Мгла (СИ) - Вольф Александр (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Она зевнула, прикрыв рот рукой, и тут увидела его напряженный взгляд. Ее лицо без косметики светилось чистой здоровой красотой. Свободная от лифчика грудь выдала беспокойство, проступили два бугорка, словно силились рассмотреть его через ткань.
— Дверь-то закрой, — сказала она, улыбнувшись глазами.
Он закрыл дверь и разделся.
— Он ушел? — спросила она.
— Думаю, насовсем.
— Спасибо. Ты очень помог мне, — она поцеловала его в щеку. — Знаешь, я очень признательна тебе, но не хочу, чтобы это выглядело так, будто я должна тебя оставить.
Он развел руками.
— Ты ничего не должна. Разве я для этого приехал?
Она смутилась.
— Извини. Не надо было об этом говорить.
Она почувствовала себя виноватой. Его взгляд жег ей лицо, она повернулась в сторону, но не вся, только лицом, а всю себя оставила ему, чувствовала одновременно и смущение, и удовольствие под его пылающим взглядом, даже провела руками по бедрам. Он не двигался. Немое давление стало невыносимым, она не выдержала и встретилась с ним глазами.
— Ну что, что ты так смотришь?
Она оттолкнулась от дверного косяка и пошла в комнату. Ее тело, которое она так старательно тренировала, предало ее, позвало его. Ее передавленные косым швом трусов ягодицы показались ему набухшими до неестественности. Она обернулась.
— Что ты делаешь?
Он еще ничего не сделал, просто догнал ее. Она инстинктивно прижалась к стене и подняла руки, чтобы его оттолкнуть, выпустила красные когти. Ему бросились в глаза ее округлившиеся груди, прижавшиеся друг к другу как пугливые сестры.
— Нет!
Он двинулся на нее. Она толкнула его в грудь и сделала шаг в сторону, чтобы пройти на кухню, но он перегородил ей дорогу рукой и коснулся ее талии. Она отдернулась и прижалась к стене, распласталась по ней. Но не как пугливая лань, а как почуявшая жеребца кобыла.
Он стал ближе, почти касаясь ее грудью, приблизился к ее лицу. Ее пылающее лицо было в нескольких сантиметрах. В ее лице, распахнутых глазах, открытых губах не было ужаса, только страх перед еще неведомым, за которым — что: боль, разочарование, наслаждение? Как у студентки, которой сейчас объявят, сдала она или не сдала последний экзамен.
Она задышала, отвернулась. Выставленная, как шлагбаум, рука была рядом с ее плечом. Молодая плоть раскинулась перед ним как весенняя нива с холмами и оврагами. Кобылица забилась в стойле.
— Что ты делаешь? — прошептал он.
— Я? Делаю?!
Она вскинула брови. Он рыскал глазами по ее лицу, беспардонно тянул в себя запах ее кожи. Положил руку ей на талию, и она вздрогнула. Тогда он убрал руку и коснулся ее щеки тыльной стороной ладони, невесомо, как предчувствие.
— Ты соблазняешь меня, — прошептал он.
— Я?!
— Накрываешь меня, как волна, — он вытянул губы — она даже испугалась — провел по ним большим пальцем.
Она прижалась затылком к стене. Ее грудь задыхалась и тянулась к нему. Его губы шептали рядом с ее губами. Она не могла оторвать взгляд от его губ, как от качающегося маятника.
— Я плыву в этой волне и не могу выплыть… — его вкрадчивый голос обволакивал, словно тяжелое одеяло, распластывал, заставлял поддаться, лечь, раскинуть руки и закрыть глаза. — Зачем ты так… я не могу сопротивляться…
— Да что я делаю!.. — воскликнула она чуть не плача, но это было последней каплей отчаяния, на смену ему шло желание.
Его рука двигалась возле ее лица, мучила прикосновениями. Сопротивляться не было сил, потому что безумно хотелось этих прикосновений, нежных как сон, едва появляющихся и исчезающих. Как же хотелось, чтобы они длились, длились, длились…
— Ты давишь на меня… — пробормотала она.
— Едва касаюсь…
Их губы коснулись. Она дрогнула. Порыв страсти затуманил ему рассудок. Он тянул ее к себе, как оторванный кусок своего тела.
— Прекрати!
