Сто удач и одно невезение (Свидание вслепую) - Алюшина Татьяна Александровна (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
А тут еще на фоне резкого обнищания дети в городе стали повально болеть. Тогда две семьи – его и Иринина – собрались и решили: чай, дети не сироты обездоленные и не в поле обсевки, семьи имеют, справимся и все вместе поможем!
Иринку с Никиткой и мамой Захара отправили временно пожить к деду Захарию, подальше от болезней и продуктового дефицита. У деда хозяйство справное, серьезное, дом двухэтажный и электричество имеется, водопровода, правда, нет, но водоснабжение и канализационные отводы сделаны индивидуальные, они втроем – дед, отец и Захар – делали, и трубы прокладывали, и отстойник установили, так что в холодный деревянный туалет бегать не придется. И огород огромный, и куры-утки, и корова – полный достаток!
Иринины родители, Игнат Захарович остались в городе, зарабатывать на всех, и Захар, разумеется по своим командировкам и дополнительным работам.
Общеизвестно, что нет ничего более постоянного, чем временное, и предполагаемые полгодочка обернулись тремя годами разделенного проживания.
Квартирой своей Захар не пользовался, опломбировал, да так и стояла пустая. Думали поначалу сдавать, но за такие копейки, которые могли тогда заплатить люди, добавлять себе лишние проблемы не стали. Захар на все выходные и отпуска ехал сразу к деду, а если работал в городе, то жил у родителей.
А Никитка в дедовом доме, да на натуральном продукте не то что не болел, не чихнул ни разу, да и Ирина расцвела.
Три года промчались, как один день!
За работой непомерной, отсыпом, отдыхом и снова работой Захар ничего не замечал. Часто потом он пытался вспомнить, какие запоминающиеся события, ну, хоть что-то, за что бы зацепилась память, происходили в те три года – и ничего! Как в пропасть ухнули дни, месяцы, годы! Будто и не было его, не жил он их!
Переменилась жизнь, когда Ирине подруга предложила интересную работу, не совсем предложила, а порекомендовала ее на освободившееся место заведующей магазином одежды, в нововылупившейся коммерческой структуре.
Ее взяли, и Ирина с Никиткой и мамой вернулись в город. Ребенка в садик и к бабушке, Ирина на работу, Захар в очередную командировку.
И хорошо жили!
Когда он приезжал, любились до упаду, при любой возможности, смеялись над этим, секретничали, рассказывая друг другу, как жили порознь, делились новостями, обсуждали дела и работу, решали проблемы.
Ирине работа нравилась. Пришлось, разумеется, многому научиться и курсы специальные закончить, но директор магазина из нее вышел хороший, и интересно ей было, да и сама коммерческая структура и устояла, и выжила в те-то времена! И расширялась, развиваясь! Иринку поставили заведовать уже двумя магазинами, еще не Европа, но предтечи бутиков.
И у Захара дела налаживались. И хоть отрасль еще лихорадило переменами и борьбой за власть, но то территориальное объединение нефтяной промышленности, в котором он работал, обрело более или менее устойчивых хозяев. Гораздо более дальновидных, чем предыдущие, не временщики, а понимающие необходимость обновления отрасли и главное – освоения новых программ и территорий, не ограничиваясь родной страной. И пришлось Захару «осваивать» заграницу и ездить в другие страны, на континенты и острова в длительные и не очень командировки. Главное, что заниматься своим непосредственным делом – строить!
– Честно признаюсь: я не ангел и Иринке изменял. Не расчетливо-целенаправленно, вроде как вырвался от жены и скорее вперед! Нет. Редко, но отдавая себе отчет, что делаю. Это когда зашлют тебя, скажем… ну, назовем нейтральную страну, к примеру в Малайзию. И ты сидишь там шесть, семь, а бывало, и восемь месяцев на территории стройки. Твои бригады раза по три сменились, а ты не можешь, потому что только ты отвечаешь за каждую гайку и только ты единственный имеешь представление о процессе в целом. Вот и сидишь бессменной главной уткой, от первого вбитого клина и до красной ленточки. А в целях безопасности документ подписываешь о том, что не имеешь права общения с местным населением, только с нанятыми рабочими, и то в одном русле: «Я начальник, ты подчиненный». А в город группой и под присмотром охраны. И тут приезжает кто-нибудь из представительства родной страны или не менее родной фирмы, а сопровождает его русская переводчица во-о-от в такой коротюсенькой юбчонке и томно-обещающе тебе воркует: «Я тоже одинока вдали от любимого…» Тут у любого устойчивого и убежденного партийца долг и преданность партии заткнутся, пока гормоны свое не отыграют маршем победным. Такого рода леваки случались, и не единожды. Я не каюсь, и не оправдываюсь, и не вижу своей неправоты. Это не на буровой в тундре на бесчеловечных просторах, вой на луну не вой, а женщину не привезут и не предоставят. Ирина умница, уверен, это понимала и подозревала, но никогда своих подозрений не озвучивала.
