.
С тем же скучающим видом Поль объяснил, что наводит справки по поручению леди Бингер из Австралии, мисс Синтии Блай и миссис Сюзанны Марш из США, от имени Центрального музея в Бостоне и Британского института изобразительных искусств в Лондоне.
Произнесенные невыразительным тоном слова Поля звучали, как показалось Плам, правдоподобно и угрожающе. «Если бы я была на месте Монфьюма, — подумала она, — я бы занервничала».
