Закрой глаза (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady" (версия книг TXT) 📗
Когда возвращается домой, долго стоит под льющимися из душа струями, опираясь лбом в кафельную стену и отплевываясь от попадающей в рот воды. Он устал. Впервые это ощущение до такой степени отчетливо наполняет каждую клеточку его тела и каждый угол сознания. Он невыносимо устал. Выбирается из ванны и вытирается полотенцем. Забравшись в кровать, по привычке ложится на ее правую часть, несколько секунд глядя на пустую половину рядом. Сгребает вторую подушку — уже не Макса, просто вторую — и, обняв ее, закрывает глаза. Тихо. Пусто. Больно.
Глава 29
Скажи, как мне жить, если нет стимула?
И как творить, если муза покинула?
Как сердцу бить, если вновь обессилено?
Скажи, как мне жить, если нет стимула?
Но таем, мечтаем мы об одном.
Друг друга теряем мы день за днем.
И мы словно камни на дно идём.
Скажи, что простишь, мы все вернём. Bumboks feat. Assai — Скажи, как мне жить
Такое привычное серое утро, предсказуемое и спокойное, очередное из вереницы ему подобных. Макс открывает глаза, реагируя на сигнал будильника и отключив его, несколько минут лежит, глядя в окно. Сползти с кровати, выполнить обязательный алгоритм, собраться на работу. Действия, принявшие форму своеобразного ежедневного ритуала за последнее время и помогающие держаться в строю. Одно и то же. Каждый день. Максу иногда начинает казаться, что у него начался невроз навязчивых состояний. Отбрасывает одеяло и спускает ноги с кровати, ступни касаются холодного пола. Встает и, разминая рукой шею, подходит к окну, чтобы выглянуть на улицу. На градуснике снаружи плюс пять. Несколько детей с яркими рюкзаками, оживляющими серость ноября, спешат в школу. Небо угрожающе низко нависло над крышами домов, занавесив многоэтажки туманом. Мокрый асфальт. Был дождь? Будет? Или уже совсем скоро снег? Макс ежится и несколько раз поворачивается корпусом в стороны, приняв упор лежа и сделав вдох, начинает отжиматься от пола.
…три, четыре, пять…
Каждое утро Макса теперь начинается с отжиманий, качания пресса и приседаний. Им действительно заинтересовались настолько, что пригласили в команду, и осознание огромной разницы между гонкой в удовольствие и работой на результат окончательно пришло к Максиму с этим шагом в профессиональный спорт. Оно въелось в каждую мышцу напряжением, тянущей болью и дрожью, ощутить которые он смог уже с первых тренировок и нагрузок. Здесь расслабиться невозможно, в особенности, когда ты практически новичок и, все, что у тебя есть в активе лишь энтузиазм и желание попытаться доказать, что тоже чего-то стоишь среди тех, кто уже успел добиться определенных успехов. С конца лета до прошлой недели он выматывал себя на треке до седьмого пота. Десять — двенадцать кругов с ребятами из команды, пятьдесят — шестьдесят километров в общей сложности за раз, при прохождении которых нужно сосредоточиться на управлении не только мотоциклом, но и собственным телом и эмоциями, каждый раз непременно улучшая свой результат, пока время каждого круга фиксируется тренером с беспристрастием и требованием выжимать себя сильнее. До предела. Работать лучше и старательнее.
Выносливость — первое и основное условие для профессионального мотогонщика. Это Макс усвоил хорошо, возвращаясь домой полностью разбитым, психуя всякий раз, когда у него не получалось то, чего от него ожидали. Собирался и все начинал сначала, подстегиваемый желанием добиться лучшего результата, вывести свои навыки на совершенно новый уровень, выжать из себя и своего байка все, что возможно, ощущая тот самый адреналин от скорости, соревнования и духа соперничества. У него появилась конкретная цель, которая держала его в куче все это время, не оставляя времени на что-либо другое. Это то единственное место в жизни, где Макс действительно хочет быть, где он может развиваться и добиваться чего-то. И Максим готов использовать все предлагаемые ему возможности, согласен буквально пахать асфальт для того, чтобы добиться этой цели. И определенные сдвиги в этом направлении уже есть.
…тридцать три, тридцать четыре, тридцать пять…
На последних отжиманиях мышцы начинают сдавать. Максу совсем немного не хватает до нормы в пятьдесят. Через две-три недели добавит еще пять сверху, когда привыкнет к этой нагрузке, которую постепенно увеличивал с тех пор, как начал всерьез заниматься физической подготовкой. До весны ему необходимо быть в хорошей форме. Максим ложится на спину и, касаясь висков кончиками пальцев, начинает качать пресс.
