Амазонка бросает вызов (СИ) - "AlmaZa" (книги хорошего качества TXT) 📗
- Мне нравится. Спасибо. – Что-то забелело в стороне, и я только сейчас обратила внимание на венок, висевший на воротах. Всё внутри меня напряглось и как-то застыло. Мингю почувствовал это, потому что посмотрел туда же, куда и я. Помолчав, он задал вопрос:
- Ты пришла, потому что завтра я должен уехать?
- И поэтому тоже.
- Плакать будешь, если меня пришибут? – с насмешкой спросил он. Я ударила его кулаком в плечо.
- Да пошёл ты! Если тебя пришибут – я сама тебя пришибу.
- Это как?
- Какая разница! Найду тебя после смерти и отпизжу!
- Эй, девочка!..
- Что? Я не на территории. – Но он всё равно заткнул мне рот очередной порцией поцелуев. Теперь я и сама прижимала его и обнимала, как можно крепче. Наверное, он был прав, когда сказал, что теперь я одна из них. Какими-то слишком родными мне стали все золотые за эти две с небольшим недели.
- Знаешь что, - шепнул Мингю, оторвавшись, - ты за меня не переживай, я из живучей породы. Лучше ревнуй меня, потому что я твёрдо намерен отжарить этих китайских амазонок.
- Зачем ты говоришь мне это? Не буду я тебя ревновать, ревнуют своих парней.
- Не обязательно. Можно и свободных. Будешь представлять это, тебе тоже захочется, и в другой раз ты мне всё-таки дашь, - засмеялся он. Я высвободилась из его рук и шагнула в сторону.
- Дурак ты озабоченный!
- Чем горжусь и наслаждаюсь.
Я стала отходить от него и уходить вообще. Дойдя до порога, я остановилась на нём и, посомневавшись, всё-таки обернулась:
- Спасибо за подогрев.
- Всегда пожалуйста.
- Спокойной ночи!
- Сладких снов, Чонён, - ответил он, и я, наконец, ушла спать.
И остаток ночи промелькнул мгновением, окончившимся петушиным бодрым «ку-ка-ре-ку!». А незадолго до полудня, когда старшие адепты ушли обрабатывать поля, Тэхён, Хансоль и Мингю вышли из монастыря, чтобы отправиться в Западный Китай.
Комментарий к 16 и немного 17 августа
* тагельмуст – головной убор тюрбан-вуаль, обычно носят аборигены пустыни Сахары, защищаясь от песка и солнца
========== 20-ые числа августа ==========
Несколько дней Элия ходила сама не своя. Я спрашивала, не приснилось ли ей что, но она отвечала, что ей вообще перестало что-либо сниться, потому что сон по ночам не идёт вовсе. Беспокойство. Тревога. На её бледном личике пролегли тени и глаза как будто впали немного, но постепенно она приободрилась, свыкаясь с отсутствием Ви, побывшего пару дней её мужем и уехавшего. В этот период мне было нелегко с ней общаться. Нет, не меня напрягало печальное настроение или что-то в этом роде, а Элия как-то трудно выходила на контакт, потеряв свою живую и добродушную улыбку. Витающие далеко мысли и фантазии придавали её внешности заметную отстранённость, сквозь которую пробиться не всегда удавалось. А как иначе могла вести себя молодая супруга, толком не успевшая осознать, что такое семейное счастье? Сначала мне показалось однозначно правильным решение Ви закрепить их чувства, а теперь вот думаю – так ли надо делать, в такое положение ставить бедную Элию? Ещё и Мингю унесло туда же, куда мне никого не хотелось отпускать! Так что я тоже частично испытывала похожие волнения.
