Прятки (СИ) - Шолох Юлия (версия книг .TXT) 📗
— Ладно тогда… Забудем. Слушай, мне жутко любопытно, но ты отвечай, если не хочешь. Олеся, а зачем тебе Стоцкий? Он никого не любит, кроме себя, может, не дорос еще, не знаю, а может от природы такой. Из него объект для сердечных переживаний, как изо льда мороженое.
Она вдруг широко открывает глаза, наклоняется так близко, что даже как-то неуютно становится. И смотрит своими глазищами, огромными и голубыми, как озера. И не моргает. Ей бы гипнотизершей заделаться, был бы толк, честное слово.
— Павлова, это мне говоришь Ты?
— В смысле?
— Та, что на Танкалина запала? — уточнила она, подозрительно пристально меня разглядывая.
Да сколько же можно?!
— Цукенина, это все вранье! Ни на кого я не западала! Я его вообще терпеть не могу… еще с детства!
— Как хочешь, — внезапно отступила Олеся, отодвигаясь назад, — мне без разницы, твоя жизнь. Но понять ты меня должна… Думаешь, почему я с Сергеем так и не заговорила ни разу? Думаешь, мне есть какое-то дело до того, с кем он там спит? Да плевать, я бы у любой его отбила! Только причина в другом. Я просто боюсь подойти, понимаешь? Это как единственного шанса лишиться. А так пока можно хотя бы придумывать, как все будет…
Оставалось только вздохнуть. И даже какую-то родственную душу в ней ощутила, неизвестно почему.
— Ладно, так на чем мы остановились? Значит, мир?
— Да, мир. Алена, а скажи… Стоцкий мной совсем не интересуется?
Можно было, наверно и соврать, но чем-то она меня зацепила сегодня. Не могу определить, как я теперь ее воспринимала — как хорошего человека или как плохого. Но как необычного точно.
— Стоцкий? Он вообще очень странный. Честно скажу — если тебя устраивает, что тобой интересуются из-за возможной доли в папином капитале, на интерес Стоцкого вполне можешь рассчитывать.
И она опять уставилась в окно, где Альтина уже, похоже, потеряла последнее терпение и зыркала по сторонам так свирепо, что искры летели.
— Ну и пусть, — вдруг сказала, — пусть за капитал, но зато будет всегда пылинки сдувать, чтобы этого капитала не лишили.
Я промолчала. Может и так… Вон у Цукениной денег полно, а особо не заметно, что она счастлива. Втюрилась в Стоцкого, да и подруги какие-то дурные. А если они меня так и не оставят в покое? Кстати, интересный вопрос.
— Олеся, а подруг своих ты сможешь остановить, чтоб опять перед фактом не ставили?
Она поморщилась.
— Не бойся, разберусь.
— Хорошо.
На том и расстались. Свежевыжатый сок в высоком узком бокале она, кстати, даже не попробовала…
Не знаю уж, как именно Цукенина расправлялась со своими соратницами, но больше с ее стороны никаких подвохов не было.
Вскоре (через одну субботу) прошел конкурс мисс красоты института, его выиграла первокурсница Вероника Игнатова. После оглашения имени победительницы вышедший к тому времени из больница Парин выскочил на сцену и преподнес ей огромную корзину цветов. Танкалин наблюдал за процессом из зала, попыток приблизиться к королеве не делал. А я оглядывалась на окружающих и видела, как в глазах большинства ярким огнем горел азарт. Вечером желающие отмечать соберутся в парадном зале и, похоже, спектакль намечался презабавный. Первое действие произошло прямо сейчас — Векина что-то спросила у Танкалина, получила короткий ответ, как бешеная подскочила и понеслась на выход. Интерес только накалился. А мне… стоило представить, что они там с Париным могут устроить в бою за новую мисс, стало так противно, что я развернулась и ушла. Не хочу видеть.
В понедельник Танкалин с утра появился в фойе с Вероникой под ручку, она разве что не мурчала, обтираясь о его плечо.
День прошел как в тумане. Вечером я купила литровую бутылку водки, поднялась к Славику и впервые в жизни напилась до беспамятства, настолько, что заснула прямо у них в кресле. Хорошо, что не хватило сил спуститься и предстать в таком виде перед тетей, иначе бы она расстроилась, а я не хотела ее лишний раз волновать.