Выкладываясь на треке и на работе, Максу на протяжении прошедших месяцев удавалось загружать себя так, что по возвращении домой его уже не хватало на какие-то другие мысли, кроме как принять душ, поесть и поспать. Сейчас же тренировок на треке нет, сезон вновь закрыт до весны и прятаться от себя стало сложнее. Он мало с кем общается, в основном ребята с работы, иногда приятели из команды и его тренер — отец Пашки. Макс непроизвольно морщится, продолжая следить за дыханием, отрывая корпус от пола. С самой Пашкой они видятся не так уж часто в последнее время. У нее начался новый учебный год, гонки пока забыты, а других поводов для частых встреч вроде и нет. Они больше не возвращались к теме их проведенной вместе ночи, которую Макс практически не помнит, но время от времени он ощущает исходящий от Кристины интерес в свою сторону. Не такой, как был до того памятного события, после которого Максим… вернулся домой.
Обязательное количество приседаний, и Макс шлепает в ванную. Включив свет, бросает взгляд на полочку под зеркалом — одна зубная щетка в стакане, один бритвенный станок… Один. Включает душ и, раздевшись, забирается под горячую воду. Мышцы немного тянет, но это хорошо. Тщательно моется, подставляя лицо расслабляющим струям. Несколько обрывочных воспоминаний сами собой вспыхивают в сознании, когда он выдавливает на ладонь перламутрово-белый гель для душа. Макс непроизвольно встряхивает головой, проводя ладонью по коже и не давая себе на них зацикливаться. Ополоснувшись, закрывает воду и тянется за новым полотенцем, которое зачем-то купил несколько недель назад. Темно-зеленое. Махровое.
Обмотав им бедра, выбирается на пол и, опираясь ладонями о края раковины, несколько секунд смотрит на запотевшее зеркало. У него депрессия? Нет, точно нет. Это что-то другое. Макс проводит ладонью по поверхности зеркала и открывает кран. Набрав в ладони воды, несколько раз щедро плескает себе на лицо. Бросает взгляд на свое отражение и тянется за гелем для бритья. Автоматические действия. Макс сосредоточенно бреется, всего на секунду замирает, когда его взгляд вновь натыкается в отражении на полотенце. Максим поспешно переводит взгляд на утекающую в раковину воду и всполаскивает станок. Он, что, не может купить себе первое попавшееся полотенце?
В последнее время слишком много вопросов, адресованных самому себе, проносится в его голове, а ответы на них не успевают до конца сформироваться в сознании, разгоняемые самим Максом. Ему не нужно больше думать для того, чтобы знать, что происходит внутри на самом деле. Но от этого знания легче уже никому не станет. Тщательно чистит зубы и идет на кухню мимо гостиной, дверь в которую приоткрыта. Несколько первых дней после того, как он вернулся, Макс не заходил в нее, а потом все-таки нашел в себе силы взяться за дверную ручку. Сердце колотилось, как бешеное, пока он замерев на пороге смотрел на пустую комнату, в которой абсолютно ничего не изменилось с того дня, как они нашли его отца. Оказалось, побывав на кладбище, ему стало немного проще открыть эту дверь. Сделав несколько шагов, Максим тогда опустился на диван, и какое-то время просто сидел в ней, погрузившись в воспоминания. Он отлично помнит все, что с ним было почти год назад… и позже.
На разделочном столе в кухне стоит одна чашка. Очередной невроз (какой по счету?) — отрезать тонкий кружочек лимона, две чайные ложки сахара с горкой, около минуты растереть это, потом залить заваркой, и после этого кипятком. Только в такой последовательности, нарушить которую ни за что нельзя, иначе день будет неудачным. Максим пропускает пальцы под ручку, обхватывая чашку ладонью, и не спеша делает глоток, бросив взгляд на тонкий кружочек лимона, заменяющий спрятавшееся и сонное солнце. Чай, к которому не примешивается нотка кофе, почему-то до сих пор кажется непривычным, каким-то не таким. Приоткрыв оконную створку, встряхивает пачку и вытаскивает губами сигарету. Щелчок зажигалки и глубокая затяжка. Дым устремляется в форточку, но натыкаясь на холодный воздух с улицы, разбивается об него.
