Прекрасные и порочные (ЛП) - Вульф Сара (книги .TXT) 📗
Несмотря на всё это, Хантер непроницаем. Как говорят, он бросил художественный кружок, чтобы не пришлось смотреть на статую в студии. С абсолютным безразличием очищает свой шкафчик каждый день от дюжин новых записок со стихами. Джек как будто не видит поступки девочек, направленные на завоевание его внимания. Никто не осмеливается громко произнести его имя в коридоре. У него нет друзей среди парней. Джек сидит один за столом во время ланча, а все перемены проводит в библиотеке.
Сначала я держалась подальше от Хантера, чтобы ослабить слухи и, надеясь заставить Кайлу забыть тот факт, что он меня поцеловал. Но сейчас появилось очень много сплетен, и всё это одна раздражающая грязь. Один из них: «Они встречаются» – обычный случай, самый нетрадиционный – «он мой сутенер», и мой самый любимый – «я его давно потерянная сводная сестра, мы совершаем инцест и делаем это жестко».
Ни одна из этих сплетен не помогает моим отношениям с Кайлой, но сегодня она сидела со мной во время ланча, и мы ели вместе. В полной тишине. Что не означает шаг в правильном направлении, но, тем не менее, это шаг. Девушка сразу подсела ко мне после передачи Джеку его кошелька, за которой я наблюдала. Все прошло гораздо ровнее, чем их первое столкновение. Она протянула ему кошелек, а он кивнул ей в ответ! Хороший знак! Также я заметила, что слова: «Извини меня» так и не сорвались с его губ, значит, технически Хантер еще не проглотил свою гордость, поэтому технически я не сожалею, что всё еще веду с ним войну.
Улыбка не сходила с лица Кайлы в течение четырех часов после обмена. Просто невероятно, сколько контроля он имеет над её эмоциями и как мало его это заботит! Любой парень в школе готов убить, лишь бы вызвать у Кайлы такую улыбку. Равнодушие Джека к ней заставляет меня еще больше его ненавидеть. Никто не должен изливать свою душу другому человеку без благодарности.
Я открываю дверь в библиотеку. Меня встречает холодный воздух вперемешку с мягким запахом старых книг. Библиотекарь рассматривает мои фиолетовые пряди, но ничего не говорит. Она видела и похуже. Слоняюсь по проходам, осматриваясь в поисках Хантера. Наконец, нахожу его в секции романтической литературы, перелистывающего книгу с мускулистым парнем на обложке. Чувствую, как мои брови взлетают.
– Можешь сделать порядочным девицам школы одолжение и сказать им, что ты гей? – говорю я.
– Ты не прочитала табличку? – спрашивает он холодно, даже не взглянув на меня. – Никаких гарпий в библиотеке.
– Если бы я была каким-нибудь фантазийным животным, то выбрала бы величавого единорога. Спасибо, но я прощаю тебе этот грех. Чтобы отличить гарпию от единорога нужно острое зрение. А также здравый смысл.
Он поднимает голубые раздраженные глаза.
– Прямо сейчас у меня нет на тебя терпения.
– Послушай себя! «У меня нет на тебя терпения», – передразниваю я низким голосом. – Ты говоришь как моя долбаная мама! Как родитель! Как очень старый дряхлый мужчина. Сколько тебе, семнадцать? Так и веди себя на свой возраст!
– Насчет нас распространяют слухи. Для тебя же лучше держать дистанцию.
– Ага! Уже думала об этом! Но давай будем реалистами – это старшая школа. Наличие пространства между нами не остановит сплетни о том, что мы трахаемся как кролики.
– Твой выбор метафор по Фрейду становится нелепым. Если хочешь меня, просто подойти и скажи это. Покончи с этим, чтобы я смог победить.
– О, тебе бы этого хотелось, не так ли? Неа. Не получится. Ты не в моем вкусе, во-перв…
– Я во вкусе всех, – говорит он устало.
– А во-вторых, видел мраморную статую? Она невероятна! Ты должен, по крайней мере, дать девочке шанс, окей? Тот, у кого такой талант, должно быть крут.
Джек захлопывает книгу и берет другую.
– Нет.
– Ты должен согласиться, что это невероятное произведение искусства, несмотря на то, присуще ему или нет жуткие сталкерские качества.