Разбираться, что вообще происходит, я не стала, просто выпила с утра две таблетки антипохмелина, любезно протянутые Леной, нацепила самое равнодушное выражение лица и запретила себе думать обо всем, кроме того, что относиться непосредственно к зарабатыванию денег, учебе и тете с мамой.
За день у меня ушло две пачки мятой жвачки. И теперь, смотря на меня, вряд ли кому-нибудь хватило фантазии заподозрить меня в какой-то глупой влюбленности.
Время текло как-то незаметно… Началась сессия и никому не было больше дела до болтовни и сплетен. Впрочем, никаких осложнений сессия не вызвала ни у меня, ни у Насти с Соней, мы отделались быстро и уверено. По окончанию в качестве праздника провели вечер в кафе в парке под открытым небом, а потом еще катались на колесе обозрения, бродили вокруг фонтанов и делились планами на лето. Последнюю часть я пропустила, потому что планов пока никаких не было. Ну, кроме работы.
Тетя мне подарила в честь окончания первого курса тонкую золотую цепочку с небольшим кулоном — знаком зодиака. Я вообще золото не люблю, как и желтый цвет, мне ближе червленое серебро, но подарок тронул меня почти до слез и не надеть его я просто не могла.
Вот в таком умилённом настроении я в очередной четверг явилась на работу. Никита воспользовался моим безотказным настроением и уговорил себя прикрыть, а сам быстро сбежал домой. Терпеть не могу врать, тем более начальству, но он действительно подловил меня в момент, когда сказать "нет" просто невозможно.
Потом позвонил мужчина, говорил по-русски, но с таким сильным акцентом, что ему пришлось раза три повторить, чего он хочет — оставить сообщение для Павла Николаевича, которое он продублировал по почте, — мистер Гальтен вернулся из отпуска и ждет звонка.
Я записала сообщение на листок, которые утром передавали дяде Паше, отложила в кучку таких же, а потом услышала шаги.
Танкалин младший шел ко мне, улыбаясь той самой безоблачной улыбкой, которой я боялась теперь больше, чем презрительного прищура.
— Привет… — еще и голос доверчивый. Пришлось в спешном порядке вспоминать попытку сунуть мне денег, а после ненавязчивое вмешательство в мою личную жизнь и пару раз быстро прокрутить все это в голове.
— Добрый вечер.
Самое неприятное — он оказался слишком близко, навалившись на стойку, а отойти — все равно, что показать свое неравнодушие к его соседству. Хотя… и этот пристальный взгляд. Вот почему бы ему не оставить меня в покое? Я решила, что хуже не будет и быстро отодвинулась.
— Танкалин, ты чего-то хотел? — поморщилась.
Он растеряно пожал плечами.
— Да так… Как сессия?
— Позади.
Пришлось хмуриться и смотреть мимо, потому что он продолжать сверлить меня глазами и от этого становилось неуютно. Может, его не научили, что пялиться на людей так пристально просто невежливо? Да еще и эта рассеянная улыбка…
— Что будешь летом делать?
— А я должна перед тобой отчитываться?
Спокойнее, держи себя в руках. Эх, где опять моя выдержка? Почему так просто пропадает?
— Не должна… — Танкалин все еще улыбался, как тогда, у кабинета. Видимо в таком настроении ему было безразлично, что говорят и делают окружающие, он просто не давал свое настроение подпортить. Как будто вовсе и не важно, каким именно тоном я разговариваю.
— Ну, раз мы разобрались, что на вопросы о моей жизни я отвечать не намерена, может, у тебя есть другие?
— Нет, — радостно поведал он.
— Тогда можешь быть свободен!
Вот черт… против такой улыбки нужны экстренные меры. Я быстро вспомнила то утро, когда увидела его с новой мисс. Очень удачно получилось, по крайней мере, страх перед таким Танкалиным быстро сменился желанием его придушить.
Он вдруг вздохнул и — о чудо! — улыбка немного померкла.
— Пока… Аленка.
Раньше, чем я сообразила что-нибудь ответить, он развернулся и быстро ушел. Даже в кабинет Павла Николаевича не заглянул. И чего приходил вообще?
