Метка Лилит - Щербакова Галина Николаевна (полные книги .txt) 📗
– Этот парень действительно может помочь, – сказал Будда. – В прошлой жизни он был племянником Авиценны.
– Но он в гневе. Он может уничтожить и планету в Змееносце, – сказал Аллах. – Куда тогда девать людей?
– Вот у него и спроси, – сказал Будда, – у Создателя.
– Люди теряют себя оттого, что не находят дело творения. Только творчество спасает души. Он творец. Просто оказался не в своем времени. Он попал на Землю в черный час ее умирания, когда смыслом жизни стала смерть.
– Как его имя, интересно? – тихо сказал Моисей. – Чьих он кровей?
– Не ваших, – фыркнул Вельзевул. – Он из Ибн Синов. Потом стал чудью. Был финном. Стал русским. Воевал. Русский же танк, уже в другой, четвертой или пятой войне, в Афгане, раздавил ему ноги. Стал пленным калекой. Потом уже в России ходил под себя в интернатах. Приятель украл для него коляску. А калека вырастил мечту жизни – уничтожить страну-убийцу. Свадьба одного недоумка была генеральной репетицией.
– Ноги я ему дал, – гордо сказал Моисей.
– Да видели! Кто же еще, кроме тебя, такой проворный старик? – засмеялся Вельзевул. – Змееносец будет в порядке… А у Христа на душе будет еще один грех – за спаленную свадьбу, за невинно убиенных.
– Не тебе говорить! – загремел голос.
– Грешен, батюшка, грешен, – заюродствовал Вельзевул. – Прелюбодеяние, многоженство, мужеложство, табакокурение, пьянство, воровство, картежничество, жульничества всех мастей – это моих рук дело. Но я не убийца. Не побуждал, не провоцировал. Зло убийства – от самих людей, теперь и земная наука это знает. Мальчишка из России открыл-таки клетку Лилит. Зачем ты слепил человека в последний день, Бог? Ты потратил силы на природу, это – да, тут ты оказался всесилен, это у тебя получилось. Но кто же на конец недели откладывает самое важное? Даже рыб ты сделал раньше людей. А на человека у тебя сил не хватило. Черную клетку проглядел. Усталый, старый, глаза слипались. А свалил все на меня, я же и близко к первосозданию не подходил. Сына твоего, между прочим, заваленного камнями, я из смертной пещеры вынес, а ты даже спасибо не сказал. Я тебя любил, а ты сделал меня врагом. Ты любил сына и отдал его на казнь. Ты помнишь Лилит? Как, изгнанная тобой, она стала дьяволицей, как убивала младенцев, как потрошила женщин, как изменяла свой облик? Рожденные от нее изначально были убийцами. Ну, а теперь помножь их число на время воспроизведения чудовищ. На всем человечестве – черные метки. Вот они и грызут друг другу глотки, люди. А в церковь ходят, чтобы украсить Тебя цветами. Целуют Тебе ноги. Льстят Тебе и лгут. А старая ведьма хихикает из своего грота над изуверским ханжеством ничтожных человеков.
– Она же умерла, – сказал Будда.
– Да, она так ужасна в старости, что я обрушил на нее гору. Но эта фурия, ехидна вытекла из-под нее черной речкой. Живучая баба. Так что Лилит – это главная проблема. Она жива и здорова. И на вашем красивеньком Змееносце такое может начаться, что закачаешься.
Боги разошлись каждый к себе.
Буддисты-ангелы взяли свои знамена и стали петь бесконечные песни о счастье. «Замечательные ребята, – подумал Будда, – но Создатель прав: толку, как и зла, от них никакого. Они скорее мыслящие цветы, чем люди. Я их люблю и не буду переделывать. Пусть Он принимает нас такими, какие мы есть».
Моисей был краток. «Ищите чистых, – сказал он своим. – Не вздумайте продавать индульгенции, знаю я ваши штучки. Не жадничайте. Делитесь. Вас не зря били, а потому подумайте: что будет, если за грехи вас лишат избранничества? Он вами недоволен. Избранничество – это ответственность».
Умные евреи даже не стали обсуждать указание. Они тут же начали чистить собственные души.
«За это и страдают, за ум собственного опыта, – вздохнул Моисей. – Но, слава Богу, среди них немало чистых, а теперь будет еще больше».
