Боря + Лена = Л… - Воробей Вера и Марина (чтение книг txt) 📗
– Вылитый отец, – выговаривала она ему в спину, ограничиваясь прозрачными намеками, – яблочко от яблоньки. – Борька продолжал ухмыляться, но то, что он услышал, согнало с его губ беззаботную ухмылку. – Ты был у этой Лены?!
– Во-первых, не у этой, а у Лены. – Борьку покоробило пренебрежительное «этой». Он развернулся к матери, не глядя, бросил снятый свитер на спинку стула. – А во-вторых, откуда ты о Лене знаешь?
– Какая разница, – отмахнулась она. – Я сегодня встретила Кошкину. Она рассказала мне о твоей драке с Юрой. И о многом другом, – со значением добавила мать. – В общем, я запрещаю тебе с ней встречаться!
– Не смеши меня, ма.
– Не знаю, как тебе, а мне не до смеха. У той девочки может быть дурная наследственность! Ты хоть в курсе, что у нее мать была алкоголичкой и… шлюхой.
– Что-что? Откуда ты набралась этого бреда? – спросил он по инерции, ошарашенный хлесткими, как пощечины, словами.
– Как бы не так! – безжалостно отрезала мать. – Ее мамаша за бутылкой побежала в тот день, когда пропала без вести, понятно тебе?! И после горячо любимого супруга у нее было немало мужчин-приятелей. Обманула тебя твоя Леночка, всей правды не рассказала. Таким не похвастаешься. А ты уши лопухами развесил – цветочки, такси. Что у тебя с ней было, дурачок?
– В каком смысле? – произнес Борька непослушными губами.
В голове мысли наскакивали друг на друга, как вагоны сошедшего с рельс поезда. Мать Лены… Не может быть! Что же его Алене пришлось пережить… Он вдруг почувствовал, как каменеют его мышцы. Как грудь словно стягивают стальные обручи. Стало трудно дышать. Боря глубоко вздохнул раз, другой, более-менее привел дыхание в порядок и посмотрел на мать горящим взглядом. Оказывается, и она умеет быть грубой, жестокой и безжалостной и пользоваться запрещенными приемами. Сейчас он видел перед собой не женщину, которая его родила, которая тряслась над ним по поводу и без повода, а угрозу своей хрупкой любви, и он был готов сражаться за нее не на жизнь, а насмерть. Борька стиснул зубы, мать этого не заметила.
– «В каком смысле»? – передразнила она, презрительно скривив губы. – В том самом. Мы сегодня с Кошкиной на эту тему много и подробно беседовали. У вас сейчас все быстро, у молодежи, раз-два – и готово! А о последствиях вы не думаете. Для вас СПИД, половые инфекции, беременность – это все так, из области виртуальной реальности…
– Что ты несешь? – взорвался Борька. – Тоже мне, санитар леса! Ты же ничего не знаешь о нас… Ты же не знаешь, какая она!..
– И знать не хочу! – Мать перешла на крик. – Мне до нее дела нет! Я о тебе беспокоюсь! Ты у меня один!
– Мне твое беспокойство – вот где! – Борька провел ладонью по горлу, схватил со стула свитер и натянул через голову. Глаза его горели. – Что ты знаешь о любви, чтобы рассуждать? Ты отца-то любила, когда замуж за него выходила? Мне иногда кажется, что ты меня, как Дева Мария, с помощью Святого Духа зачала и папочка мой совсем тут ни при чем!
– Что-о? – Глаза матери стали размером с блюдце, настолько она была шокирована Борькиным выпадом, но он уже не мог остановиться.
– А что я такого сказал? Всего лишь правду, которую в себе долго держал. И чего ты в медицинский не пошла? Ты же на стерильности помешана. Только чистота, она разная бывает!
– Кто дал тебе право так со мной разговаривать?! – опомнилась наконец мать.
– Никто не давал, сам взял! Ты же копаешься в моей жизни! А это моя жизнь! Моя! Я уж сам решу, как ее прожить!
