Училка и Чемпион (СИ) - Малиновская Маша (хорошие книги бесплатные полностью .txt, .fb2) 📗
— Потому что… ты меня бесишь, — шепчу я, прежде чем он снова притягивает меня к себе, и все мои слова утопают в его поцелуе.
В этот момент я осознаю, что уже не могу сопротивляться — не Мирону, а тому, что происходит между нами.
Все мои протесты, все попытки держаться холодной и независимой исчезают, как по волшебству. Его губы такие требовательные, его руки уверенно исследуют моей тело, заставляя сердце стучать ещё быстрее, а дыхание — срываться. Нас обоих накрывает.
— Ты меня бесишь, — снова пытаюсь выдавить я, когда его губы на мгновение отрываются от моих.
— Уверена? — шепчет он с лёгкой усмешкой, и я вижу в его глазах тот знакомый огонёк, который ещё сильнее меня выводит из себя.
— Да! — выпаливаю я, хотя в тот же момент мои руки сами тянутся к его спине, прижимая его ближе.
Кажется, что всё в комнате сжимается вокруг нас. Я чувствую его тепло, его силу, и у меня внутри будто расплавленный металл — то жар, то холод, то дрожь по телу. Дорофеев стаскивает с меня футболку, снова прижимая меня к стене, его руки крепко держат меня, и я чувствую, что больше не контролирую ситуацию.
Словно всё это давно вышло за рамки моего контроля. Я тону в его прикосновениях, и каждая клетка моего тела отвечает на них.
Мирон снова целует меня, и все мои протесты, все попытки держаться холодной и независимой исчезают, как по волшебству.
Его поцелуи становятся жёстче, глубже, как будто он не хочет отпускать меня, и я тоже не могу отпустить его. Моя спина касается стены, и в голове мелькает мысль, что мы где-то на грани — грани, которую я боюсь переступить, но в то же время… хочу.
— Признай, ты ревновала, — произносит он хриплым голосом, дразняще прикасаясь губами к чувствительному месту за ухом.
— Нет, — шепчу я упрямо, хотя сама чувствую, как это смешно звучит в такой момент.
— Ты врёшь, — усмехается он, снова целуя меня так, что я забываю о словах.
Мирон медленно сползает губами к моей шее, и я чувствую, как мои ноги начинают подкашиваться. Его руки уверенно скользят по моим бёдрам, когда он опускается передо мною на колени.
Я понимаю, что всё, что я могла бы сказать или сделать, уже не имеет значения. Это больше не про слова. Он уже давно сломал все мои барьеры, и теперь, кажется, делает, что хочет.
А я позволяю….
— Признай, — шепчет он, цепляясь пальцами за резинку моих спортивных штанов.
— Чёрт возьми, — выдыхаю я, понимая, что мне больше некуда деваться. — Да, ревновала.
— Вот так-то, Кошка, — улыбается Дорофеев, и в его глазах я вижу не просто победу. Там что-то большее — нежность, забота, страсть, всё вместе. Я теряюсь в его взгляде.
Дальше говорить я уже не способна. Когда Мирон стаскивает с меня штаны вместе с трусиками, я делаю глубокий вдох и откидываюсь затылком на стену, прикрыв глаза. Моё тело поддаётся полностью, а мысли исчезают. Всё, что я чувствую — это его руки и его язык.… там..
23
Мне нужна какая-то опора. Уцепиться за что-то, чтобы почувствовать, что я всё ещё на месте, что меня не снесло в пропасть бурной рекой.
Я пытаюсь ухватиться пальцами за стены, но они скользят, а ногти оставляют царапины на недавно поклеенных новеньких обоях.
Ну да и плевать сейчас мне. Всё равно.
Если бы Мирон не держал меня крепко за бёдра, я бы уже давно свалилась.
Я шепчу что-то бессвязное, ловлю ртом воздух, пока Мирон выделывает своим языком нечто такое, отчего меня начинает трясти. Колени сводит судорогой, я рефлекторно пытаюсь сжать их, но Дорофеев удерживает, сильнее только разводит.
К движениям его языка присоединяются пальцы. Сначала он гладит меня ими, а потом и вовсе ныряет внутрь, заставляя вскрикнуть. Низ живота наливается тяжестью, внизу ощущается горячее покалывание, во рту всё давно пересохло.
То, что он делает со мною — слишком откровенно.
Слишком — как и сам Дорофеев.