Он схватил ее лицо и прижался к ней, стал засасывать, как насос, она впилась в него ногтями, в лицо, в шею. Он протискивал язык ей в рот. Она укусила его. Это подзадорило его, и он укусил ее за губу.
Ей стало больно. Она стала брыкаться, как непокорная наложница в серале. Он преодолел сопротивление ее рук, прижал к себе и толкнулся губами ей в лицо. Она отвернулась и замотала головой.
— Сумасшедший! — крикнула она. — Я полицию позову!
Он снова схватил ее за лицо, накрыл собой плечи, одной рукой держал руки, другой голову. Обвил как удав и начал заглатывать, засунув в нее язык чуть не до глотки. Ее сопротивление ослабевало, словно он пустил в нее яд. Наконец, ее дыхание выровнялось.
И снова заволновалось, только иначе, без страха. Когда она вновь открыла глаза, в них было спокойное сияние. Ни слез, ни упрека. И потухло под опустившимися веками. Он почувствовал, что она целует его. Он разжал объятия и, продолжая целоваться, положил руки ей на грудь, потрогал соски и стал шарить по ней большими руками, сжимая ее мускулистое тело.
— Мы ведь совсем не знакомы… — пробормотала она и зажмурилась.
Глава VII (продолжение)
На долю секунды он отпустил ее, подхватил за талию и поднял. Она испугалась и обвила руками его шею. Их глаза встретились, его язык оказался у нее во рту и ее губы влажной раковиной облекли его как моллюск.
Он пролавировал коридором, внес ее в комнату и опустил на постель, положил и надвинулся, лишив возможности встать или повернуться. Но она уже не пыталась, она только умоляла глазами, хотела пощады, уже не понимая от чего. Просто чувствовала, что брошена со скалы в море и летит, летит… Она сдвинула ноги и отвернулась лицом. Грудь пришлось оставить ему, трепещущую, задыхающуюся.
Он положил ее бережно, как ребенка, и отстранился, увидел ее всю, одетую, но уже сдавшуюся. Сжатые бедра выдавили лобок, отдали ему как дань эту выпуклость. Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Просто коснулся губами, поделился нежностью, которой истекал весь от затылка до пят. Посмотрел на ее лицо, повернутое к нему в профиль, и снова поцеловал. Ее ресницы дрогнули.
Он оставлял на ней свои осторожные поцелуи, словно ронял теплые растекающиеся капли. Незаметно, как змеи, заползли в ее волосы длинные пальцы и стали трогать ее. Эти прикосновения и поцелуи проникали внутрь и дотрагивались до еще неоткрытых ей самой струн, ломали, гнули, заставляли вздрагивать и издавать возгласы.
Поцелуи каплями упали на шею, на ключицы, запутались в мягкой ткани домашней одежды. Она стала извиваться, чтобы высвободиться из одежды, как змея, выползающая из отмершей кожи. Его руки скользнули под ткань, потянули вверх и оголили груди-купола с озябшими розовыми сосками. Она застонала, вытянулась и отдала ему губы и грудь.
Он целовал ее груди, как будто каждый сосок был ее языком. Она принимала его ласки безоговорочно, выпивала их до последней капли, не открывая глаз. Она вздохнула, воздела руки, которые он поймал и завел с ними игру, вплетая в ее красивые смуглые пальцы свои бледные и длинные. Она тянула к нему руки, как к нежному солнцу, и он гладил их от пальцев до плеч.
Он поднялся на локте и стал раздеваться, расстегнул джинсы, стянул с трусами, с носками, и сбросил на пол, снял футболку и отшвырнул в сторону.
Она хотела снять лосины, но не успела. Он уже обхватил ее за бедра, стал сжимать, проходя сантиметр за сантиметром. Он брал ее через ткань, как будто боялся обжечь ее своими пылающими ладонями. Настойчиво продвигался к заповедным местам, преодолевая ее конвульсивное сопротивление. Приподнял за попу и обхватил ее, взвесил на руках, помял ягодицы и попробовал раздвинуть, как апельсинные доли, вдавив пальцы между половинами.
Она уже доверилась ему, обхватила за шею. Он погладил ее широкие ляжки, впустил между ними пальцы, потом ладони и раздвинул их, поддавшиеся с последним, быстро иссякнувшим сопротивлением. Она жадно дышала, уставившись на него из-под полузакрытых век, требуя не останавливаться. Вместе с холмами грудей дышала долина, плодородная, влажная от росы.