Борька шагнул вперед, сжав кулаки. Он тоже почти кричал, потеряв над собой контроль. Мать отшатнулась от него, но он прошел мимо, в коридор. Сорвав куртку с вешалки, стал одеваться.
– Ты куда?
Он, ни слова не говоря, рванул дверь.
– Боря! Вернись! Если ты уйдешь, я на себя руки наложу, так и знай! – пригрозила мать, но Боря захлопнул дверь, оставив ее угрозу без внимания.
Никогда она этого не сделает! Пустые слова! Она всякий раз так говорит, когда они начинают выяснять отношения на повышенных тонах, но то, что случилось сегодня, нельзя было назвать пустяком, который легко забудется. У них и раньше были не слишком близкие отношения в семье, а теперь, похоже, они окончательно испортились.
Борька поднял воротник, морщась от ветра и горечи в душе, побрел по слабо освещенному проспекту. Он не отдавал себе отчета, куда идет. Кошмарная сцена, разыгравшаяся только что дома, вновь и вновь живо вставала перед глазами, будто кинопленка, которую кто-то без конца крутит в проекторе. И пока мысли кружились вокруг одного и того же, ноги сами собой должны были принести его к Юрке. Однако спустя какое-то время он заметил, что стоит перед домом Кольки Ежова и смотрит на его светящееся окно. Борька передернул плечами, почувствовав, что начинает мерзнуть. Нужно было где-то ночевать. Не на вокзале же. Он вошел в подъезд, поднялся по ступенькам и, немного помедлив, позвонил в дверь.
Колька удивился:
– Ты чего? Случилось что?
– Да так. – Борька резко вскинул голову. – Слушай, можно мне у тебя сегодня переночевать?
– С родителями поцапался? – догадался Колька, пропуская в квартиру.
– С матерью.
– Раздевайся. Переночевать не проблема, только у меня раскладушка.
– Годится, – согласился Борька.
Большего ему и не нужно было. Ему казалось, что только его голова коснется подушки, он сразу же вырубится. Так он устал.
– Кто там, Коля?
– Мам, это Боря Шустов. Он приземлится у нас на ночь.
Колька сказал ему:
– Проходи в комнату, – и пошел шептаться с матерью.
Через минуту мать Кольки, хрупкая женщина в застиранном, но чистом халатике, принесла комплект хрустящего постельного белья, пахнущего свежестью, а Колька достал из кладовки раскладушку.
– Боря, ты можешь оставаться у нас, сколько понадобится… – Мать Кольки запнулась и подняла на Борю полные грусти глаза. – Но мне кажется, что тебе нужно позвонить маме, чтобы она не волновалась.
– Хорошо, я позвоню.
Борька набрал номер, смутно осознавая, что делает это не ради собственной матери, а ради этой доброй женщины. Так велика была его обида и чувство негодования. Мать подняла трубку сразу, будто сидела у телефона.
– Боря, ты где? – требовательно спросила она.
– Я у товарища. Завтра появлюсь, – сказал он и положил трубку, не дожидаясь вопросов и не желая больше разговаривать.
Ему хотелось позвонить Алене, услышать ее голос, сказать ей… Что сказать? Он и сам этого не знал. Он знал только одно: он никогда не даст понять, ни единым словом, ни единым взглядом, что ему известна ее тайна. Если она захочет поделиться с ним этими мучительными воспоминаниями, она сама это сделает. И сама выберет для этого нужный момент, если же нет, ему остается только смириться с ее решением. Внезапно он понял, что должен сказать Алене, что любит ее. Почему он раньше боялся этих слов? Это так просто – произнести вслух то, что ты чувствуешь. Борька уже потянулся к мобиле, но тут его взгляд упал на часы: нет, звонить поздно, через двадцать минут настанет новый день. Суббота. И потом глупо доверять сокровенные слова бездушному аппарату. Он хочет видеть выражение чудных голубых глаз, когда скажет: «Я тебя люблю» – и прочитать в них ответ.
