Грехи юности - Стоун Джин (читаемые книги читать .TXT) 📗
— А разве нельзя увидеть размер на маммограмме? — спросила Пи Джей.
«Черт бы тебя побрал! — зло подумала она. — Интересно, как бы ты реагировал, если бы речь шла о твоей груди».
— Маммограмма может дать неверное представление.
Опухоль может оказаться не такой большой, как на снимке.
— А какая она на снимке? — стиснув руки, спросила Пи Джей.
— Примерно пять сантиметров. Биопсия покажет точнее.
Несколько секунд Пи Джей не могла вымолвить ни слова.
— Доктор… — наконец начала она.
— Что?
— Если опухоль злокачественная, что меня ждет? Вы будете делать… как это… лампектомию?
Он отложил ручку в сторону и, скрестив на груди руки, глянул на нее.
— Лампектомия в последнее время стала довольно популярна, это верно. Однако, боюсь, в вашем случае она ничего не даст.
Во рту у Пи Джей все пересохло.
— Почему?
— Из-за размера. Проще говоря, опухоль слишком большая.
— Но вы же сами сказали, что она может быть меньше, чем кажется на первый взгляд.
— Может быть… А может, и нет. — Он покачал головой. — Я понимаю, как вам тяжело, Пи Джей, но вы должны трезво смотреть на веши. Я редко практикую лампектомию. Предпочитаю более надежный вариант — мастектомию.
«Вот оно», — похолодев, подумала Пи Джей.
— Впрочем, если такой вариант вас не устраивает, можете проконсультироваться еще с кем-нибудь, — продолжал он. — Однако я уверен, любой компетентный хирург предложит вам то же самое.
Пи Джей взглянула на его руки: спокойно лежат на столе, не трясутся, ладони тоже не потеют, не то что у нее.
Огромным усилием воли она попыталась сдержать их дрожь.
— Еще один вопрос, доктор. Если обнаружится, что опухоль злокачественная, вы отнимете грудь, пока я буду находиться под наркозом?
— Как скажете. Можно сделать и так, а можно подождать несколько дней, чтобы вы привыкли к этой мысли.
Пи Джей с недоумением взглянула на него. Интересно, как он это себе представляет? Как можно привыкнуть к такой мысли? Вдруг ей показалось, что она присутствует на съемках клипа о лечении рака груди. Но вся беда в том, что ей отведена роль пациента.
Внутри у нее все похолодело.
— Если опухоль окажется злокачественной, я хочу, чтобы грудь отняли тотчас же.
Врач удивленно взглянул на нее.
— Вас никто не заставляет принимать решение сейчас.
Подумайте об этом до понедельника.
Пи Джей покачала головой.
— Нет, у меня нет времени на раздумья.
— Если, не дай Бог, придется отнимать грудь, — продолжал доктор, — советую подумать и об искусственной груди. Ею можно воспользоваться сразу же после биопсии.
А может быть, вы хотите немного подождать? — добавил он. — Или посоветоваться с косметическим хирургом?
У Пи Джей появилось желание взглянуть на свою грудь, однако она подавила его. Внезапно она почувствовала страшную усталость.
— Искусственную грудь не сравнить с настоящей, — заметила она.
— Это верно. Однако у меня немало пациенток, которые живут с искусственной и не жалуются.
Как он смеет так говорить? Ведь он — мужчина, представитель сильного пола, один из тех, кто боготворит женскую грудь, кто преклоняется перед ней, кто слагает оды в ее честь. И он старается ее успокоить, советует не переживать, если эту восхитительную часть тела отрежут?! Ничего, мол, другую поставят. А мужчины опять будут боготворить ее, и все будет прекрасно. Да как он смеет такое говорить?!
— Думаю, я подожду принимать окончательное решение, — спокойно проговорила она.
Пи Джей и сама удивилась, насколько деловито прозвучал ее голос. Она снова была сама собой — спокойной, сдержанной, бесстрастной женщиной, целиком владеющей ситуацией.
— И еще одно, доктор. Как долго после мастектомии я не смогу работать? Работа в моей жизни занимает важнейшее место.
Слова прозвучали обличительно, словно он был виноват в том, что ей какое-то время придется бездействовать.
Он захлопнул папку и протянул Пи Джей направление.
