Дом у озера Мистик - Ханна Кристин (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Хэнк выключил двигатель. Старый «форд» зашипел, закашлял и замолчал.
— Так странно снова привозить тебя сюда. Я вдруг испугался, что забыл сделать тебе прививку, и тебя не возьмут в первый класс.
Энни улыбнулась:
— Может быть, если я буду хорошей девочкой, док Бартон даст мне леденец.
Хэнк повернулся к дочери:
— Энналайз, ты всегда была хорошей девочкой. Не смей об этом забывать.
Слова отца всколыхнули ее чувства, она вдруг снова вернулась в тот большой дом у моря, где ее муж сказал, что любит другую женщину. Не дожидаясь, когда грусть возьмет над ней власть, Энни расправила плечи и открыла дверь.
— Встретимся у…
Она замолчала и огляделась, думая, что же здесь осталось из того, что было раньше.
— В парке у реки, — подсказал отец. — Тебе там нравилось.
— В парке у реки.
Энни вспомнились вечера, проведенные на берегу, когда она ползала по грязи, выискивая стрекоз и рыбью икру. Она кивнула, вышла из машины, повесила на плечо сумку и стала подниматься по бетонным ступеням к главному входу клиники.
Внутри к ней подошла пожилая дама с голубыми волосами. На ее именном жетоне было написано: «Привет! Я Медж».
— Здравствуйте. Чем я могу вам помочь?
Энни вдруг почувствовала, что она очень бросается в глаза своей мятой одеждой и безжизненными волосами, свисающими на плечи. Хорошо, что ее глаза скрывали темные очки.
— Меня зовут Энни Колуотер. Я бы хотела видеть доктора Бартона. Думаю, мой отец записал меня на прием.
— Конечно, дорогая, записал. Садитесь, док вас сейчас примет.
После того как были заполнены бланки по страховке, Энни села в приемной и от нечего делать стала листать последний номер журнала «Пипл». Она прождала не больше пятнадцати минут, когда появился доктор Бартон. Он вошел в приемную. За десять лет, что Энни его не видела, у него поубавилось волос на голове, но это был все тот же старый док Бартон, единственный мужчина во всем Мистике, который неизменно приходил на работу в галстуке.
— Энни Борн, провалиться мне на этом месте!
Энни улыбнулась старику:
— Много лет прошло.
— Да, немало. Входи, входи.
Он взял ее за плечо и проводил в ближайший кабинет. Энни присела на стул, застеленный бумагой, и скрестила ноги в щиколотках.
Врач сел напротив на покрытый пятнами желтый пластиковый стул и внимательно посмотрел на нее. Стекла в его очках были толщиной с бутылочное стекло, и глаза за ними казались размером с обеденные тарелки. Энни подумала: «Давно ли у него стало портиться зрение?»
— Ты не блестяще выглядишь.
Энни сумела улыбнуться. По-видимому, со зрением у него не так уж плохо.
— Вот почему я здесь. Хэнк сказал, что я выгляжу паршиво, и подумал, что у меня какая-нибудь болезнь.
Док громко рассмеялся, потом открыл папку и занес ручку над чистой страницей.
— Похоже на Хэнка. Когда я его видел в прошлый раз, у него была мигрень, а он был уверен, что это опухоль мозга. Так что с тобой происходит?
Энни вдруг поняла, что ей трудно начать.
— Я плохо сплю, у меня часто болит голова, меня иногда тошнит… вот такие вещи.
— Есть ли хоть какая-то вероятность, что ты беременна?
Ей следовало быть готовой к такому вопросу. Будь она к нему готова, он бы не причинил такую боль. Но с тех пор, как врач задавал ей этот щекотливый вопрос, прошло много лет. Ее лечащие врачи слишком хорошо знали ответ:
— Это исключено.
— У тебя бывают приливы, нерегулярные месячные?
Она пожала плечами:
— Месячные у меня всегда были нерегулярными. В прошлом году пара месяцев вообще была пропущена. Если честно, пропущенные месячные — это не то, что меня особенно волнует. И мой гинеколог предупредила меня, что менопауза может быть уже близко.
— Ну, не знаю… для этого ты еще слишком молода.
Энни улыбнулась:
— Вашими бы устами…
Врач закрыл карточку, аккуратно положил ее себе на колени и снова посмотрел на Энни:
— Не происходит ли в твоей жизни что-нибудь, что могло бы вызвать депрессию?
Депрессия.
