Золотой мираж - Майкл Джудит (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Любовь и здоровье, — сказала Джина.
— И деньги, — прибавила Роз сухо. — Если любовь и здоровье на первом месте, то деньги должны быть на втором.
— Не знаю, — сказала Клер. — Я думаю, и денег бывает слишком много.
— Только когда люди становятся беззаботными, — сказал Алекс. — Вся беда во владении большими деньгами — это то, что тогда слишком легко забывается, какой суровой бывает жизнь.
— Ты имеешь в виду, что в мире многие голодают? — спросила Ханна. — Мы этого никогда не забывали — давали деньги разным группам, организациям и просто людям. Как Мортонам, например, я уверена, что Клер тебе про них рассказывала. Мы поддерживаем с ними связь, лейкемия у их маленького сына понемногу излечивается, ему лучше. Они даже выплатили небольшую сумму обратно.
— Я думаю, Алекс говорит о том, что легко забыть, как люди могут причинить боль другим, — сказала Клер.
Ее ладонь была в его руке, и Алекс сжал ее покрепче.
— Они забывают, как упорно надо развивать взаимоотношения с другими людьми, защищая тех, кто к нам добр и отличая тех, кто — нет. Получив достаточно денег, слишком многие начинают считать, будто сами деньги своим весом, изобилием и важностью могут все излечить. Если у них плохие отношения с кем-то, то якобы они смогут купить способ их исправить. Если они хорошие, то им не стоит даже заботиться об этом, потому что деньги поддерживают их таковыми.
— Но очень часто это так и есть, — сказала Роз.
— Однако это не сохранило твой брак, — сказала Ханна.
— Да, они не всегда срабатывают, но ты ведь не можешь просто сказать, что деньги не важны, это совсем не так.
— Но важны для чего? — спросил Алекс. — Деньги делают только одно благое дело: они копят нам собственность. Это ведь все равно, что подкупать Богов — дать им достаточно, и они сделают гак, что жизнь снова станет прекрасной.
Роз покачала головой:
— Деньги покупают свободу. Ты не свободен, если вынужден тратить все свое время на то, чтобы раздобыть денег, чтобы протянуть от сегодня до завтра.
— Просто гораздо веселее их иметь, чем не иметь, — сказала Джина. — Я не верю, что Клер хоть когда-то забывала о людях или взаимоотношениях и тому подобном. Я не думаю, что она когда-нибудь думала, что может дать взятку Богам на деньги, выигранные в лотерее.
— Мне казалось тогда, что все наши беды кончились, — сказала Клер. — Я думала, что вот теперь мы неуязвимы. Я думала, что нас теперь никто не может затронуть.
— Что ж, вот мы и узнали, что это не так, — сказала Ханна. — Но ведь ты не собираешься вернуть все деньги обратно, а? И снова пойти работать?
— Да вы и не можете, по крайней мере, у того же самого парня, — сказал Дэвид. — Я слышал о нем в новостях, по телеку, да и в газетах тоже было про того парня, у которого вы раньше работали. Эйгер, кажется? Там еще была история, он сказал что его сын по имени Брикс (вот уж гадкое имечко, да?), что он скрыл некоторые тесты, которые они провели, испытания разных кремов, глазных, которые использовали женщины, и что они заболели и кто-то даже ослеп, так что он больше не работает. — Он поднял взгляд от ног Эммы, на которые смотрел раньше, и, заметив у всех на лицах интерес, продолжил, радуясь всеобщему вниманию. — А еще там сказано, что его сын проклял его, ну, своего отца, и за то же самое; он сказал, что это его отец все скрывал, или приказал ему скрыть. И его отец больше не глава компании, да и похоже, самой компании уже нет. И все там перессорились на телевидении, да и думаю, в газетах тоже, что в общем-то странно.
— Что сделал Брикс? — спросила Эмма.
— Ну, как я сказал, он… — Дэвид снова поднял глаза и осознал, что она совсем не с ним говорит. Она глядела на свою мать. Смутный, блуждающий взгляд в ее глазах исчез, она сфокусировалась на Клер, ожидая, что же та скажет.
— Он пытался причинить тебе боль, — ответила Клер немедленно. Она думала об этом моменте и заранее решила, что говорить. — Чтобы ты напугалась и никому не рассказала о тех записках, которые видела.