— Думаю, по крайней мере пару недель.
Пару недель… Что ж, не так уж долго, можно пережить.
— И последнее, доктор, — проговорила она, откашлявшись. — Доктор Рейнольдс сказал, что восемьдесят процентов всех опухолей груди — доброкачественные. Это правда?
— Как правило, да, — ответил доктор, тоже откашлявшись.
Пи Джей, секунду поколебавшись, задала последний вопрос:
— А разве по маммограмме не видно, доброкачественная опухоль или злокачественная?
— Ничего нельзя сказать наверняка, Пи Джей. Это могут показать только результаты биопсии.
Пи Джей сидела в одиночестве в тишине своей гостиной, закутавшись в просторный стеганый халат. Ее знобило, и она изо всех сил пыталась согреться. После посещения врача она поехала в больницу, где сдала необходимые анализы, а затем отправилась домой. Был седьмой час. Из больницы она позвонила Бобу и сказала, что вспомнила о кое-каких неотложных делах, которые необходимо сделать в выходные. Когда он заметил, что дети расстроятся, она почувствовала укор совести, но решения своего не изменила. Она понимала, что ей необходимо побыть одной. О предстоящем она не могла никому рассказать, даже Бобу.
И конечно, не матери. При одной мысли о ней Пи Джей поморщилась. С годами эмоциональная пропасть между ними стала еще глубже.
Не задумываясь Пи Джей прошлась пилочкой по своим и так безупречно отполированным ногтям. Может, позвонить какой-нибудь подруге? Но ни одной близкой подруги у нее не было. Последние двадцать три года она целиком посвятила себя работе, поставив перед собой цель — сделать головокружительную карьеру. Так что трудиться приходилось очень много. А свободное от работы время, если таковое удавалось выкроить, она проводила с мужчиной, с любым мужчиной, от которого хоть мало-мальски зависела ее карьера.
Пи Джей положила ноги на мраморный журнальный столик, а голову — на мягкую диванную подушку ярко-зеленого цвета и принялась вспоминать, с какими мужчинами сталкивала ее жизнь. В семидесятые годы это были молодые, красивые парни, на которых нельзя было не обратить внимание. В основном только что выбившиеся в начальники. Где бы она ни появлялась: в ресторане, на дискотеке, в кино или Центральном парке, ее всегда сопровождал представитель сильного пола, причем лучший представитель. Куда бы они ни направлялись, головы прохожих неизменно поворачивались в их сторону, словно Пи Джей со своим спутником источали этакие флюиды, действующие даже на расстоянии. Сексом она в те годы занималась часто и помногу и получала от него истинное наслаждение.
В восьмидесятые Пи Джей, уже зрелая женщина, стала обращать внимание на мужчин среднего возраста, преуспевших в жизни. Это были владельцы разнообразных компаний и агентств. Они буквально осыпали ее знаками внимания: белые розы, «Дом Периньон», безделушки от Картье… и время от времени — продвижение по службе.
А любовь… Нет, Пи Джей никого не любила. Очень редко приходила мысль, что она лишена чего-то самого главного, но Пи Джей тут же отбрасывала ее от себя и снова погружалась в работу. Работа всегда ждала ее, равно как и очередной мужчина. Этого добра всегда было у нее в избытке. Стоило только поманить пальцем, и они появлялись. Они любили ее, обожали бывать в ее обществе, чтобы все видели, с какой шикарной женщиной они проводят время. Но больше всего им нравилось ее тело.
Пи Джей дотронулась до правой груди, и слезы потекли у нее по щекам. Станут ли они, как прежде, желать ее, когда у нее отнимут грудь? Вряд ли. Кому она будет нужна, обезображенная, почти калека! Неужели теперь ей до конца жизни придется спать в одиночестве?
В последние годы Ни Джей прилагала немало усилий, чтобы оставаться в форме. Но таких, как она, было предостаточно. Клубы были переполнены женщинами за сорок — перезрелыми красавицами, тщетно пытающимися ухватиться за ускользающую молодость. Пи Джей справедливо рассудила, что из всего можно извлечь пользу, и из возраста тоже. Пи Джей оказалась в рядах тех, кто извлекал пользу из собственного возраста. В сорок лет она приобрела сексуальную привлекательность, стала чувственной.
