Прятки (СИ) - Шолох Юлия (версия книг .TXT) 📗
— Хорошо.
Когда он ушел, стало так грустно, будто папа на миг появился и снова пропал. Даже странно, дядя Паша, похоже, совсем не изменился, разве что немного поседел, а Костик…
Опять эти мысли дурацкие! А сложнее всего молчать о его натуре сволочной, когда все вокруг так хорошо о нем думают.
На следующий день с утра пораньше я бросилась к тете в больницу. Меня пустили, но совсем ненадолго — она была очень слаба. Я раньше не попадала в такие ситуации, когда сидишь возле самого дорогого человека, которому очень плохо и ровным счетом ничего не можешь сделать. Ей даже на улыбку сил не хватало, а мне ничего не оставалось, кроме как держать ее за руку и делать вид, что все будет прекрасно. Что еще я могла?
На выходе узнала, что можно приходить по вечерам, посещения до восьми, так что через день я отправилась с утра в институт, договорившись с тетей, что у нее буду появляться после занятий.
Меня не оставляла одна навязчивая мысль, которая, как ни странно, очень помогала отвлекаться от тетиного здоровья, где от моих усилий все равно ничего не зависело. Почему Танкалин мне помог, зачем? Теперь, встречая его в институте, я внимательно наблюдала за его поведением. На первый, мимолетный взгляд оно было не очень лицеприятно — он много улыбался, хохмил, кокетничал со всеми мало-мальски симпатичными девчонками и не стеснялся некоторых прилюдно тискать. Если девчонок в компании не было, Бшники довольно грубо шутили между собой, лениво переругивались, а иногда дурачась, толкались, затягивая, как в водоворот, всех попавшихся под руку окружающих. Обычные мальчишки, разве что слишком самоуверенные. Хотя, с другой стороны, а чего я ждала? Что они будут в фойе дуть порошок, устраивать стриптиз и жарить шашлык из человечины на огне, зажжённом от пачек денежных знаков? Бшники, конечно, отличались друг от друга, как отличаются люди в любой компании, но, в общем, были вполне предсказуемы, как и сам Танкалин.
И все же мне казалось, что-то здесь не так. Потому что я никак не могла отмахнуться от вопроса, зачем ему было мне помогать и этот момент мне очень не нравился.
Но, так или иначе, я должна была его поблагодарить. Выловить Танкалина в одиночестве оказалось настолько просто, что я удивилась. Заняло всего минут пятнадцать, которые мне правда пришлось прождать на морозе, в углу стоянки, ожидая пока он приедет. Не разбираюсь в машинах, точнее марки-то различаю, но не модели. В детстве, помниться, он любил большие джипы, мы рассматривали картинки в журналах и Костя с восторгом описывал, как вырастет и купит себе точно такую же. Наверное, передумал, потому что приехал на низкой приплюснутой машинке, насколько я понимаю, спортивной. Не знаю, что за удовольствие зимой на таких ездить, увязая в снегу и переваливаясь на сугробах.
Не думаю, что он меня заметил, но припарковался прямо напротив. Парин, похоже, сильно бы удивился, увидев, что припарковался Танкалин с первого раза.
Вышел очень быстро, даже не застегнув пальто, аналогичное тому, в котором был Павел Николаевич. Обоим очень шло, надо признать, как и широкий шарф, небрежно наброшенный на шею. Он хлопнул дверцей, сумрачно посмотрел на меня и быстро оглянулся по сторонам. Поблизости никого не было, так как лекции уже начались.
— Танкалин… — Костей называть я его все-таки не решилась. Между расчищенной от снега дорожкой и стоянкой высился сугроб, через который мне лезть не хотелось. Хм, а я как раз не подумала, как брать подобное препятствие.
Пока я прикидывала, что проще — разговаривать через сугроб или все-таки попытаться взять эту высоту, Танкалин вдруг сделал два шага вперед, утопив в снегу свои ботинки по щиколотку и оказался рядом. Ноги у него, похоже, длиннее, чем мои. Впрочем, это неважно.
— Я хотела сказать тебе спасибо за тетю. Без вашего вмешательства за ней бы так тщательно не ухаживали. Да и вообще… неизвестно, чем все бы закончилось. Спасибо.
Он слушал внимательно, будто получал крайне важную информацию, которая будет поступать плотным потоком еще очень долго, но я уже все сказала и добавить было нечего. Тогда Танкалин снова стал оглядываться по сторонам.
