Прекрасный инстинкт (ЛП) - Холл С. Э. (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗

— Почему ты покупаешь три разных зубных пасты? Ты привереда, да?

— Я говорила тебе. Коннер очень щепетильный в том, чтобы никто не пользовался его пастой. И я не собираюсь делиться ею с мальчиками. Они никогда не закручивают колпачок обратно, поэтому горлышко тюбика пачкается.

— А почему они сами не покупают?

— Они просто этого не делают. Я здесь, и я не против.

Я поворачиваюсь и перегибаюсь через край тележки, вываливая охапку зубных паст, бритв и мужского шампуня. Кэннон смотрит на меня критическим и проницательным взглядом.

— Ты не берешь свою долю с концертов, автобус принадлежит тебе, и ты всем покупаешь вещи. И что тебе это дает?

— Я не беру то, в чем не нуждаюсь, и мне нравится помогать своим друзьям. Все просто, — это исчерпывающий ответ, больший, чем я обычно даю. Я уже повернулась к нему спиной, направляясь к средствам для волос.

— Как думаешь, какую взять? — спрашиваю я, когда он подходит ко мне. В левой руке я держу коробку с пурпурной краской для волос, а с темно-фиолетовой — в правой.

Коннер в недоумении округляет глаза.

— Эм, никакая. Какой твой натуральный цвет волос?

— Фу! Скучный и уродливый коричневый. Нет уж, спасибо, — я трясу коробками, напоминая ему о необходимости выбора.

— Коричневый, как твои глаза? — его слова больше походят на шепот.

— Да, а сейчас…

— Кроме тех случаев, когда ты одеваешь светлый верх, белый или розовый. Тогда они становятся орехового цвета с прелестными зелеными крапинками в них.

Ретт был прав — он поэтичный. Мы стоим лицом к лицу, не двигаясь, я все еще держу коробки в руках, а он не отводит от меня свой обжигающий взгляд. Я — Лиззи, и он досконально рассмотрел мои глаза. Легкий жар заливает мои щеки, и я резко наклоняю голову, пытаясь не нервничать. Затем он обходит тележку, стоящую между нами, и останавливается совсем близко, изучая полки позади меня.

— Я бы выбрал вот эту, — он отступает назад, говоря со мной со всей откровенностью. — «Теплый каштановый». Не то чтобы сейчас ты выглядишь некрасиво, но готов поспорить, что это захватывающе, когда ты можешь быть самой собой. Если ты в любом случае что-то меняешь, почему бы снова не стать прежней Лиззи?

Вот, опять это слово. Лиззи.

— Ладно. Хорошо, — я пожимаю плечами, возвращая на место выбранную мной краску, затем выхватываю коробку из его руки и бросаю в тележку. — Прошло немало времени с тех пор, как я делала что-то естественное. Черт возьми.

— Отличный выбор, — он подмигивает мне, опираясь на тележку, которую теперь толкает очень аккуратно. — Мы взяли все, что нужно?

— Ты не хочешь купить телефон? Кто-то может беспокоиться о тебе.

— В этом нет необходимости. Единственный человек, который может волноваться обо мне, это моя сестра Соммерлин. Но, в любом случае, я не знаю ее номера телефона. Я всегда просто забивал ее имя в сотовый.

Тайна под названием «Соммерлин» раскрыта — это сестра. 

— А что насчет Гертруды? — невинно спрашиваю я.

— Кого?

— Гертруда. Эстер. Невеста.

— Бывшая невеста. Рути.

Я равнодушно взмахиваю рукой:

— Без разницы. Я была близка. Ох уж эти старые женские имена.

— Гертруда, — бормочет он с ухмылкой, качая головой. — Сомневаюсь, хотя, в любом случае, мне все равно. Но сейчас, когда ты заговорила об этом, я не хочу, чтобы Соммер беспокоилась. Может, я смогу воспользоваться твоим ноутбуком, чтобы зайти в свою электронную почту и написать ей письмо? И моим родителям, наверное, тоже.

— Конечно, — киваю я.

Хорошая идея. Полагаю, мы закончили с покупками. Наша тележка была заполнена до краев. Незапланированные покупки полностью скрывали те, за которыми мы пришли, включая шесть пар боксеров-брифов и упаковку чего-то, похожего на носки, хотя кого это волнует?

— Я видел аквариумы у дальней стены. Надо проверить, не нашли ли они новых рыбок для Коннера. Если нет, то мы можем помочь.