Одно слово, которое описывает горы боли. Депрессия — это когда из души человека украли солнечный свет и бросили в холодный, враждебный мир.
— Возможно.
— Не хочешь об этом поговорить?
Энни посмотрела на пожилого мужчину. Понимающий взгляд его слезящихся глаз унес ее назад по длинной извилистой дороге времени, туда, где ей было двенадцать лет, и она была первой девочкой в классе, у которой начались месячные. Хэнк не знал, что сказать, поэтому он схватил ее в охапку, отвез к доку Бартону и предоставил тому развеивать ее страхи.
Глаза Энни защипало от подступивших слез.
— Мой муж и я недавно разъехались. Я… я не очень хорошо это перенесла.
Врач медленно снял очки, положил их поверх бумаг и устало потер горбинку крючковатого носа.
— Мне очень жаль, Энни. Увы, я повидал немало таких историй. В нашем маленьком старом городишке это случается так же часто, как и в большом городе. Конечно, ты переживаешь, и депрессия вполне может вызывать бессонницу, плохой аппетит и тошноту. И еще много чего. Я мог бы выписать тебе валиум, может быть, посоветовал бы тебе принимать прозак — то, что притупит остроту переживаний до тех пор, пока ты не придешь в себя.
Энни хотелось спросить, знает ли он женщину, которая бы с этим справилась или у которой муж бы передумал, но это были слишком интимные и откровенные вопросы, и она промолчала.
Док Бартон снова надел очки и посмотрел на нее.
— В этот раз, Энни, тебе придется хорошенько о себе позаботиться. С депрессией не шутят. Если из-за всего этого у тебя будет продолжаться бессонница, приходи снова, я выпишу тебе рецепт.
— Таблетки, которые заменят любовника? — Энни невесело улыбнулась. — Хорошее, должно быть, средство. Может, мне стоит принять пригоршню прямо сейчас?
Старый доктор не улыбнулся.
— Я не хочу слышать про пригоршню. И сарказм совсем не к лицу леди. Так сколько ты у нас пробудешь?
Энни вдруг стало стыдно, как будто ей снова было десять лет.
— Извините. Мне нужно вернуться… вернуться домой в середине июня. — «Если Блейк не позвонит раньше». От этой мысли она внутренне поежилась. — До тех пор я, наверное, буду здесь.
— До середины июня, говоришь? Ладно, первого июня я хочу тебя видеть. Что бы ни случилось. Я тебя запишу на прием, идет?
Было приятно сознавать, что кому-то есть дело до того, как она себя будет чувствовать.
— Хорошо. Я уверена, что к тому времени мне станет лучше.
Доктор проводил Энни до выхода, похлопал ее по плечу и снова напомнил, чтобы она берегла себя. Потом вернулся в свой кабинет.
Из клиники Энни направилась через город к парку. Она уже чувствовала себя лучше. Бодрящий весенний воздух придавал ей сил, а небо было таким голубым, что ей пришлось снова надеть темные очки. Это был один из тех дней ранней весны, когда во всем чувствуется приближение тепла. Она миновала статую лося, вырезанную цепной пилой, и пошла через парк, поддевая ногами последние зимние листья, прилипшие к сырой траве. Хэнка она нашла на той же самой деревянной скамейке, которая всегда стояла здесь, недалеко от реки. Энни села рядом с отцом. Хэнк протянул ей пластмассовый стаканчик с горячим кофе.
— Готов поспорить, ты не пила приличного кофе с тех пор, как закончила школу.
Энни обхватила пальцами теплый стаканчик.
— Папа, у меня же дома есть кофе-машина для латте.
Они пили кофе молча. Энни прислушивалась к успокаивающему журчанию реки. Отец достал из бумажного пакета круассан и протянул ей. Но желудок Энни немедленно взбунтовался, и она замахала рукой, отказываясь.
— Что сказал док?
— Большой сюрприз — у меня депрессия.
— Ты злишься на Блейка?
— Прошлой ночью мне приснилось, что Блейка съедают пираньи. Похоже это на злость, как по-твоему? — Хэнк не ответил, лишь пристально посмотрел на нее. Тогда она добавила уже мягче: — Какое-то время я злилась, но теперь… я слишком… у меня слишком пусто внутри, чтобы я могла злиться. — Энни почувствовала, что у нее снова выступают на глазах слезы, но не могла этому помешать. Чувствуя себя несчастной, она отвела взгляд. — Папа, он думает, что я ничто, пустое место. Он полагает, что я буду жить на его алименты и буду… буду ничем.
