Многогранники - Способина Наталья "Ledi Fiona" (читаем книги бесплатно .txt, .fb2) 📗

— Нет, просто Димке пришлось уехать раньше. Ему домой нужно было, — соврала Маша.

Мама довольно долго молчала, по-прежнему глядя в окно, хотя оно выходило на заставленный коробками балкон и улицу через него почти не было видно. Маша разглядывала геометрические узоры на мамином домашнем платье и думала, что сейчас происходит что-то странное. Вдруг мама обернулась и, быстро подойдя к дивану, присела рядом с Машей.

— Маша, я была против твоего поступления в этот университет, ты не послушала. Я смирилась с твоим выбором, хотя до сих пор считаю его ошибкой. И да, ты совершеннолетняя. Но сейчас я прошу… Нет, я требую, чтобы ты не общалась с Романом Крестовским.

Мама сжала Машину ладонь, Маша же удивленно выдохнула:

— Ты что, мам? Что он такого сделал?

— Ничего не сделал. Ты меня услышала?

— Мам, я хочу объяснений. Что с ним не так? Он же самый прилежный во всем потоке. Он один из немногих, кто реально старается учиться. У него же вечно все работы сданы вовремя.

— Откуда ты все это знаешь? — прищурилась мама.

— Просто, — стушевалась Маша, потому что вдруг поняла, что вправду знает о Крестовском гораздо больше, чем должна была бы.

Но у нее была причина: Димка, а точнее, Димкина явная антипатия к Крестовскому, о которой он не желал говорить. Что Маше еще оставалось делать? Только наблюдать за Крестовским.

— Маша, ты должна понять, что Крестовский — не та компания, с которой тебе будет полезно общаться.

— То есть Димка, который может в течение пяти секунд ввязаться в драку на улице, который курит, — вообще подходящая компания, а до противного правильный Крестовский — нет?

Маша, вскочив с дивана, уперла руки в бока. Она понятия не имела, зачем все это говорит, но удержаться не могла. Ей восемнадцать. Она совершеннолетняя. Почему мама диктует, с кем ей встречаться?

— Я не в восторге от большинства проявлений Волкова, и я с ним еще поговорю по поводу того, что он бросил тебя на празднике…

— Не надо! — испугалась Маша, однако мама, не слушая ее, продолжила:

— Но я вижу, как он к тебе относится.

— Как? — против воли вспыхнула Маша, потому что мама уже не первый раз намекала на какое-то особое отношение Димки. Может, Маша просто его не видит?

Мама, проигнорировав ее вопрос, сказала:

— Каким бы, как ты выразилась, правильным ни был Крестовский, закончится все тем, что он уедет, а ты останешься.

— Что значит «уедет»?

— Маша, не будь дурой! — повысила голос мама. — Крестовский вскоре наиграется в учебу на исторической родине и вернется в свой Лондон. Это вопрос времени. А ты останешься.

— Мама, о чем ты вообще говоришь?! — закричала в ответ Маша. — Он просто подвез меня до дома. Все. Он мне даже не нравится! У него терки с Димкой. Просто вчера так получилось.

— Ты мне не врешь? — спросила мама и посмотрела на Машу снизу вверх таким взглядом, что Маше стало стыдно за то, что она повысила голос.

— Мам, ну ты что? — пробормотала она и, наклонившись, обняла ее за плечи.

— Машка, Машка, — глухо проговорила мама в ее плечо, — как же быстро ты выросла.

Маша вспомнила, как сама вчера сказала Крестовскому, что он, похоже, будет отстреливать бойфрендов своей будущей дочери еще на подлете, и подумала, что, может быть, дело не в том, что Крестовский — псих. Может, все родители девочек такие?

