Одна беременность на двоих (СИ) - Горышина Ольга (книги онлайн TXT) 📗
Я кивнула и сунула руки в карманы, чтобы не мешали Аманде. Развернуться к кровати спиной — некрасиво. Пятиться — ещё снесу что-нибудь. Сказать очередную глупость? Даже мыслей не было, не то что слов! Не хотелось думать, что всё действительно закончилось. Роды не конец. Роды только начало. Только начало чего? И для кого?
— Ты не понимаешь, — продолжала Аманда будто для себя, потому что даже с трёх шагов слов было не разобрать. — Не понимаешь, что Патриша будет ждать от меня того, чего у меня никогда не было. Я не знаю, как дать ей любовь так, чтобы она почувствовала её…
Я приблизилась к кровати вплотную и открыла рот:
— Разрешить себе её почувствовать. Ты же позвонила матери. Позвонила…
— Ты не понимаешь, ты не понимаешь, — заладила Аманда.
Я уже действительно с трудом что-то понимала: шёпот, слёзы, злость — всё слилось воедино, во взрывоопасный коктейль, и я не желала пригублять из этого стакана. Хотя и губы пересохли.
— Я за водой схожу, — вновь ретировалась я на безопасное расстояние. — Тебе принести?
Аманда кивнула и сама протянула мне банку с больничным логотипом. Я вышла в коридор, где оказалось довольно оживлённо — время завтрака, чему удивляться. Даже пришлось отступить в сторону, чтобы пропустить медсестру с двумя подносами. Какое счастье, что у Аманды отдельная палата. Хотя… Хотя присутствие другой женщины избавило бы нас от неприятных разговоров. Это только такая соседка, как я, никого не сдерживает…
Запив голод водой, я решила вернуться в палату и спросить Аманду, когда могу уйти, чтобы позавтракать. Ей-то завтрак уже, небось, принесли.
— Куда ты собралась уходить? — Аманда подтянулась в подушках, чтобы одеяло не свешивалось на кроватный столик. — Мне одной это не съесть!
Жареная картошка и яйца, сосиски, йогурт, овсянка… Она протянула мне тарелку с кашей.
— Я это больше есть не буду! Никогда!
Овсянка и в моей душе оставила нерадостные воспоминания, но сейчас живот и не подумал ей противиться. Я забралась с ногами в разложенное кресло и принялась есть со скоростью новобранца.
— Кекс будешь? А шоколадку?
Я на всё соглашалась.
—Какао или чай?
— А что ты хочешь?
— Я спрашиваю, что хочешь ты? Я буду сок.
— Тогда какао.
И тут проснулся ребёнок, и я, не обтерев губ, бросилась к люльке и раньше, чем сообразила, что делаю, взяла Патришу на руки.
— Дай мне доесть! — почти панически закричала Аманда, и я сильнее прижала ребёнка к груди.
— Но она кричит…
— Поменяй подгузник.
Руки вновь задрожали, но я сумела как-то распеленать малышку и разлепить липучки, а потом руки затряслись ещё больше, потому что Патриша не описалась: в подгузнике оказалось обещанное Вандой зелёное пятно. Я схватила влажную салфетку, но та лишь поменяла цвет, но не сделала своего дела. Тогда я ногой подтолкнула к столику сумку, но в ней не оказалось заветной бутылки с маслом: купить-то я его купила, а упаковать забыла.
— Что? — промычала, давясь тостом, Аманда.
— Масла нет…
Я зажмурилась, будто можно было так заткнуть и уши. Да, да, я вынула одну и не положила другую, но сейчас делала всё, что могла, чтобы справиться с ситуацией. Ушло на это пять салфеток или того больше. Кожа покраснела, крик усилился, и я в страхе уронила тюбик с вазелином. Моя голова заледенела. Вот бы тоже напялить вязаную шапочку. Но дело всё же дошло до подгузника. Застегнуть его на ребёнке оказалось даже легче, чем на кукле, но я всё равно успела получить свою порцию упрёков за копание. Наконец я отдала ребёнка матери и плюхнулась в кресло, но тут же вскочила, решив собрать его. Руки продолжали ныть, и я принялась растирать мышцы.
— Мы забыли ещё и ножницы. Смотри, какие длиннющие ногти… Эти кармашки на кофточке не спасают. Гляди, уже царапина…
Я пожала плечами, что делать-то?
— Сходи вниз в лавку и купи.
Я кивнула. Только дойти до лифта оказалось делом затруднительным. Ноги едва передвигались, и я сама не отказалась бы сейчас от каталки. Но надо было идти, и я дошла и выполнила миссию. Только она оказалась не конечной.
