Раненое сердце (СИ) - "полевка" (лучшие бесплатные книги .txt, .fb2) 📗

- Нет, – Альби мягко улыбнулся и погладил руку Ошая, – все не так страшно, как кажется со стороны. Те омеги действительно были виновны. Они пытались отравить эмира, а за это в любом обществе по голове не погладили бы и конфет в карман не насыпали. Не судите о конечном результате, не зная всей истории.

– Расскажешь мне? – Ошая смотрел на Альби с интересом, как будто увидел его впервые. – Мне очень интересно услышать твой вариант событий.

- Вы напрасно считаете омег Сабаха слабыми и безвольными дурачками, – Альби поправил перстень, который подарил ему Айдан, и улыбнулся, – на Сабахе хватает серых кардиналов, которые умудряются шепотом командовать и добиваться всего, что посчитают нужным. Да, не все омеги обладают возможностью делать, что хотят, но поверьте, сбрасывать их со счетов не стоит.

А потом Альби стал рассказывать о том, чему сам был свидетелем. И в этот раз промолчать о своем участии и настойке «развяжи язык» не получилось. Альби выложил Теодору все, как священнику на исповеди, все свои мысли и переживания, и замолчал только, когда увидел, как Теодор взволнованно разминает пальцы и кусает губы.

- Такой скорый суд, – Теодор болезненно поморщился, как будто весь этот разговор доставлял физическую боль, – неужели нельзя было сохранить им жизни? А как же милосердие к раскаявшемуся преступнику? Надо было сохранить им жизнь, чтобы они смогли искупить свою вину, – Теодор взмахнул руками, – хотя вся их вина лишь в том, что у них не было даже шанса на нормальную семью и детей! А Камиль и Шамси? Да, они были возможными зачинщиками заговора, но только вот, если бы эмир был на самом деле толковым хозяйственником, то у них изначально бы ничего не получилось. Да, визирь, скорее всего, подворовывал бы, так же, как и ключник, но насколько я понимаю, здесь это едва ли не норма. У многих эмиров визири – сыновья-беты, и они сквозь пальцы смотрят, когда те позволяют себе чуть больше, чем остальные. Все же, родная кровь и всякое такое, а тут их избивали кнутом у столба прямо на глазах родных пап, по-вашему, оми… Бедное родительское сердце! Видеть, как твоего ребенка рвут в клочья!

- Они своей жадностью довели эмират до нищеты! – Альби сжал кулаки и гневно сверкал глазами, – в городе дети с начальной стадией дистрофии из-за регулярного недоедания! А женщины с началом катаракты и ослабленными костями, и все из-за того, что на карточки работающим мужчинам с каждым годом выдавали все меньше и меньше продуктов! А альфы, которые ходят в обносках! У них на подметках сапог были дыры, а одежда была ветхой и рвалась от резкого движения! – Альби потряс кулаками и почти кричал, – продукты для общины покупали самого низшего качества! Мясо, только если на охоте повезет, по маленькому кусочку, а фрукты покупали только для гарема! Даже детям в питомник кроме фиников ничего другого не перепадало! И после этого вы будете их жалеть? Они думали о людях, когда наполняли сундуки драгоценными камнями?

Теодор растерялся и даже немного отшатнулся, когда на него едва с кулаками не набросились. Альби заметил испуг в глазах омеги и сам испугался своей вспышки гнева.

- Простите, простите, я не хотел вас испугать, – Альби опустил руки и виновато нахохлился, – если бы вы видели, до какого отчаяния были доведены люди, вы бы не жалели преступников…

- И ты прости меня, – Теодор виновато прикоснулся к плечу беременного омежки, – я не должен был судить, глядя на ситуацию только со стороны омег. Но меня эта история с казнью без суда и шанса на помилование просто подкосила. Я ведь привез сюда детей-ДЦПешников. Пятьдесят человек. Тридцать омег, десять бет и десять альф. Мы рассчитывали оставить их на выздоровление со своими врачами, как некий образец контрольной группы, но услышав, что названный отец Тиграна так поступил со своим гаремом, скажу честно, испугался. Испугался, что поторопился привезти сюда детей, и в первую очередь, омег. Они там в разном возрасте, от пяти до пятнадцати лет, и с разной степенью болезни. Как бы ни хотелось увидеть их здоровыми, но оставлять их в подобном обществе стало очень страшно.

