Бывший муж (СИ) - Шайлина Ирина (книги онлайн TXT) 📗
Появилось жгучее желание рассказать обо всем Яне. Просто — посоветоваться. А еще я понял, что в этой многолетней гонке за успехом я потерял и себя, и всех друзей. Но часть меня навсегда останется в Яне. Просто потому, что она помнит меня прошлым. Без забот. Без сломанной ноги. Полного надежд, а главное — желаний. Мы помнили, каково быть просто счастливым, но помнить и уметь тоже разные вещи. Ничего я ей не скажу, просто потому, что груз моих проблем ей не нужен. Пусть лучше привычно ненавидит, чем жалеет.
— Вы назвали ее Катей?
Я кивнул. Екатерина Ярославовна — звучит впечатляюще. Надеюсь, не станет преподавателем начальной школы, первоклассники сломают язык. Илья прибежал совершенно мокрый, весь в снегу. Янка ворчала, а я… понял, что отогреваюсь. Что стоит терпеть Янкино презрение просто для того, чтобы погреться возле них.
— Снег ел? — сурово спросила Яна.
— Я что, маленький? — рассердился Илья.
И так это потешно вышло, что я поневоле рассмеялся, первый раз за много дней. Янка тоже улыбнулась, отвернулась, пряча свою улыбку. В небольшом кафе недалеко от парка мы заказали огромную пиццу и горячий шоколад. Он был сладкий, в нем плавали мармеладки и еще невесть что — в моем детстве такого не было. Нищее у меня было детство. Пицца была горячей и вкусной, наверное, я перестал не только смеяться, но и есть.
— Наверное, на этой неделе твою сестру выпишут из больницы, — сказал я Илье.
Пожалел, что сказал. Мы и правда были словно семья, пусть и недолго, а сейчас действительность вмешалась и все испортила. Илюшка перестал дурачиться, отложил недоеденный кусок пиццы, посерьезнел.
— Это хорошо. Наверное ей не нравится в больнице. Я один раз лежал, мне не понравилось.
А я даже не знал, почему он лежал. У нас с Елагиным существовала договоренность. Раз в год он присылал мне отчет. Совершенно сухой. Вырос на столько то сантиметров. Весит вот столько то. Словно мне ребенок на мясо нужен. Иногда к нему прилагалась фотография, чаще — издалека. Скупые слова. Тот самолет, что я прислал ему нравится. Играет. В садик ходит. Начал говорить. Но… никаких подробностей. Вот Илья лежал в больнице, а я этого даже не знал. Я много не знал, это незнание просто убивало.
— Теперь, — сказал Илья и вдруг запнулся. — Теперь, когда у вас есть другой ребенок, вы больше не будете приезжать?
Меня скрутило в узел. В бараний, блядь. Никакие сломанные ноги не сравнятся по уровню боли с этим. И смотрит так серьезно, а у меня дыхание перехватило. А Янка отвернулась, но я вижу ее отражение, глаза в нем темные-темные. Она этого же боится, Яна. Того, что я предам ребенка, а теперь он достаточно взрослый чтобы это понять и запомнить. А я слов, блядь, верных подобрать не могу, ребенок ждет…
— Теперь уменя будет два ребенка, — сказал я и улыбнулся, стараясь не выпустить ищнутр бушующую бурю. — Конечно, сейчас она маленькая и скучная, но быть может потом вы подружитесь.
— У меня скоро матч, — переключился сразу же Илья. — Вы придете?
А до того, как я заговорил о Кате, пару раз у него проскочило ты. Теперь все начинать заново. Телефон завибрировал, я достал его из кармана висящего на спинке стула пальто. Мы с Яной обменялись телефонными номерами, но не писали друг другу. До этих пор.
«Если ты его обидишь, я тебя убью»
И как ни в чем ни бывало щебечет с ребенком, словно никаких угроз и в помине не было. Глаза только как вишни, они всегда у нее темнели от злости.
«Ты красивая, когда злишься»
Написал, просто для того, чтобы разозлить еще сильнее. Чтобы переключилась немного с Ильи. Сработало. Мы поговорили еще немного о предстоящем матче, а потом пришлось отпустить их. Я вернулся в пустую квартиру. Пожалел, что умерла Принцесса, лежала бы сейчас на подстилке, смотрела бархатными глазами, вздыхала печально. Один. Совсем.
А утром следующего дня мне позвонил врач. Обрадовал. Катю выпишут — вес набирается, желтушка проходит, кушает хорошо. Нет никаких предпосылок держать ее в роддоме и дальше. Послезавтра и выпишут, на десятый день от рождения. А Даша? А Даша без изменений, что само по себе уже хорошо.
