Время для наград - Алюшина Татьяна Александровна (библиотека электронных книг .txt) 📗
— Здравствуйте, а мы ваши соседи, мы с мамой сели только что, в Туле. Давайте познакомимся. Я — Даша, а это моя мама — Устинья Васильевна. — Она указала на полную даму в спортивном веселой расцветочки костюме. — Мы в Джанкой, к родственникам. А вы?
«Прелестно, мне сейчас в самый раз», — вяло подумала Наталья.
— Давайте чай пить, — предложила Устинья Васильевна. — Четвертого попутчика у нас пока нет. А вы из Москвы едете?
Как будто можно ехать откуда-нибудь еще — поезд московский, и первая остановка — Тула.
— Да, — соизволила ответить Наталья.
И бочком, чтобы не задеть цветы, накрытый к чаю стол и новых пассажирок, стала сползать с верхней полки. Схватила сигареты, промямлив: «Я сейчас», сунула ноги в пляжные шлепки, служащие в поезде тапками, и, непонятно чем мучаясь, выскочила из купе.
Слава тебе! В курилке никого не было. Прикурив, она обнаружила, что руки трясутся вместе с поджилками.
«Да что, собственно, такое?! Ну, было, да времени-то сколько прошло. Сколько уже? Три года? Да, три, даже больше. Ну и чего тебя проняло? Ты ведь умная. Про свою жизнь все уже поняла. Что это ты вдруг? Это поезд, вот в чем дело. В поезде как-то особенно ощущается одиночество: никто не провожает, никто не едет с тобой, никто не встречает — все сама. Ну и что?! В первый раз, что ли?! Надо было читать до опупения жизнерадостную Донцову, а не дремать под стук колес».
Наталья уставилась в грязное оконце на пролетающий мимо пейзаж, не видя ничего, стараясь изгнать тоску и жалость к себе.
«Пойду пить чай с попутчицами! И все, все, хватит, хватит!»
Затушив сигарету, она «очень решительно», как пишут в романах, взялась за ручку двери. В это же мгновение дверь, не менее решительно, дернули с другой стороны, и она полетела вперед, как выпущенная торпеда. Что там чувствует торпеда, Наталья не знала, но она почувствовала сильную боль, ударившись обо что-то твердое плечом и скулой. Что-то твердое при ближайшем рассмотрении оказалось мужчиной. Мужчина был высок ростом, широк, зол и смотрел на нее с явной брезгливостью.
— Что вы на ногах не держитесь, девушка? Так и покалечиться можно!
— А вы что в дверь рветесь, как партизан в бункер к немцам?
— Что?!
— Да ничего! Можно подумать, вы куда-то с боем прорываетесь, а тут девушки на дверях висят.
Насчет девушки она, конечно, погорячилась, но кто из женщин не думает о себе минус десять-пятнадцать лет? Да и какое это имеет значение, когда Бог посылает ей маленький скандал для бодрости духа и отвода хандры? В тот момент Наталья почти любила этого мужчину.
Мужчина, которого она почти любила, был ошарашен и посторонился, пытаясь ее пропустить. Гордо, нет, очень гордо задрав подбородок, она прошествовала мимо, испортив всю картину тем, что зацепилась за коридорный коврик носком шлепанца. «Ну вот и полегчало, спасибо тебе, дядечка!», хотя насчет «дядечки», как и насчет «девушки», она тоже несколько преувеличила. Рассмотреть хорошенько Божьего посланника ей не удалось, но на «дядечку» он явно не тянул.
Уже совсем в ином настроении Наталья вошла в купе. Даша и ее мама пили чай, настоящий, из заварного чайника. На столе было разложено «угощение» к чаю — тульские пряники, конфеты, пирожки и еще какая-то снедь, завернутая в промасленную бумагу.
— Вы садитесь с нами, мы подвинемся, — очень весело, звонким, девчачьим голосом пригласила Устинья Васильевна. Голос совсем не вязался с ее крупной, дородной фигурой, круглыми щечками и прической. — Вас как зовут? А то и не знаем, как обращаться.
— Наталья Александровна, можно Наталья. Очень вдруг захотелось чаю с пряниками в компании этой располагающей, открытой парочки. Наталья сходила за стаканом, и они уселись чаевничать. Устинья Васильевна с Дашей рассказывали о себе и про родственников, которые будут их встречать. Она слушала не слушая — этому приему научилась давно.