— Но что он сделал?
— Он положил «Хальсион» во что-то, что ты пила за ужином. Достаточно, чтобы ты заболела.
— Но ведь ты думала, что я умираю.
— Я не знаю, Эмма… Дэвид посмотрел на Алекса:
— Ты сказал мне не говорить об этом. Когда я показал тебе статью в газете…
— Это было в газете? — спросила Эмма. — И что там говорится?
— Что это было покушение на убийство и его поэтому вряд ли выпустят под залог.
— Довольно, Дэвид, — сказал Алекс.
Клер села на подлокотник кресла Эммы. Она обвила ее рукой и обняла.
— Он сказал, что сделал это для того, чтобы ты заснула.
— Но вы в это не верите. Вы думаете, что он пытался меня убить. Вы никогда его не любили.
— Это не означает, что я уверена в том, что он пытался тебя убить. Я думаю, он пытался тебя запугать.
— Ты никогда его не любила. Ты поняла его лучше, чем я. Он хотел, чтобы я умерла. Он сказал, что ненавидит меня. И я сказала что-то… я сказала ему… ой, почему я не могу вспомнить? Что-то о погибели. — Она поглядела вдаль. — Что он все погубил. И там был официант; я сказала ему, что закончила. И убежала. Я упала снаружи, и кто-то помог мне встать.
— Ты сказала нам, что не принимала таблеток в ту ночь, — сказала Клер. — Мы спрашивали тебя, в больнице, и ты все время давала один и тот же ответ. Что ты не принимала таблеток.
— Да. Зачем мне было? Они были только для того, чтобы помочь мне спать, а мы были на ужине. И я была счастлива. Брикс любил меня… — По ее щекам побежали слезы. Дэвид выхватил носовой платок и вложил ей в руку, сжав пальцы. Она взяла его, но даже не попыталась стереть слезы. Прижавшись к матери, она втиснулась ей на колени. Затем подняла глаза и встретилась взглядом с Клер.
— Он хотел, чтобы я умерла. Как же такое случилось? Клер покачала головой:
— Не знаю. Некоторые люди способны на дурные поступки. Другие нет. И неважно, насколько ты любишь человека или как ты стараешься доставить ему приятное внутри него есть кое-что, чего ты не можешь коснуться. И кое-кто способен на зло и не может контролировать свою ярость, он вне досягаемости людей, которым он небезразличен, даже когда он ведет себя спокойно, может быть даже когда любит.
— Я не знала, что он такой, — прошептала Эмма.
— Может быть, он сам про себя этого не знал.
— А где он?
— Он арестован; он признался, что положил «Хальсион» тебе в напиток, поэтому его отказались выпустить под залог. Я не знаю, что с ним случилось дальше.
— Он в тюрьме? — Да.
— Он же ненавидит это.
— Уверена, что ненавидит. Слезы Эммы перестали течь:
— Может быть, он вообще не способен любить. Это так же, как если бы он не мог ходить без помощи, если бы у него недоставало ноги, или брать что-то в руки, если у него не было бы пальцев, так что, может быть, чего-то недостает внутри него, и он не может любить. Просто не может. Он как калека.
— Думаю, это так и есть, — сказала Клер; ее сердце болело за Эмму, за то, что она не смогла вызвать у Брикса такую же любовь, которую она сама ему давала, не смогла превратить его в человека, которого рисовала в своем воображении.
Эмма кивнула:
— Он был такой хороший… иногда.
И это, подумал Алекс, эпитафия Эммы Бриксу Эйгеру.
В комнате надолго установилась тишина. Затем Ханна встала и начала собирать посуду:
— Я собираюсь сварить еще кофе. И еще у нас есть шампанское. Ты знаешь, сколько уже времени?
— Самое время для Эммы идти в кровать, — сказала Джина.
— О, нет, сегодня же новогодний вечер, — сказала Эмма. — Я хочу остаться. Мне ведь лучше, Джина. Я почти выздоровела. И я счастлива.
По комнате прошел вздох, похожий на мягкий бриз, вздох облегчения и радости. Спасибо, спасибо, спасибо тебе, беззвучно сказала Клер, вознося небу только что зародившуюся благодарность за все, что было хорошего, за людей в этой комнате, и за все, что у них всех было.
— Клер, так ты собираешься возвращать деньги? — спросила Роз.
