Я-злой и сильный (СИ) - "Андрромаха" (библиотека электронных книг txt) 📗
«Тебе не надоело шляться, дрянь?» – шептал Кэп сердито. – «А ну - быстро домой! Чтоб впереди меня бегом бежал! Тогда не буду бить».
Он не допускал мысли, что Тёма ослушается. Он не мог больше ждать, он должен был сегодня же забрать то, что принадлежит ему.
Народу из дверей поликлиники выходило всё меньше. Кэп прикурил вторую сигарету. В предвкушении встречи настроение улучшилось. Он поморщился лишь, когда подъехал и, закрыв обзор, остановился рядом джип – такой, какие снимают в сериалах про миллионеров и бандитов. Пришлось на коляске отъехать на пять метров вправо, чтоб снова видеть крыльцо. Наконец, появился Артем. Сердце Кэпа сладко стукнуло, он невольно залюбовался: Тёмке очень шли короткое пальто и ушанка.
«Я не буду тебя бить!» - прошептал он, уже улыбаясь. – «Как я соскучился!» - добавил то ли в обращении к Рыжему, то ли только для себя.
Артём сбежал со ступенек. Кэп улыбался от уха до уха. Но то, что случилось через секунду, было нокаутом, нежданным ударом под дых. Мужик в джипе коротко тронул клаксон. Артём привычно, будто в тысячный раз, подошел, потянул пассажирскую дверь. Растерявшийся Кэп смотрел через стекло, как он поднимает с сиденья огромный букет роз и что-то говорит водителю. Тот ответил. И улыбка – родная, Тёмкина несмелая и робкая улыбка – осветила кабину. Джип медленно тронулся… Кэп забыл, как дышать. Машина набрала скорость. И, перед тем, как она скрылась, на повороте, на секунду снова стало видно Артёма с большим букетом в руках.
Кэп не помнил, как добрался до дома. Сразу включил комп и зашел на «Амбразуру», дождался появления Мадьяра, написал с нового ника:
«Иван, это – «Злой и сильный». Разбань меня, пожалуйста. Надо поговорить».
«Ты меня достал», - ответил Мадьяр. – «Ну, разбанил. И - что?»
Уже со своего аккаунта Кэп напечатал:
«Что за пидор возит Тёму на джипе?» - и лишь в последний миг одумался, заменил слово «пидор» на «хрен».
«Крутой хрен», - ответил Мадьяр. – «Круче только яйца. Полистай городские новости на сайтах – он там часто мелькает».
«Тёма нашел спонсора?» - съязвил Кэп.
«Почему «спонсора»? Просто – Человека. Который любит его. Который его ни разу не ударил. Который забирает его с работы, дарит розы и пригласил в Нью-Йорк на Новый Год».
Чтоб ничего не писать про Нью-Йорк, Кэп напечатал:
«Тёма любит розы?»
«Да», - просто ответил Мадьяр. – «А ты что ему дарил?»
«Ничего», - даже в напечатанной фразе видна была растерянность.
«Ты – свинский жлоб».
Отвечать Кэп больше не смог. Одна фраза добила, уничтожила его:
«Тёма любит розы».
Он прокручивал в памяти начало их отношений и думал: с чего он вообще взял, что Рыжему нужна грубость, «сильная рука», насмешки? Он вспомнил, как ехидно тыкал Тёму носом в его любовь, как глупого щенка тычут в сделанную им лужу. Он стремился высмеять его, задеть побольнее. А Тёма – любит розы. Улыбается, когда ему дарят цветы. Читает на память стихи о любви. Он – романтичный, нежный, хрупкий. Но Кэп с самой первой секунды причинял ему боль. И отчего-то решил, что Тёмка любит боль. А он просто любил его, Кэпа. Защищался от него, как мог. «Лёшка, не бей! Я ничего не сделал!» - отчаянный крик и поднятые над головой для защиты от удара руки. «Я – хирург, и всё, что касается боли, для меня – мимо секса». Каким нужно было быть глухим, слепым, бездушным, чтобы не слышать и не понимать этих слов?!
Зато теперь Судьба смягчилась к Тёмке, завалила подарками: заботливый любовник, роскошные букеты, Новый Год в Нью-Йорке…
- Что ж, Рыжик, будь счастлив! – сказал Кэп негромко.
Он выключил ноут, оделся, покатил в магазин и, объехав все полки, выставил на транспортер у кассы шесть бутылок водки.
* * *
Всё же был у Лёхи Шумилина Ангел-Хранитель! В сложные, злые минуты спускался откуда-то со звездной вышины и укрывал своими сильными крылами. Тогда, на Кавказе, в день взрыва. Летом, когда Лёха в петлю лез от сумасшедшей боли. Сейчас, когда решил упиться и не жить.