— Я не буду сама стричь ногти! — запротестовала я, но Аманда приподняла малюсенький пальчик.
— Я просила медсестру. Она сказала, что им запрещено. Стриги, пока Патриша спит. Стриги!
Ножницы хоть и маленькие, но пальчики того меньше, а уж сами ноготки… А когда ещё и руки дрожат, то подобны огромным секаторам. Только пальцы не ветки, не отрастут.
— Кейти…
В тот момент я ненавидела своё имя. Я не хотела, чтобы оно принадлежало мне. Не хотела стричь ногти чужому ребёнку. Даже красная царапина на щеке, с крохотной капелькой крови в уголке, не придавала необходимых сил. Но вот ножницы щёлкнули, и первый ноготь упал на простынь. Он казался таким огромным, словно срезанный с мизинца взрослого! Или у моего страха выросли глаза!
— Только не проси теперь перекладывать её в люльку! — выдала я абсолютно глупый протест.
— А я и не хочу её отдавать, — сказала Аманда, осторожно поправляя оттопыренное ухо дочери.
Но отдать пришлось. Пришла медсестра и сказала, что надо забрать ребёнка на проверку слуха и других рефлексов. Заодно и педиатр проведёт осмотр.
— Аманда, прекрати сидеть с таким лицом! — заявила я после минут десяти полного молчания. — Она здоровая. Если бы были какие-то проблемы, её бы не отдали нам в палату.
Но лицо Аманды осталось каменным, и она даже не улыбнулась, когда пришёл доктор Вебер. Он домой-то уходил?
— Как поживает наша мама?
Стандартные вопросы, стандартные ответы. Только когда доктор надавил на живот, Аманда поморщилась.
— С тобой всё хорошо. Могу выписать тебя к вечеру.
— Что?!
Мы задали вопрос в унисон, и я чуть не добавила, что у нас дома бардак. Да, да… Мне надо хотя бы там прибраться! Я и думала сделать это сегодня вечером. Вернее, я подумала об этом только сейчас, когда поняла, что новая жизнь официально началась. Даже для меня.
— Хорошо. Тогда оформлю выписку на завтрашнее утро. Подходит?
Аманда кивнула, и как только доктор ушёл, озвучила мою мысль.
— Только не уезжай прямо сейчас. Дождись, когда Патришу привезут. И… Эта кровь так пахнет. Я хочу в душ!
О, да! Ей же нельзя одной. Второго обморока я не выдержу. Но Аманда всё равно попыталась идти сама, и мне пришлось схватить её за руку, чтобы придержать подле себя. На моё замечание, она поджала губы и позволила раздеть себя. Я попыталась отмахнуться от первой мысли — куда же подевалось красивое тело? — но та не пожелала уходить. Мячик сдулся, и тёмная полоска собралась в гармошку. Разве это уйдёт? Врач посоветовал есть много мюсли с йогуртом и гулять с коляской. Мюсли, может, Аманда и станет есть, а вот коляску она решила заменить слингом. Как же тогда она избавится от этого мешка?
Но всё это потом, зачем дурацкие мысли лезут в голову в такой неподходящий момент? Сейчас надо вымыть Аманду, вытереть, одеть в чистую рубаху и уложить в кровать. Набор простых действий не требует философской мысли. Делай, не думай… Но Аманда попросила отойти. Я только мыло успела протянуть. А она не успела высушить волосы, потому что пришёл педиатр сообщить, что девочка абсолютно здорова, и он уже подготовил документы на выписку.
Только Аманда не успокоилась, пока медсестра не привезла ребёнка, снова голодного или скорее уставшего от осмотра. Патриша жадно прильнула к груди, и я отсела в кресло, решив вдруг написать отцу. Однако уткнулась в сообщение от Бьянки: «Вы ни одна не отвечаете. Что? Всё?» Я не стала спрашивать у Аманды разрешения и написала, что «да, она родила», и, к тому же, дочку… Да, да, я не шучу. Не шучу…
— Бьянка спрашивает, могут ли они с Логаном прийти?
— Пусть приходят, — согласилась Аманда и заправила за ухо влажную прядь.
И они пришли. Слишком быстро, точно торчали под дверью, или же у Аманды так долго взяло заполнить принесённые медсестрой бумажки для свидетельства о рождении.
— Я напишу вторым именем твоё, ладно? — У меня даже дар речи пропал. — Ничего другого на ум не приходит. Патриша Кэтлин О’Коннор не так плохо звучит, так ведь?