Где-то в России…
А птицы во главе с Тамарой собирали по земле странных, одиноких, не помнящих родства людей. Последние годы их стало слишком много. Это был особый народ, для которого чужая смерть и боль мгновенно становилась своей, и они, оставаясь в собственном теле, теряли память, имя и не понимали ни времени, ни места. Тогда их сажали в психушки. Как ни странно, этим мертвоживым возвращать жизнь и память было всего труднее. Их называли чистыми из чистых, и они продолжали жить чужой убитой жизнью, но в какой-то момент вдруг забывали и ее, – а всего-то: мальчишки пустили шутиху или где-то заиграли похоронный марш. Среди них был и потерявший память Николай.
С земли птицы выглядели, как большие быстро летящие облака с лебедиными шеями. Они закрывали солнце, и на земле становилось сумрачно. Но потом солнце снова выходило. На его тепло и выполз из своей норы грязный, заросший, вонючий Аркадий. Он вылез на пригорок и вспомнил, что, кажется, позавчера у него была свадьба. И где же она? Где его дом с постелью, с белоснежной, ручной вышивки простыней? Дома не было. Не было ничего. Лишь по черной, застывшей после огня земле с кочки на кочку перепрыгивала маленькая девочка лет трех.
Тамара заметила ее раньше Аркадия и думала, что успеет спасти малышку. Они оказались рядом с ней одновременно. С жестокой радостью от внезапно вспыхнувшей в нем животной силы он ухватил бьющую крыльями птицу и рванул ее вниз.
ТАМ
– Ну? – услышал Бог. – Все ушли. Удобное время. Никого нет. Попробуй меня уничтожить, невидимый и неслышимый людям. Это даст тебе силу. Ведь ты ничего не знаешь о жизни людей. Это я сидела в них. Это я куражилась – но над тобой, а не над ними. Они убивали себя сами. Они так понимают твое любимое творчество. Я столько тысяч лет жила с ними. Я устала. Бог! Убей меня! Люди – самое страшное, что тобою сотворено.
– Лилит? Но ведь на тебя обрушили гору, а черную воду я высушил.
– О Господи! Ты наивен, как ребенок. Что такое одна гора для Лилит, когда я вздымала их тысячами. Вот я перед тобой. Хороша, ничего не скажешь?
Она действительно была хороша. Юная, прекрасная. Вечная…
И Лилит гордо подумала, что она опять сильнее всех, доберется и до этой сказочной планеты в Змееносце. И начнет все сначала. От восторга силы и власти и от нетерпения у нее подрагивали колени.
Это упоение победой помогло Ему сделать то, чего он уже давно не делал, – Он обрушил на нее огонь. Но огонь был ей нипочем. Он плеснул на нее ядом. Она извернулась змеей и захохотала.
И тут вошел Вельзевул. Он держал большой глиняный кувшин, и стал поливать из него Лилит. Она зашипела и стала медленно оседать. Вельзевул поливал ее до тех пор, пока не исчез пар над местом, где она была.
– Это была моя кровь, – сказал демон, – она, как видишь, чистая. Я рад, что у меня оказалась возможность доказать тебе, что история с яблоком не стоила шума, который ты поднял. Подумай. А я пойду умирать. Крови едва хватило. Как говорят люди, смерть за смерть. Да, чуть не забыл. Спаси на Земле девочку, ей оторвали крылья.
Плечи бессмертного Бога сникли так, что он сам себе казался ребенком перед высоким бескровным демоном. В сущности, две вечные ненависти таяли, не видя собственных слез.
– Спаси девочку, – шептал демон. – Времени почти нет.
– До нее я спасу тебя, – сказал Творец. – Приляг рядом. Отдохни. Ты встанешь. И снова будешь сильным.
– Это вера или знание? Или шутка? Чтоб ты спасал меня?..
– Это мое желание.
– О! – сказал демон. – На это я никогда не рассчитывал. – Он лег,
большой и бескровный. Никогда ему не было так хорошо. – Не забудь про девочку, Отец.
– Господи! – прошептала умирающая Тамара. – Прости меня! Я не успела. Прости меня, Господи, прости…
И вдруг крылья ожили и подняли ее вверх. Бог успел.
