Медовый месяц с чужой женой (СИ) - Билык Диана (читать книги без .txt) 📗

Хотелось зарычать, но я сдержал гнев и растянул коварную улыбку. Пусть лучше боится меня, чем потом ноги вытирает.

— Подарить тебе шубку за минет? — я толкнул ее на кровать, подтянул ноги на пол и резко развел острые коленки в стороны. — Нет. Лучше я тебя помучаю. С этим не сравнится банальный оргазм от женского ядовитого язычка.

Я подкрался ближе, навис над девушкой и, наслаждаясь ее трепетом, водил ладонями по гладкой коже.

— Хотя… — указательный палец лег на ее искушенный рот, чтобы запретить Поле отвечать, поддел нижнюю губу и нырнул в жаркую глубину. От влажных прикосновений ее язычка меня сильно вело, пах взрывался, будто я подросток.

Но почему-то я не мог себе позволить просто трах. От одной мысли, что Пелагея спала с Витькой, меня воротило. Злило. Хотелось просто издеваться над ней за то, что такая… Какая?

Я опустился ниже, соскользнув мокрым пальцем по шее, мимо яремной впадины, грудей, по плоскому животу и замер на границе мягких вьющихся волос. Встал на колени и развернул упругие, слаженные бедра, заставляя Полю раскрыться. Так пошло и откровенно, остро и сладко, что точка невозврата была безнадежно пропущена. «Жена» подрагивала и скромно покусывала губы, будто целка.

Трепетная шл… нет, она другая. Зачем я назвал ее «подстилкой»? Дурак. Но чувство вины мне не знакомо, а извиниться могу и по-другому.

Я наклонился, поцеловал выступающие косточки, заулыбался, когда девушка подалась неосознанно навстречу, переместился к центру и вдохнул пряный головокружительный запах. Прижимая бедра к кровати, чтобы она не вывернулась и не сбежала, прижался губами к ее лону и провел по складкам языком.

Глава 27. Поля

Я думала, что удастся вывести его, разозлить, чтобы повёл себя грубо, чтобы овладел, наконец. Чтобы закончилась эта медленная, вытягивающая жилы, пытка. Пришла голой, ёрзала под ним, явственно ощущая его возбуждение, холодела от мысли, что вот сейчас всё произойдёт. Да, это будет больно и неприятно, но оно случится.

Больше не могу! Пусть лучше сделает из меня ту, кем обзывает, тогда хотя бы не буду дёргаться от жестоких слов, как от ударов хлыста, и ощущать ядовитую обиду, которая разъедала меня изнутри. И плевать на то, что мне подарят за мою девственность. Шубу? Отлично! Буду носить и помнить о том, что никогда нельзя верить людям. Никогда! Даже если они тебя вытаскивают из долгов, спасают от коллекторов или… накрывают собой от взрыва.

Не верить! Разочаровываться больнее, чем будет сейчас.

Я зажмурилась и приготовилась к вторжению, но Макс неожиданно переместился и склонился вниз, оказавшись между моих ног. У меня от ужаса, стыда и одновременно захватывающего дух предвкушения волоски на всём теле встали дыбом. Я попыталась отползти, сбежать, перевернуться, спрятаться, но даже просто ноги свести вместе мне не дали.

Ощутив влажное горячее прикосновение в средоточии греха, я вздрогнула всем телом и, не сдержавшись, вскрикнула. Хотела попросить «Прекрати, не мучай меня снова», но получилось:

— Прекра… а-а… сно…

— Да-а-а, сладкая женушка, — оторвавшись на миг, промычал Макс. — Ты будешь умолять. Бу-у-удешь. Я никогда не бросаю слов на ветер, — и приник ко мне еще сильнее. Горячим языком он порочно и яростно вталкивался в лоно, ломал мои стереотипы, барьеры, заставлял крошится на всхлипы и стоны.

Я так распалилась, что не заметила, как Макс добавил к языку палец. Массировал осторожно, напирал властно и бормотал что-то, покусывая набухший бугорок, но когда я почти взорвалась на миллиарды мерцающих звёзд, неожиданно замер.

— Терпи… — прошипел он, вытянул палец из меня и, ласково поглаживая разгоряченную плоть, прошептал: — Не смей кончать, накажу, же-на.

Сгорая от стыда и возбуждения, я вывернулась и, соскользнув с кровати, торопливо засунула руку ему в брюки. Ощутив под пальцами огромный каменно-твёрдый член, невольно вздрогнула, но не отступила. Да, надо сделать это сейчас, пока я ещё я, пока Макс не размазал мою гордость, не смял личность. Сейчас я буду думать, что это мой выбор.