Меня скрутило очередным приступом паники. Я подумал о том, кого презирал. Когда-то даже ненавидел, потом поутихло. О Елагине. Он… он смог. Он плел косички, а моя Катя пока вовсе лысая. Он смог и я смогу. Справлюсь. А там и Дашку выпишут. И все будет замечательно, ХЭ, мать вашу.
— Тебе не обязательно делать это самому, — заметил мой зам.
Да, не обязательно. Я мог бы заставить, хоть секретаршу, вон… куда бы она делась? Я мог бы найти няню. Конечно, второпях найденная няня это не та, что с рекомендациями, через знакомых… но — какая-нибудь бы нашлась. Но только не хотелось какой попало. И жгло чувство ответственности, выжигало изнутри. В этот раз я не подведу. Елагин, мать вашу… Я не упаду перед ним в грязь лицом, не в этот раз. Буду крепко стоять на переломанных ногах всем назло.
— Я сам, — ответил я. — Буду мониторить все из дома.
— Тендер…
Я махнул рукой — справитесь. Мной овладел странное равнодушие. Разговор состоялся утром дня икс, утром, когда я должен был забрать из роддома свою маленькую дочь. Катю. Катюшу Екатерину… Ярославовну. В джипе уже установлена детская люлька для перевозки, смотрится она диковато и непривычно. Когда родился Ярик у меня была тарантайка тойота, купленная через третьи руки и доживающая свой век. Люльки и автокресла тогда были скорее исключением, и Илья, если уж его мать решалась сесть в автомобиль ездил на руках. Всего семь лет прошло, в кажется — вечность. Все изменилось.
Мне сказали приезжать после десяти утра. Я подготовился. Дома была именно такая смесь, какая нужна. Крошечные подгузники. Одежду и прочую хрень купила еще Дашка. Все было, кроме уверенности. Я посмотрел в сети несколько роликов. Как кормить, как купать. Конечно, это не подготовило меня особо, скорее — напугало. Но теперь я хотя бы знал, как младенцы выглядят.
Утром поехал в офис. В этом здании мы когда то и начинали. Сначала снимали комнату на первом этаже, хотя аренда была слишком высока. Хотелось хорошего адреса для фирмы, хотелось презентабельности. Потом сняли вторую комнату… Сейчас занимаем целый этаж, мало того, я выкупил здание в собственность и остальные офисы сдаю в аренду. Приехал рано утром, никого еще не было, ходил по пустым коридорам. Зарабатывание денег еще недавно было буквально смыслом — всему миру хотел доказать, что могу. Смог. Теперь — рутина. Но именно сейчас, этим утром офис показался особенно родным. Покидать его стены не хотелось. Но…
На парковке достал сигарету, хотел привычно выкурить ее в машине. Затем медленно обернулся. Люлька. Теплого серого цвета, с нежно-розовыми кляксами, Даше бы понравилась. Не нужно иметь педагогическое или медицинское образование, чтобы догадаться — сигаретный дым вреден крохам, в которых нет десяти килограмм. Вышел. Закурил. И понял, насколько я здесь не уместен, мужик с небритой рожей и унынием в глазах. Может, стоило купить шарик? Все такие… нарядные. Радостные. Кто-то уже тащит кулек в машину, вокруг родня вьется. А тут — я. Стараюсь излучать оптимизм.
Докурил, отбросил сигарету и широким шагом пошел к парадному входу — именно там выдавали младенцев. Окунулся в суетное тепло. Где-то плакал младенец. Щелкал, освещая все вспышкой фотоаппарат. Ленточки на стенах, шарики. Смеется кто-то. Пришлось обойти шумную компанию чьих-то родственников. Потом уже набрал врача. Старшая медсестра нашла меня сама.
— Сейчас принесем вашу кроху, — улыбнулась она. — Ваша Катя в нашем отделении самый образцовый ребенок.
И потом ее вынесли. В руки дали не сразу. Забрали у меня одежду на выписку, еще Дашей приготовленную, уложили дочку на пеленальный стол и шустро раздели, оставив только памперс. Девочка подслеповато щурилась, дрыгала тощими ножками, сжимала кулачки. И не плакала, все то время, что ее переодевали, словно смирилась.
— Принимайте.
И я принял. Держать малышку было не страшно, наверное потому, что она была упакована в объемный конверт. Она была легкой. Совершенно невесомой, и все еще не плакала. Мне давали последние распоряжения, засыпали вопросами.