Такой заботливый. Но неужели он не заметил, как я писала сообщения своему дяде уже раз десять? Я не только в курсе того, что они нашли зоомагазин, но и того, чем они занимались весь день.

— Не нужно. Они нашли, — с признательностью произношу я, — но спасибо, что думаешь о Коннере. Ты хорошо к нему относишься.

— Я хорошо отношусь к нему, он — ко мне. Мы друзья. А что? — он перестает выгружать покупки на конвейерную ленту и встречается со мной взглядом. — Ты боялась, что я ему не понравлюсь? Или кому-то из них?

Они друзья? Часть меня хочет верить, что он искренен по отношению к Коннеру, на самом деле, настолько сильно, что еле сдерживаю слезы прямо сейчас. Но другая часть меня, та девушка, что запрыгивала на спины взрослых парней и била их по головам изо всех сил за то, что они бесчувственные говорливые придурки, настроена скептически. И хуже всего, что, если он притворяется, говоря все это, как мошенник с подвешенным языком, которому всего лишь нужно место для ночевки, и который просто говорит то, что я хочу услышать? Это была бы наивысшая степень жестокости, заложенная надежда, оказавшаяся ложью.

По крайней мере, обычно мудаки громко разглагольствуют, развевая сомнения, и не тратят впустую мое время или время Коннера. Или есть обратная сторона жестокости — снисходительное сочувствие, которое не является жестоким или лживым, но все равно раздражает. Нет, самое худшее — волк в овечьей, мать его, шкуре. Он причинит Коннеру самую сильную боль, что выбесит меня сильнее всего.

— Коннеру все нравятся, и Джареду тоже. Это меньшее из моих забот, — наконец отвечаю я.

Когда он пытается дать денег кассиру, я молниеносно передвигаюсь и встаю перед ним, стараясь не прикасаться к нему.

— Я заплачу. Из этого нелепого количества барахла, которое мы набрали, твоего здесь всего лишь долларов на 30.

— А у тебя всего 8 долларов за коробку краски. Я могу внести свою долю. Я бы этого хотел.

Дина, судя по указанному на бейдже имени, откровенно смеется над нами. Двое тупиц устраивают целый спектакль, отталкивая друг друга и упорно пихая ей свои кредитные карты.

— Я. Плачу, — выдавливаю я низким, нетерпящим возражений голосом. — А теперь отойди от кассы Дины, ты пугаешь девушку. Прямо как ту бабулю до этого, — еле слышно бормочу последнюю фразу.

— Ох, я совсем не напугана, — Дина лучезарно улыбается, хлопнув жвачкой. — Вы двое просто уморительны. Это самое волнующее, что было у меня за весь день.

В ответ я мило улыбаюсь.

— Что ж, Дина, испугаешься ли ты, когда я собью его с ног на землю и начну пилить его горло своей Черной картой? (Visa Black Card — элитная премиальная карта платежной системы VISA. Карта позиционируется, как символ принадлежности держателя к верхушке общества, и выдается только человеку, имеющему соответствующий общественный статус)

— Не волнуйся, Дина, это всего лишь болтовня, — заверяет ее Кэннон. — Но я все-таки уступлю и позволю ей заплатить. — С дерзкой ухмылкой он отступает назад, скрещивая руки. — Но, в таком случае, в аптеке никаких возражений, юная леди. Я плачу за твои таблетки от безумия.

О-ох, так Кэннон любит играть, да? Это мы еще посмотрим, когда сегодняшним вечером в моих руках будет микрофон.

Восемьдесят восемь лет спустя мы перетащили все пакеты из такси в автобус. Все столы и пол усыпаны белыми полиэтиленовыми пакетами со всякой фигней, которая нам не нужна, да и нет места, куда бы можно было убрать все это. Хорошо, что все эти мужчины едят так, как будто у них глисты.

Я слышу голоса Коннера и Брюса, доносящиеся из дальней комнаты. Один с весельем дает указания, другой ворчливо соглашается. Джаред все еще развлекается — третья база, теперь-то я знаю, что это значит — а Ретт лежит в кровати, наблюдая за нашей усердной работой с презрительной усмешкой. Я стараюсь не обращать внимания на мрачную атмосферу, окружающую его, и повторяю в своей голове снова и снова, что я люблю Ретта и полностью принимаю его таким, какой он есть. Он относится ко мне с таким же милосердием.