Позже мама принялась собираться на работу: по выходным она вела занятия в английском разговорном клубе. Маша же налила себе еще чаю и долго сидела на кухне, ломая голову над тем, что не так с Крестовским, помимо того, что он оказался совсем не таким, каким она себе его представляла до вчерашнего вечера. Она думала, что он — сноб и яркий представитель золотой молодежи, и сейчас ей было немного стыдно за подобные мысли. Но кто виноват в том, что именно таким он и выглядел в своих пижонских рубашечках и пиджачках, которые носил так, будто в них родился? Прибавить сюда то, что Крестовский не удостаивал общения никого из группы, кроме Шиловой и пары ее подружек, и получался вполне однозначный образ. Проведенный с ним вечер внес сильные коррективы в Машину картину мира. Ей показалось, что он просто стесняется того, как говорит на родном языке, поэтому предпочитает лишний раз промолчать. Оказывается, ему сложно в университете и он страдает за рулем. А еще, оказывается, он чертовски наблюдательный и умеет находить нужные слова. Маша вспомнила, как он смотрел на нее, когда ей вздумалось рассказать про бабушкиного соседа, и щеки заалели. К тому, что Димка мог броситься в драку просто потому, что кто-то не так на Машу посмотрел, Маша привыкла. Честно говоря, Димке часто нужен был лишь предлог, чтобы ввязаться в какую-нибудь ерунду. Крестовский же в своем праведном гневе был очень… очень необычный, и Машу почему-то это волновало, хоть она и не соврала маме: он вправду не нравился ей как парень. Она о нем даже не думала так никогда, потому что он был в контрах с ее другом. Маша сжала чашку, понимая, что она упускает что-то важное, вот только что?

Димкин звонок оторвал ее от размышлений.

— Я внизу.

— Поднимайся.

— А кто у тебя?

— Мама, но она уже уходит.

— Может, я погуляю, пока она уйдет? — голос Димки звучал жалобно.

— Поднимайся, — строго произнесла Маша, отыгрываясь хотя бы сейчас, потому что, когда он поднимется, она все равно не сможет даже наорать на него толком. Ей было уже заранее его жалко.

Димка отключился, и спустя минуту в дверь позвонили. Открыв дверь, Маша даже не нашлась, что сказать. Она привыкла к творческому беспорядку на голове у Димки — это вроде как было сейчас даже модно, однако сегодня Волков выглядел так, будто его кто-то повозил головой по подушке, а потом выдернул из постели, забыв дать расческу. Добавить к этому нездоровый цвет лица и темные круги под глазами, и выходило…

— Красавец! — раздался за спиной у Маши голос мамы.

— Здрасте, Ирина Петровна. — Димка сверкнул самым жизнерадостным вариантом из арсенала своих улыбок.

— И вам, Дмитрий, не хворать. Сегодня это кажется особенно актуальным. Праздник, вижу, удался?

— Проходи, — вздохнула Маша, впуская Димку в квартиру.

— Не, не очень, — откликнулся Димка, наступил на пятки кед и стащил их, даже не развязав шнурки. — У Крестовских всегда скучно.

Маша могла бы поспорить, но не стала. Мама надела туфли и потянулась было к висевшему на вешалке пиджаку, но Димка ее опередил: снял пиджак и помог ей его надеть.

— Спасибо, Дмитрий, — мило улыбнулась она. — Только это не зачтется как выполнение домашнего задания, имейте в виду.

— И в мыслях не было, — с честным видом отозвался Димка, а мама вернулась к прерванному разговору:

— А что не так с вечеринками у Крестовских?

Маша внимательно следила за Димкиным выражением лица и потому заметила, что уголок его рта нервно дернулся, будто он хотел сказать какую-то гадость. Однако, взяв себя в руки, Димка снова улыбнулся.

— Ну, сами понимаете: куча молодежи, яхта, а именинник с папочкой. Ну какое веселье под надзором родителей?

Маша почувствовала, как в груди заныло от сочувствия. Димка крайне болезненно относился к теме родителей. Всегда старался обходить ее стороной, и тут вдруг так явно обесценивать наличие отца… Это как же ему сегодня тяжело! Дурацкий праздник! Не стоило на него ходить.

— А Маша сказала, что отец Романа вполне современный и веселый.

Маша не помнила, чтобы говорила что-то подобное, и слегка удивилась словам мамы. Димка провел рукой по волосам в безуспешной попытке привести прическу в порядок и широко улыбнулся.

— Ну да, дядя Лёва классный. Но все равно было скучно.

— Дядя Лёва? Вы так хорошо знакомы?

Димка снова улыбнулся:

— Он — мой крестный.

— Вот как? — удивленно произнесла мама.

Маша, хоть и знала уже, что семьи Крестовских и Волковых дружили, все равно растерялась. Это уже не просто дружба — это же родство, а эти двое поубивать друг друга готовы…

— Да, но мы не общаемся почти. Давно уже, — поспешно добавил Димка.