- Не бойтесь, – Альби мягко улыбнулся, – Сабах меняется, и те дети будут жить в новом обществе. Люди, что рассказывают вам о Сабахе, по всей видимости позабыли вам рассказать о тех новшествах, которые произошли за последние пятнадцать лет. Вам надо познакомиться с омегами Сабаха лично. Среди них действительно много ярких людей, я уверен, вы будете от них в восторге!

- Хорошо, – Теодор улыбнулся, пытаясь скрыть неловкость, – я обязательно познакомлюсь с новыми омегами Сабаха. Я действительно очень мало знаю о Сабахе и отношусь к нему с опаской. Меня очень смущает, что на меня здесь смотрят как на муджадида, а я мало того, что другой веры, так еще ужасно теряюсь, когда на меня смотрят с таким огнем во взоре. Одно дело фанаты в родной Федерации, я хотя бы знаю, что от них ожидать, а здесь крупные альфачи, которые кружат рядом, как стая голодных тигров. У каждого из них мало того, что оружие, так еще и твердая уверенность, что они имеют право казнить и миловать. Каждый из них уверен в своей непогрешимости и имеет четкое понимание, что хорошо, а что плохо. Они, по моему мнению, живут без полутонов и сомнений: этот плохой – казнить, этот хороший – наградить!

- Нет, все не так, – Альби улыбнулся и задумался, – они просто люди. Да, облеченные властью, но они все разные. Есть благородные, мудрые правители, но хватает и подлецов, и негодяев. А еще есть наивные идеалисты, которые считают, что если сам живешь честно, то все вокруг такие же честные люди. Но у них действительно очень закрытое общество, и доброе имя важнее богатства. Они все про всех знают, кто был отец, кто дед, что хорошего или плохого сделал, насколько был отважен как воин или был слабым и уступал соседям в пограничных схватках за оазисы.

По родителям судят о детях, а бесчестье сына может опозорить отца. Когда прошла Революция наследников и появились «новые» эмиры, те, кто казнил собственных отцов и забрал власть по праву меча… – Альби задумался, – даже не знаю, как объяснить. Они, конечно, эмиры, и совет Меджлис подтвердил их право на чалму, но на них остальные эмиры смотрят с пренебрежением. Их слово мало что значит, и если эмиры приглашают соседей в гости на охоту или праздник, то таким эмирам никто не пришлет приглашения, они как парии среди других эмиров. А еще есть такие эмиры, как, например, был Зияддин ад Сам. Его сын пытался свергнуть отца и напал на него с мечом буквально в гареме, когда отец не ждал нападения… и отец казнил его, как изменника и предателя, но другие эмиры все равно косились на него и шипели, что он не смог воспитать сына в должном почтении. А значит, он и сам плох, как правитель. Представьте, он казнил собственного сына, но все равно не смыл позор его кровью.

- Какой кошмар, – Теодор потер руки, как будто мерз, – а выслать сына с планеты? Дать ему время одуматься? Я не понимаю…

- Вы подходите к их жизни с угольником, а они живут по линейке, – Альби взял холодные руки омеги в свои горячие и энергично потер, – перестаньте пытаться впихнуть их общество в привычный вам канон и примите их образ жизни, как данность, и все сразу встанет по своим местам. Может, попросить слуг принести горячего чая? Или, может, хотите кофе?

- Нет, спасибо, – Теодор взял себя в руки и успокоился. – Давай все же дойдем до питомника, я хотел бы посмотреть на детей, которые выздоровели, своими глазами. Нам, конечно, прислали запись, как они ходят и бегают, но я хотел бы посмотреть на них сам и убедиться, что им здесь хорошо.

- Конечно.

Альби жестом пригласил гостя следовать к дверям и те сразу распахнулись. Заки бросился вперед, чтобы открыть следующие двери, пока омеги шествовали по пустой мастерской между выключенных деревообрабатывающих станков. Заки глазами спросил, ехать ли ему с ними в лифте, Альби отрицательно покачал головой. И только когда дверки лифта закрылись и омеги остались одни, Альби решился задать вопрос, который его действительно волновал.