Пил Кэп три дня. Спасибо, в самое первое утро хватило мозгов позвонить на работу и соврать, что - болен. Похмельно-хриплый голос сошел за простуженный. А потом Кэп выключил мобильник и залился водярой по самые брови. Медленно текли воспоминания: как Рыжий пришел сюда, на эту кухню, с бутылкой и батоном колбасы, как в любви признался с бухты-барахты, как отдался в первый раз – безмолвно и кротко. Кэп гладил пальцами открытые на экране компьютера Тёмкины фотки. Мысль возвращалась к недавнему: вот Артём сбегает по ступеням больницы, улыбаясь чужому мужчине, вот берет в руки букет, вот привычным жестом захлопывает за собой тяжелую дверь джипа…. Боль теснила дыхание, и Кэп начинал хлебать сорокоградусную из горла, пока не наступал тупой, безразличный покой... На третий вечер он пытался просечь пьяными мозгами: пора ли ехать в магазин «за ещём», или водки хватит до утра? - когда зазвонил городской телефон. Он нетрезво откликнулся:
- Н-н-н-дааа?
И энергичный Ильяс выдал заготовленную фразу:
- Лёх, как дела? Гостей принимаешь? – потом среагировал на Лёхино мычание и запнулся: - …Ты пьян?
- Неее, - попытался отбрехаться Кэп. – Устал просто. Сплю.
Но ложь была слишком очевидна. Голос Ильяса заледенел:
- Виталик приехал. К тебе собирается… Примешь?
- Чалый? – выдохнул Кэп. – Конечно. Жду!
Это Виталик Причалов, для друзей – «Чалый», вдвоем с Ильясом вытащил из-под обстрела Кэпа, когда ему оторвало ноги. Дружба их прошла крещение огнем и кровью и осталась уже, наверно, на всю жизнь. Ильяс в гости к Чалому в Москву ездил каждый год: один или с Файкой. И Чалый при случае заруливал в Брянск к боевым товарищам.
Кэп в ожидании гостя постарался привести себя в норму: достал банку огурцов, выпил, сколько смог, рассола, сунул голову под холодный кран, но протрезвелось несильно. Дверь Виталику он открыл с мокрой шевелюрой и мутными глазами.
- …Твою дивизию! Ты – пьешь? – Чалый встал в дверях, как вкопанный. – А Ильяс говорил: завязал.
- С пьяными не общаешься? – огрызнулся Кэп. – …«Даже чаю не попьете?»
Чалый огорченно дернул плечом, прошел в квартиру, протянул для пожатия руку:
- Ну – здравствуй, приятель!
- Водку будешь? – голос Кэпа был виноватым.
- Чаю сделай. …Живешь-то - один?
- Один. Кому безногий нужен? – хмыкнул Кэп.
Он поставил чайник, порылся по шкафам. Нашлось кое-что: конфеты, которые покупал для Татьяны, миндальные орешки в карамели – еще от Рыжего остались. Хлеба не было. Достал из холодильника Танькину кастрюлю щей, открыл крышку, поморщился и сунул обратно на полку.
- Ты к нам на Новый Год?
- Нет, я - по делу, - Чалому трудно было скрыть, как он расстроен. – К тебе. А ты – пьешь.
- Ко мне? – покосился на него Кэп. – Ну, выкладывай!
- Вот! – Виталик вынул из пакета и плюхнул на стол толстую пачку купюр.
- Что это? – опешил Кэп.
- Сто семьдесят тысяч. Тебе на протезы. Ребята собрали в Москве. Без отдачи.
Кэпа словно к месту пригвоздило. Чайник кипел на плите, звенькая крышкой. Виталик брезгливо перекладывал в раковину грязную посуду со стола. А Кэп смотрел на деньги, и у него дрожали руки.
- Вы с ума сошли?
- Дали, кто сколько смог. Кто – пятьсот рублей, кто – штуку. Один бизнесмен двадцатку доложил. Он сам воевал в девяносто шестом, ранен был, лечился, в теме…
- Я не возьму! – Кэп обреченно опустил взгляд. – Не надо.
- Если боишься пропить – не бери! – Чалый посмотрел пронзительно и прямо.
- Не боюсь. Просто… как я им всем?… Мне же нечего дать.
- Никто от тебя ничего не попросит. Это Совет ветеранов собрал. Ты не один такой. Мы многим помогаем.
- А почему – сто семьдесят?
- Мало?... У нас есть, кто в медицине разбирается. Сказали – хватит на неплохие протезы. Вот – телефон, куда звонить, - Чалый вынул из кармана и положил сверху на деньги визитку медцентра.
Кэп закусил губу. «Неплохие протезы» - неплохо, конечно. Но как он мечтал о тех, которые уже примерил!... Почти живые, послушные, чуть пружинящие на каждом шаге «ноги». Он с десятого шага их уже сам передвигал! А потренироваться, и станет – нормальным. Как все! Нетрезво путаясь в цифрах, он взялся считать: здесь - сто семьдесят, еще двадцать две – в ящике стола, пятнашку дадут на зарплату, по пять штук можно у Ильяса и Серого перехватить на месяц-другой. Мать порывалась отдать свои «смертные»: полтинник, наверно. Ей нужно будет раньше всех вернуть. Если всё сложить, то сколько не хватает? Шестьдесят или семьдесят? Можно взять кредит. У него же ж – зарплата!