Мы ещё теснее сплотились интернациональным столиком. Я любила потолковать о чём-нибудь с Джунхуэем или размяться дополнительно с Диэйтом, ну, а Вернон был просто отдушиной – с ним можно было и посмеяться, и обсудить абсолютно всё. Стали вспоминаться Югём и Джуниор. Долгое отсутствие возле меня друзей, отдалённость от дома дали о себе знать, я замечала потихоньку пробирающуюся в меня тоску по Сеулу. С чего бы это? Если я хотела держаться от него подальше из-за того, что там произошло, не значит ли происходящее (ностальгия по оставленному), что меня отпустило? Если я скучаю по дому и товарищам, не говорит ли это о выздоровлении моей души? Да, произошедшая с Чжунэ драма сильно задела меня, и я неделю или две ходила тут, страдая, что это никак не выходит из мыслей, но потом… в какой момент? Из-за Мингю? Или гибели Кидо? Или венчания Ви и Элии? Да, среди этого всего, я испытала куда более сильные эмоции, я увидела более важное, более серьёзное, трагичное, светлое, мрачное, приятное – разное, но определённо более стоящее, чем то, от чего убивалась в Сеуле. Я различила вечное и мимолётное, бесполезное, ценное и бесценное. И всё это как-то так незаметно стёрло нехороший осадок, вымело его из души. Думая о Чжунэ, я уже не злилась, не презирала его. Немного жалела – может быть, но уже не обижалась. Мастер Ли прочёл лекцию о прощении, наверное, в связи с тем, как повёл себя Джеро – отказался не мстить. И хотя нового привратника на лекции не было, нам всем не помешало послушать о том, как нелепо и напрасно стремиться к отмщению за что-либо. Бороться с преступностью, злом, несправедливостью и любыми другими негативными явлениями следует исключительно хладнокровно, трезво оценивая и себя, и противника, а для этого, если кто-либо причиняет нам лично боль или обиду, мы должны прощать.
- Не вспомню, где слышал эту фразу, - признался мастер Ли, - но не я её выдумал. Однако очень уж она мне в своё время понравилась: «Никогда не обижайся. Если тебя не хотели обидеть, ты зря отвернёшься от человека, а если хотели обидеть – то только доставишь ему этим удовольствие». Так что, дети мои, - подчеркнул мужчина, - благородство и достоинство воина заключается и в этом тоже. Прощать! Только прощение позволяет иногда сохранить спокойствие духа. Однажды к медитировавшему Будде Гаутаме пришёл один его неприятель. Ему не нравилось то, чему учит этот человек, что он проповедует, и он решил вывести его из себя, прекратить его медитацию. Он стал бранить его и оскорблять, и делал это очень усердно и умело, он употреблял такие красочные эпитеты и затрагивал все возможные чувства, покушаясь на честь учителя. Он ругал и ругал его, но на Будду ничего не действовало и, в конце концов, пытаясь насмешкой вывести Гаутаму на скандал, недоброжелатель сказал: «Что же ты? Ничего не ответишь на все мои слова? Неужели у тебя нет чести, что ты не заступишься за неё?». На это прозвучал ответ: «Ты принёс мне многие оскорбления в дар, но, как и любой ненужный подарок, я не принял его, поэтому весь твой дар остался при тебе». На этом Будда закрыл глаза и продолжил медитировать, а его недруг, охваченный ещё большей ненавистью, едва не был подкошен сердечным приступом. Запомните этот пример абсолютной бесстрастности. Кто бы и как вас не обидел или оскорбил – это их имущество, дурные слова и поступки – это их собственность, не разделяйте её с ними, не вступайте в союз, не пользуйтесь этими никчёмными дарами. У вас есть свои: честность, правда, храбрость, справедливость и долг, ответственность и спокойствие. Дарите вы, распространяйте своим примером лучшие качества, и никогда не перенимайте дурные.
- Но дурной пример заразителен, - цокнул языком Вернон.
- Закаляйтесь, - пожал плечами мастер, - сильный, здоровый и крепкий всегда имеет больше шансов не подцепить заразу. А ещё… - мужчина присел, оставив выпрямленной свою хромую ногу. – Да, многие из вас оказались в Логе в очень юном возрасте, кто-то даже в детстве. Но, на самом деле, я всегда был сторонником добровольного попадания сюда, не от безысходности, а по внутреннему наитию, в сознательном возрасте. Буддизм ведь тоже отрицает бегство от соблазнов и страстей, он советует исчерпать их, устать от всего, чтобы оно не лезло в голову, не приходило на ум неподконтрольно, а затем уже обращаться в монашество. Так же и здесь. Закаляться – это одно, а вот сделать прививку – другое. Попробовав, испытав на себе грязь, уже не станешь ею соблазняться, искушённый уже не искусится. Поэтому те из вас, кто пришёл сюда с так называемым тёмным прошлым, кто испытал и пережил пороки, удовольствия или насилие, вы вдвойне защищены от манящих дурных примеров, которые вряд ли вас уже перетянут на свою сторону.