— Не стоит, — одновременно сказал. — Будешь должна.
— Не поняла?
В голове мгновенно вспыхнуло подозрение, что он собирается заставлять меня делать всякие нехорошие вещи и ладно, если просто написать реферат. Выполнять его пожелания я, понятное дело, не собираюсь, но сам факт!
Он хмыкнул.
— Шутка. Чего с тебя взять?
Прямо от сердца отлегло.
— Хорошо, — я уже собиралась разворачиваться. Повинность выполнена — я успокоила свою совесть, поблагодарив человека за помощь и неважно, какого человек и из каких соображений он эту помощь оказал. Я уже сделала шаг в сторону, когда он вдруг быстро заговорил:
— Хотя теперь мне приходиться тратить массу времени, объясняя, почему ты до сих пор ни разу не приехала к нам в гости. Отец так настойчив, словно ты как минимум наша близкая родственница. А он не бывает так настойчив даже со своими любовницами, — усмехнулся.
Интересная какая речь. Чем вызвана? Вроде как попытка выставить меня виновной в том, что дядя Паша его теперь не оставляет в покое? Ладно, это просто решается.
— Соври, что у меня новые друзья и подруги и совершенно нет времени расхаживать по гостям.
Он посмотрел удивлено.
— Ты что, пытаешься обучить меня азам вранья? Думаю, в этом вопросе я давно уже специалист высочайшего класса.
Конечно, как же иначе! Кто-то осмелился дать совет Танкалину! Я пожала плечами.
— Ну, тогда сочувствую, что из-за тети у тебя такие неприятности. Жалеешь?
И он очень неожиданно изменился, побелел, будто от страха. И глаза расширились, а в его случае подобное значит, что Танкалина охватили какие-то нешуточные эмоции.
— Я никогда не жалею о том, что уже сделал, поняла? Особенно если это могло спасти человеческую жизнь! — прошипел с такой силой, что я вздрогнула. Потом замер, словно над чем-то раздумывая, отвернулся и не оглядываясь ушел в сторону здания.
Это тоже было непонятно. Мне он никогда не улыбался, хотя в окружении всех остальных светился, как новогодняя елка. Ну или, в крайнем случае просто не замечал.
Я столкнулась еще с одной странностью — в библиотеке мне попался сборник результатов прошлогоднего конкурса "Как должна звучать лекция?", где одним из трех победителей числился Танкалин. Участники должны были составить такую лекцию, какую хотели бы услышать сами по свободно выбранному предмету. Танкалин писал об отечественной истории (тоже, кстати, очень не похоже на тот типаж, к которому я его причислила). Писал легко и с юмором, вставляя любопытные факты, так что читать было действительно интересно. Сначала я решила, что это писал кто-то другой, сейчас легко купить какую угодно работу, начиная с реферата и заканчивая докторской. Но в чем смысл? Одно дело — покупать работу, необходимую для учебы, а тут… Никаких оценок, никаких наград, кроме публикации крошечным тиражом, просто игра. Причем малоизвестная, потому что ни о чем подобном я не слышала и в этом году в плане оргкомитета похожих конкурсов не числилось.
Получается, он тут не просто тянул время до диплома, а действительно учился. Учился сам, сдавал сам и даже больше — находил время на участие в конкурсах. Это в голове никак не укладывалось. Типаж Танкалина, как циничного и равнодушного представителя современной золотой молодежи, повернутого на демонстрацию себя, как самца, никак не вязался с помощью нищей малознакомой бабке и учебой. Может… я понимаю что-нибудь не так? А как еще? Точно могу сказать, он совершенно не боится, что я что-нибудь разболтаю о его детстве, иначе бы совсем по-другому разговаривал. То есть предупреждение в тот первый день было направлено не на запрет афиширования нашего детского знакомства. А на что тогда? Что-то было в его поведении скрытого, но совершенно невозможно вычислить, что именно.
Наверное, я слишком много времени тратила на эту неразрешимую головоломку. И скорее всего, привела бы она меня к одной вполне определённой мысли — что Танкалин совсем не так плох, как мне казалось. Но, к счастью, вскоре все встало на свои места. Однажды утром мы с Настей в фойе ждали Соню. Бшники торчали у противоположной стены и Танкалин, как обычно, улыбался во все стороны.