– Ты здесь единственный сталкер, которого я вижу, – вздыхает он.
– А что насчет девушки, которая делает объявления? Может, она не такая привлекательная как девочка из драматического кружка…
– Кто?
– Девочка, которая оставила любовное письмо на лобовом стекле.
– Ах.
– Но она такая милая! И маленького роста! И у нее огромные сиськи! И она настойчива! Но, главное – огромные буфера! Эта вещь всегда работает с парнями, я проверяла! Огроооомные! – я покачиваю руками на своей значительно более плоской груди. – А если она настойчива, то сможет и дальше справляться с твоим высокомерным дерьмом! Потрясающее сочетание!
Он фыркает.
– Ты ничего обо мне не знаешь, так что прекрати заниматься сводничеством, предлагая каких-то жалких девчонок.
– Не говори, что они жалкие! Они хорошие, окей? Ты просто не дал им шанса…
Джек двигается так быстро, что я едва успела моргнуть, а он уже возле меня. Руки расставлены по обе стороны от моей головы, а смотрит тем же самым смертельно холодным взглядом, с которым он разговаривал с Эвансом. Странное давление угрожает разрушить мои легкие, но я остаюсь сильной. Для Кайлы. Во имя войны. Я очень сильная и не позволю ему ничего увидеть.
– Они только унижаются, – рычит он. – Для них я вещь, а не человек. Они боготворят меня, потому что совсем не знают.
– Да, но ты это так и оставил! Все думают, что ты высокомерный и к тебе сложно приблизиться. Всё как тебе нравится! Ты не пытаешься быть хорошим или завести друзей. Намного легче, чтобы люди тебе поклонялись, нежели дружить с ними.
– Что, черт возьми, ты знаешь?!
– Я ничего не знаю, кроме того, что ты здесь в библиотеке читаешь глупые слезливые романтические книги, – я обвела рукой вокруг. Джек удерживает мой пристальный взгляд, как будто ищет что-то внутри меня, а затем отступает. Он кладет книгу обратно и достает несколько других, складывая их на своей руке.
– Они не для меня.
– Я слышала это прежде.
– У меня есть подруга, которой нравится читать их, – говорит он, и его голос становится мягче. – Но она не может часто выходить. Поэтому я приношу их ей.
– Ох. Это хорошо. Мило с твоей стороны. Но также немного странно, поскольку ты, кажется, очень не любишь всех женщин.
– Я не не люблю их. Я устал от них. Есть разница.
– Устал от них?! Тебе семнадцать! Почему мне постоянно приходится напоминать тебе об этом? Есть ооооочень много женщин, которых ты даже еще не встретил! Не притворяйся, что тебе не нравятся киски. Ни один парень никогда не уставал от кисок!
Джек бросает на меня испепеляющий взгляд, но на долю секунды, клянусь, я слышу, как он наполовину смеется, наполовину бесшумно откашливается.
– Ты странная. И слабоумная. Но предполагаю, могло быть и хуже. Ты могла бы быть нормальной.
– Я могла бы быть нормальной, – соглашаюсь я. – Могло быть даже хуже! Ты мог мне понравиться.
– Верно. Ты мне тоже не нравишься. Фактически, я презираю тебя.
– Мы можем хотя бы не говорить о твоих грубых незначительных чувствах ко мне?
– Поверь мне, они всякие, но точно не незначительные. А грубые еще мягко сказано, они вызывают мгновенную рвоту.
– Ох, хорошо! Теперь нас двое. Меня вырвало четыре раза по дороге в библиотеку, чтобы спросить тебя об этом!
Я перекидываю между пальцами черно-красную карточку. Выражение лица Джека не меняется, оставаясь абсолютно безразличным. Машу карточкой перед его лицом вперед-назад несколько раз для лучшего восприятия.
– Тебе хоть немного интересно, откуда она у меня?
– Я знаю, что она у тебя. Пересчитал карточки, когда твоя подруга вернула мой кошелек.
– Почему ты решил, что его взяла я?
– Как еще Кайла могла его получить? – Усмехается он. – Она не тот человек, который будет воровать. А ты – да.
– Я бы оскорбилась, если бы не пять кубических тонн уверенности в себе.
– У меня было двадцать две карточки, а осталась двадцать одна, когда она вернула кошелек, – говорит он, игнорируя меня.