В какой-то момент он по особенному засасывает клитор, делает точечное движение языком, и я взрываюсь.
На искры, на осколки, на молекулы….
Кажется, что всё вокруг вращается, стены сходят с мест и вот-вот обрушатся на меня, на нас.
Я полностью дезориентирована. Я не понимаю, не осознаю своё положение в пространстве. Не сразу понимаю, что Мирон несет меня на руках.
— Где у тебя спальня? — спрашивает хрипло.
— Там… — киваю неопределённо, наверное, такой ответ ему вряд ли поможет.
Но он и сам справляется. Не такая уже большая у меня квартира.
Дорофеев швыряет меня на кровать и нависает сверху. Сминает большим пальцем губы, вынуждая посмотреть на него.
— Ты капец какая вкусная, Кошка, — в прямом смысле облизывается, проводя языком по своей нижней губе и слизывая блестящие остатки моей смазки. — Хотел тебя прямо там на себя натянуть, но как-то не пристало, что ли… прямо у порога.
— Как благородно, — усмехаюсь и поражаюсь самой себе, что его грубость не отвращает, а вдруг… возбуждает.
С ним хочется быть плохой девочкой.
— Спасибо, — ведёт бровью и ухмыляется. — У меня прадед был дворянином, видимо в крови.
На этом наш странный диалог заканчивается, потому что Мирон спускает вниз свои брюки и я наблюдаю, как он раскатывает по члену откуда-то взявшийся презерватив.
Совсем не стесняясь, вот так спокойно и напоказ. Потом берёт меня за щиколотки, разводит ноги в стороны, и я будто только в этот момент осознаю, насколько его член огромен, и что он сейчас внедрит его в меня.
И он это делает. Одним плавным, протяжным толчком загоняет его в меня до корня.
Я сжимаюсь вокруг его огромного ствола, запрокинув голову. Он настолько растягивает меня внутри, что мне даже больно.
— Ну и узенькая щелочка у тебя, Кисуля, — шепчет пошло, склонившись надо мною на вытянутых руках. — Будем сейчас старательно разрабатывать.
Орангутанг, чёрт тебя дери.
Самовлюблённый, павлинистый дятел.
С большим членом, которым он сейчас старательно накачивает меня.
Он трахает меня сначала медленно, но потом, когда я привыкаю к его размеру, наращивает темп. Наше дыхание сбивается в один ритм, а мои мысли, словно пыль, рассыпаются с каждым его движением. Я чувствую, что все вокруг становится неважным, мир за пределами этой моей спальни перестает существовать.
Мои руки сжимают покрывало, я не сразу нахожу точку опоры, пока не вонзаюсь ногтями в плечи Мирона. Он шипит, но я решаю, что потерпит, в меня-то он целый член вставляет.
Мы снова смотрим друг на друга — в его глазах читается то же самое желание, которое я чувствую внутри себя. Нет ни слов, ни лишних забот. Всё, что нам нужно — это этот момент.
В какой-то момент Мирон немного замедляется и ложится на меня, прижимая своим весом к кровати. Склоняется и его губы мягко касаются моей шеи, вызывая дрожь. От этой резкой смены тактики у меня по спине пробегает теплая волна. Я закрываю глаза, отдаваясь ему полностью. Тону в этот ментоле, так удачно смешавшимся с мужским запахом.
Я чувствую, как горячие волны снова начинают топить низ моего живота. Дышу глубже и чаще. Мышцы ног напрягаются, приближая меня к такой желанной развязке.
— Кончай, Кошка, — шепчет Дорофеев мне в ухо, безошибочно угадывая мое состояние. — Хочу еще раз на это посмотреть.
Я ничего не успеваю ему ответить, потому что мир снова рассыпается на тысячу осколков. Оргазм с его членом внутри оказывается куда мощнее, чем первый. Я вся сжимаюсь, вся пульсирую. Меня захватывает удовольствие, разворачиваясь в каждой моей клетке и поджигая ее.
А через пару толчков кончает и Мирон. С глухим рыком сжимает зубами моё плечо и затихает.
Спустя минуту он откатывается рядом на кровать и притягивает меня к себе рукой. Мы оба тяжело дышим.
— Вообще-то для начала я хотел минет и поглазеть на твои сиськи. В итоге остался и без первого, и без второго.
— Бедный-несчастный….
— Но знаешь, и так тоже ничего. Остальное успеем тоже.
— Размечтался, — хмыкаю и пытаюсь встать, но он не пускает.