Зинаида промолчала. А что она скажет? Просто жизнь? А что она про такую жизнь знает? Ладно муж, с которым постоянно вместе, а тут он в отпуск один рванул, и ему ажно припекло, как левого сексу хочется, это один расклад и со-о-овсем другая песня. А когда мужик по полгода, а то и больше без жены, пусть и горячо любимой, но один? Многие ли мужчины способны справляться с вынужденной аскезой? А бог их знает!
Есть, оно конечно, и радикальное средство – а отфигачить мужскую бирюльку по самое «не хочу», шоб верность хранил. Ну а когда он назад вернется, ты делать-то что будешь? Пришьешь?
Она усмехнулась своим глупым мыслям.
– Ты что смеешься? – из темноты спросил Захар.
– Представила единственное верное радикальное средство мужской верности, – призналась Зинуля.
– На судьбу евнуха намекаешь? Ай-ай-ай, Зинаида! – попенял Захар Игнатьевич. – А средство для женской верности тогда какое?
– А никакого! Любовь до гроба! – двинула версию Зинаида.
– Осторожней с определениями, Зинаида Геннадьевна, у некоторых неверных жен этот временной промежуток от любви до гроба бывает весьма коротким!
– Что-то там Шекспир намудрил, не иначе! – посетовала Зинаида и вернулась к прерванному рассказу. – А что это ты про женскую неверность, к слову али как?
– Да нет, не «али». До этого не дошло, правда.
Он, разумеется, все понимал: и каково Иринке ждать его месяцами и заново привыкать к его присутствию в доме, в постели, в жизни, пусть на пару недель, месяц, редко пару месяцев. И Никитке заново каждый раз с отцом знакомиться. И каково это для женского здоровья, по стольку времени жить без секса и тащить на себе решения и проблемы семейные, житейские, бытовые. Понимать-то он понимал, сделать и изменить ничего не мог! Только-только работа, зарплата и карьера начали становление.
Тут хоть сальто-мортале сделай, хоть наизнанку вывернись, ничего не изменишь.
Да и зачем? Это его работа, трудная, капризная, тяжеленная, но единственно любимая, то, что он по-настоящему классно, суперпрофессионально умел делать.
Да о чем вообще разговор?!
А о жизни обычной, разновидности банальной, подкласса бытовой.
Каж-до-днев-ной!
И в этой самой каждодневно-бытовой жизни влюбился в Иринку коммерческий директор ее фирмы. Опаньки!
И не в примитивном смысле похоти – хочу и хочу именно эту красотулю, а в самом что ни на есть прямом, божественном – полюбил!
И было в кого влюбляться, если честно!
Иринка умница и мудрая такой глубинной родовой женской мудростью, веселая, с великолепным чувством юмора, симпатичная, даже скорее красивая. Высокая, стройная точеная фигурка, офигенные ножки, грудь, помноженное на мозги, терпение и трудолюбие. Очень интересная, сексуально привлекательная. И контрольным выстрелом в голову – неприступная!
И мужик так влюбился, что его понесло!
Первым делом он развелся с женой. Хорошо хоть, у них детей не было, не пострадали. Вторым делом пригласил Ирину в ресторан и объявил без расшаркиваний:
– Ирина, я тебя люблю и хочу на тебе жениться!
Ирка что-то в этом роде подозревала, делая выводы из его участившихся наездов в магазины, которыми она заведовала, преувеличенного внимания, выказываемого начальником ей на корпоративных вечеринках и вне их, и по презентованному на день рождения невменяемо дорогущему букету цветов. Подозревала, но не до такой же степени!
