Горечь Пепла (СИ) - Фален Элен (полные книги .txt) 📗

отвезли мальчишку. Для экономии времени и сил, напрашиваюсь в попутную машину

скорой помощи. Я оказываюсь в том самом госпитале, где в последнее время являюсь

частым пациентом. Мне нужно повидать Микки и Дилан. Все верно. Дилан. Пора убрать в

сторону нашу конфронтацию и выбросить белый флаг. Сегодня совсем не тот день и не

тот случай, чтобы выяснять, завязавшиеся между нами отношения. Уверен, Ди также

нуждается в поддержке и утешении. Поверьте мне, я знаю, о чем толкую.

Я буквально врываюсь в больничные двери и уверенным широким шагом

направляюсь к стойке регистрации. Молоденькая девочка немного теряется при виде меня

во всей послепожарной красе и при полной боевой амуниции. Но после телефонного

звонка в хирургическое отделение подсказывает, где я могу найти мисс Барлоу. Я

срываюсь с места, едва услышав про детское отделение.

Неужели она рядом с Микки? Я не могу перестать думать о мальчике. Что если у

него серьезные повреждения? Я отчетливо помню, на нем была кровь. И у меня нет

стопроцентной уверенности, что эта кровь была не его.

На ресепшене детского отделения меня встречает медсестра с грозным выражением

лица, дескать, как я посмел в грязной, пропитанной гарью форме сюда войти. Я решаю не

дожидаться, когда на меня посыплется град ее проклятий, и опережаю ее:

— Мне нужно узнать в какой палате ребенок, пострадавший от взрыва в ресторане

«Коми» и потерявший своих родителей, — мои последние слова выходят сиплым

шепотом.

Она смотрит на меня ошарашенным взглядом и незамедлительно отвечает:

— В «505» палате, по коридору направо, — указывает рукой и протягивает мне накидку

для посетителей, — и накиньте это на плечи, сэр.

Одариваю ее благодарной, усталой улыбкой.

Стою и испытываю волнение у двери с табличкой «505». Стараюсь, как можно тише

открыть дверь.

Заглядываю в открывшуюся щель, вижу, Микки лежит на кровати с закрытыми

глазами, рядом с ним заплаканная Дилан. У меня сжимается сердце.

— Он только уснул, — шепчет она.

— Как ты? — идиотский вопрос, но вполне обычный для моментов, когда случается

дерьмо.

— Я не смогла спасти его маму, — пряча от меня глаза, все также шепчет Дилан. —

Он почти не плакал. Такой маленький и такой отважный, — она, наконец, осмеливается

посмотреть мне в глаза. — Он сказал, что хочет быть таким, как ты.

— Это всего лишь мой долг и работа, — словно какую-то мантру я повторяю целый

день. — Дилан, я облажался... — качаю головой и устало провожу рукой по своему лицу.

— Господи, я так вымотана, — горько усмехается Ди. — Долбаный денек.

Да, согласен. Сейчас бы выпить чего-нибудь погорячее и...

— Когда заканчивается твоя смена? — выдаю я.

— Отец отпускал меня раньше, но я решила побыть с Микки.

— Предлагаю немного развеяться.

— Кейн, — мне нравится, как звучит мое имя из ее уст. — Если ты хочешь

повеселиться, то я тебе не пара. Прости, мне сейчас не до баров и, тем более, ночных

клубов.

— Кто говорит, что мне легко? Попробуй взглянуть на все это под другим углом: у

нас с тобой много общего, а сегодняшний день хочется забыть, как очередной кошмарный

сон. Я предлагаю, всего лишь отвлечься и немного забыться. И, да, я знаю одно тихое

местечко, и это точно не клуб и не бар, — замолкаю на несколько секунд и пристально

смотрю на нее. — Ну, так как, ты со мной?

***

После того, как Дилан согласилась на мое предложение, мы заскочили к домой

Джону — я переоделся и прихватил бутылку хорошего виски.

Сейчас три часа утра, и мы направляемся на то самое место, где я переживаю всю

свою боль, ненависть, чувство несправедливости и прочую фигню, которая творится у

меня в душе. Но, в данном случае, я пообещал для Дилан место, где можно прийти в себя,

и хоть ненадолго забыть о сегодняшнем кошмаре. Притащить ее именно сюда — первое,

что озарило мой затуманенный и изнуренный разум.