Ездить приходилось много и часто, в основном в поездах. Попутчики бывали разные, но почти всегда разговорчивые. Она научилась слушать, пропуская поток информации и эмоций собеседников мимо. Не от безразличия или снобизма, а от невозможности впихнуть в себя что-то еще сверх своих переживаний. Переживания прошли, а навык «поездных ушей» остался.
Хотя какое там прошли! Когда курить побежала, и ручки тряслись, и слезы внутрь загоняла, не разрешая выйти из-под контроля, и смирилась с тем, что хандрить придется полпути. Если б не маленькая стычка в дверях, сидела бы сейчас и собирала себя в кучу.
Она улыбнулась, вспоминая эпизод с мужчиной у дверей, и мимолетно подумала: «Что ж у тебя случилось-то, что держишься решительно и сурово, или такой по жизни?»
Как будто отвечая на ее мысли, Даша взахлеб стала рассказывать:
— Ой, Наталья Александровна, тут, пока вас не было, к нам четвертого поселили! Представляете, он из СВ, продали три билета на одно место. Раньше такого никогда не было, так начальник поезда говорит. Вот. А СВ-то всего два вагона, и все места заняты, так эти трое не знали, как разместиться, и двое мужчин уступили женщине, у нее третий билет был. Вот. А их в купе переселили и обещали разницу возместить и подобрать вагон получше, и оказалось, что это наш. Нам одного и подселили. Здоровый такой мужик и злой, а важный! Вещи, то есть сумки, дорогие такие, так он их покидал и ушел, даже дверью хлопнул. Будет теперь дуться и разговаривать с нами не станет, да еще храпит, наверное!
— Да не тарахти ты, Дашка! С чего взяла, что не будет разговаривать и храпит? Расстроен человек, это ж понятно.
— Ну… уж больно важный, сразу видно — начальник.
«Уж не мой ли «партизан» тире посланник Бога? Плохо дело, еще разборку устроит, учить уму-разуму начнет», — заподозрила Наталья.
Поругивая себя за трусость, она полезла на свою верхнюю полку, где в общем-то неплохо устроилась, чувствуя внутри приятное тепло после чая и погружаясь в сон. Дремать нельзя, в дремоте мысли запретные лезут — только спать.
Наталья проснулась от звука хлопнувшей двери купе, более резкого, чем обычно, похожего на выстрел. Вздрогнув, она открыла глаза и увидела прямо перед собой того самого мужчину, «партизана», как она его прозвала. Теперь она его рассмотрела в непосредственной, так сказать, близости.
Он был действительно высок, за метр восемьдесят, широк, но не толст, скорее подтянут, на вид лет сорокa. Короткий ежик волос, очень внимательные серые глаза, небольшой шрам над левой бровью и едва заметный на левой скуле. Абсолютно простая, ничем не выдающаяся внешность. Ничего особенного, кроме глаз.
Пожалуй, Дашка была права, сразу понятно, что он начальник, и не потому, что высокомерен или подчеркнуто пренебрежителен, а просто чувствуется, что этот человек умеет командовать.
«Да, с «дядечкой» я точно промахнулась».
— Простите, я не хотел вас разбудить! — холодно и отстраненно произнес объект ее пристального изучения.
— Все с дверями воюете? — понесло Наталью, видимо еще не до конца проснувшуюся. Язвить ему, похоже, не рекомендовалось, но когда умные мысли ее останавливали!
— Так это вы, девушка! — как бы обвиняя, произнес «гражданин начальник».
— Вообще-то я. А что?
— Да, собственно, ничего.
— Ну и славно! — порадовала оптимизмом Наталья.
Куда ее несет? Мужик явно раздражен, да и цену себе знает. Может, поэтому ее и проняло? Говорить было не о чем, и мужчина полукивком отпустил ее из разговора. Очень быстро, одним движением он поместил себя на верхнюю полку.
«Ого, да мы еще и спортсмэны», — подумала Наталья, с издевкой вставив «э».
Слишком увлекшись его разглядыванием и анализом увиденного, она совершенно забыла о других пассажирах, присутствовавших в купе, но они о себе немедленно напомнили.
— Здравствуйте, а как вас зовут, а то мы все познакомились, а как к вам обращаться, не знаем. Хотите чаю? У нас настоящий, не из пакетиков, — очень быстро и громко, как из пулемета, строчила Даша.
— Зовут меня Антон Александрович, чаю не хочу, благодарю вас. — Вот так холодно и очень понятно: «все свободны, всем спасибо».