Обхватив член, я провела рукой вниз до самого основания и постаралась игнорировать пугающие мысли о несоответствии размеров мужских и моих. Утешала себя тем, что скоро всё закончится…

— Что ж ты творишь, По-о-оля? — Макс выгнулся и стиснул крупную челюсть, вплел в мои волосы пальцы и осторожно потянул на себя. Глаза в глаза. Показалось, что монстр сбросил маску, внезапно став человеком. Но обидная фраза снова слетела с его губ: — Не терпится почувствовать мою мощь? Да? Или это заказ такой? Искусить меня решила? Пока я бесился в толпе, думая, что тебя порубили на куски, ты лизалась с ним, помаду размазывала, и думаешь, что поверю в твою искренность? — да, всего лишь показалось. Он все тот же зверь без сердца. — Непослушная, — зло прошипел Честенер. — Ядовитая Пелагея. Русская… с… — он сел, почти упал, на кровать и потянул меня за собой. Заставил встать и увидеть в его глазах настоящую хищную ярость. Это так было завораживающе страшно, что я не могла связать слов, не могла шевелиться, просто смотрела в глубину потемневших от страсти и похоти серых глаз и ждала очередной плетки. Да, пусть добивает, мне все равно.

— Что тебе нужно, Поля? Зачем это все? Ты же сопротивлялась, дралась, кусалась? А теперь нападаешь… ноги расставляешь, как текучая телочка, — он смял мою грудь и немного выкрутил соски. Но стало не больно, а приятно, будто молнии разбежались по коже. Будто Макс знал грань удовольствию. Причинял боль, но не убивал. Играл мной, как кот с мышкой. — Знаешь, мне интересней было, когда ты вырывалась, а теперь… — он убрал руки и отодвинулся. — Ску-у-учно.

Меня накрыло тяжёлой душной волной гнева.

— Скучно?! — по-русски закричала я так, что зазвенели стаканы в баре. потеряв контроль, забыв и про статус Макса, и про его телохранителей, изо всех сил ударила его кулаками в грудь, да так, что он отпрянул и нахмурился. Я же не могла сдерживаться и, запрыгнув сверху, вцепилась ему в волосы: — Ах, тебе скучно?! Ну, я тебя сейчас развлеку так, что мама родная не узнает!

Макс перехватывал мои руки, со смехом попытался отодрать от себя, но я, доведённая до крайней точки отчаяния, потеряла последний страх и, казалось, даже разум. Я сама не понимала, чего добиваюсь от мужчины, лишь хотела выдрать ему волосы, кусалась и цараплась, как озверевшая фурия. И, давя рыдания, выкрикивала:

— Ну, ты кобель американский! Извращенец мерзкий! Садист проклятый! То минет ему подавай, то нос воротит, как от прокажённой, но отпускать не собирается. Не-е-ет! Как же? Ещё не наиздевался?

Макс, довольно посмеиваясь, не пытался меня остановить, лишь удерживал за руки, да и то не сильно старательно. Все мои удары, укусы и царапины лишь забавляли монстра. Я совершенно потеряла голову и не вспомнила, что американец не понимает ни слова из моих выкриков. Но мне на это было наплевать.

— Я-то на что сдалась? Ну, чего тебе от меня надо?! Брал бы своего Дорогова и трахал бы ему мозги. Оба с жиру беситесь…

При упоминании этой фамилии Макс мгновенно подобрался и, сжав на моих запястьях тиски сильных пальцев так, что я вскрикнула от боли, прошипел:

— А вот теперь мне невероятно весело.

Я сжалась в комок, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. От боли в запястьях, от ужаса при виде почти почерневших от ярости глаз монстра, от пронзающего тысячами игл ледяного тона его голоса. Он приподнялся и швырнул меня на кровать. Взгляд мой помимо воли тут же переместился вниз, на полурасстёгнутую ширинку, где брюки сильно оттопыривались. Я понимала, что мне лучше бы помолчать, но гнев лился из меня помимо воли.

— Что? Заводит сопротивление? Нравится играть в насилие? — я сдула, упавшую во время борьбы прядь, и глянула исподлобья на своего палача: — Так ты скажи. Я подыграю. Хочешь меня наказать, му-у-уж?

Взгляд его снова изменился, губы растянула жесткая усмешка:

— О, да, же-на… Я очень хочу тебя… наказать. — Кивнув, приказал: — А теперь молчи, — прошептал, наклонившись, прямо в губы, втолкнув в мой рот горячий испепеляющий воздух.