Мы подъезжаем к озеру за считанные минуты. Откровенно говоря, мне не терпится

напиться и послать куда подальше весь сегодняшний негатив. Но жизнь не так паршива,

как кажется на первый взгляд. Рядом со мной сидит привлекательная девушка, а на заднем

сиденье ждет своего звездного часа «Джек». Есть только во всем этом одно громадное

«но»: мы не на вечеринке. Мы просто сбегаем от жестокой и несправедливой реальности,

чтобы на несколько мгновений почувствовать себя живыми.

На озере темно, лишь лунный свет отбрасывает свое отражение в воду, но скоро

начнет светать, поэтому не вижу смысла разводить костер.

Я глушу мотор и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на девушку, сидящую рядом со

мной. Ее мысли где-то далеко, не здесь и не со мной. А лицо припухло от слез, но она

старается держать себя в руках.

— Пошли? — неуверенно спрашиваю её. В ответ лишь один кивок головой.

Я не медлю. Буквально выскакиваю из машины, чтобы помочь выбраться из нее

Дилан. Вообще-то, в последнее время я не особо заморачивался такими джентльменскими

манерами, как открыть дверцу машины и подать руку девушке, но сегодня исключение.

Мне жаль Ди, и я не хочу вести себя как мудак.

Когда она подает мне свою руку и выходит из машины, я решаю оставить на всякий

случай дверцу открытой. Из багажника достаю покрывало, а с заднего сидения — бутылку

виски. Весь день стояла невыносимая жара, и ночная прохлада постепенно возвращает

тело к жизни. До пляжа рукой подать, и я слегка подталкиваю Ди, подсказывая, что нужно

сделать несколько шагов в его сторону.

— Ты здесь и раньше бывал? — наконец-то она решается спросить.

— Я здесь бываю часто.

— Почему? — пока расстилаю покрывало, она просто стоит и пристально смотрит

на меня, будто что-то хочет для себя уяснить.

— Потому что... — черт, я ведь обещал не быть козлом, поэтому тут же

исправляюсь, — ... Потому, что мне здесь нравится. Я был на этом месте, казалось бы,

миллион раз, и ни разу не встречал, ни одной живой души. Так что, для меня — это самый

лучший уголок на земле.

Я откупориваю бутылку «Джека» и понимаю, что не захватил стаканов. Придется

пить прямо из горла. К черту, мы сейчас не в ресторане.

Не успеваю сделать глоток, как Ди присаживается рядом со мной и выхватывает

бутылку из моих рук.

— Как ты еще держишься на этой работе? — после двух глотков виски спрашивает

она. — Я имею в виду, ты постоянно видишь горе и смерти людей, их обгоревшие и

мертвые тела, слезы родных.

— Ты в такой же заднице, Дилан, не так ли?

— Да, но мне не приходиться рисковать своей жизнью, как тебе. И... сегодня ты спас

этого мальчика, и еще многих, а я… — она замолкает, закусывая свою нижнюю губу,

чтобы опять не разреветься. И тут же поспешно делает еще несколько глотков

«успокоительного», а мне остается только наблюдать, как единственная слезинка

спокойно скатывается, оставляя за собой влажную дорожку на ее щеке.

— Спасибо тебе, — шмыгает носом и приподнимает напиток, как бы показывая, за что

конкретно благодарит. — За тебя.

— Эй, может, оставишь и мне пару глотков, — тонко намекаю ей, что не стоит

напиваться до чертиков.

Никто из нас больше не говорит ни слова. Потягивая и передавая друг другу

обжигающий горло напиток, мы сидим так уже минут десять — двадцать. Мне не хочется

ни о чем говорить, вспоминать, и я понятия не имею, как вести себя в ее компании, чтобы

не вызвать обоюдное раздражение и головную боль. Мы здесь в поисках облегчения,

отвлечения, а не для того, чтобы бередить свежие раны.

Мое зрение уже адаптировалось к темноте, и краем глаза я наблюдаю за ней. Она

босая, одета в легкий коротенький сарафан на бретельках, а волосы заколоты на макушке.