Самый мрачный рассвет (СИ) - Мартинес Али (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
— Держись подальше от темноты, Портер.
Но обратного пути не было. Правда грозилась вырваться наружу, заставляя мою грудную клетку тяжело вздыматься, и с каждым вздохом её тело прижималось ко мне всё крепче, дыша в унисон, будто пытаясь заполнить воздухом мои легкие. Может так и было, потому что во мне появилась нужда признать ей:
— Она боролась со мной.
Её руки сжались, и я прижался лицом к нежной коже женской шеи.
— Она вернулась с ним в машину. К тому времени как я добрался к ним, он отключился, а она едва оставалась в сознании, но продолжала, чёрт возьми, изо всех сил бороться со мной, когда я пытался вытащить его оттуда. Моя жена, женщина, которую я поклялся любить и защищать, хотела умереть, одержимая идеей забрать моего сына с собой. — В горле встал ком от воспоминаний, заполнивших меня, и моё тело прислонилось к Шарлотте. — Я никогда в своей жизни не бил женщин, Шарлотта. Но я ничего не мог сделать, чтобы оторвать его от неё.
Её пальцы впились мне в голову, но приступ физической боли не смог заглушить взрыв предательства Кэтрин.
— Она была моей женой, и я любил её. Но когда она оттолкнула и ударила меня, налегая на дверь, пока мой сын без сознания качался в её руках, весь этот грёбаный автомобиль со всеми нами внутри, идущий ко дну, ненависть, которую я никогда не испытывал, хлынула на меня. Три года спустя она всё ещё продолжает ворчать во мне. — Подняв голову, я обхватил её лицо ладонями и придался своим лбом к её. — Я не играл с тобой. Я знаю, что такое темнота, Шарлотта. Я не знаю лишь, почему она живёт в тебе, но теперь ты знаешь причину её обитания во мне.
Что-то вспыхнуло в её глазах, медленно проступало сквозь черты лица, а затем пронизало с ног до головы.
Кирпич за кирпичиком её стена разрушалась.
— Мне очень жаль, — выдохнула она.
Я прикоснулся своими губами к её, умоляя Шарлотту поверить мне.
— Я не просил тебя заниматься лечением моего ребёнка. Да, я надеялся на это, но не только по этой причине я хочу быть рядом, поняла?
Она кивнула, слёзы заполнили её глаза.
— Твой малыш выжил?
— Да. — Я провёл большим пальцем по её щекам.
Искаженный вздох облегчения вырвался из-под её полу приоткрытых губ.
— А твоя жена?
Я с трудом сглотнул и отвернулся.
— Нет.
После этого комнату заполнила тишина, но мы больше и не нуждались в словах. Мы стояли здесь, спина Шарлотты прижата к стене, грудь к груди, так близко, что даже воздух не мог просочиться между нами.
Двое людей в темноте.
Никаких вопросов.
Никакого осуждения.
Никакого притворства.
Пока она не решила обратиться к свету.
— Потеря жены не считается, — сказала она так тихо, что я едва расслышал.
— Что? — выдохнул я, прижав руку к её спине и подвинув к себе ближе.
— Ты выбрал любовь к ней. И ты можешь отпустить её.
Моя ладонь дрогнула на её пояснице, а голова закружилась.
Те слёзы, заполнившие её глаза, наконец заструились по её щекам.
— У меня никогда не было выбора, Портер. Его отобрали у меня.
Желудок скрутился.
— Я не побуждал тебя открыться мне также. Никаких вопросов, помнишь?
Она покачала головой.
— Это просто въелось мне в мозг — любовь к нему. Утром, днём и ночью. А потом… он исчез. — Отвратительный, душераздирающий звук вырвался из её горла, врезавшись в меня как силовой удар.
Я покачнулся на каблуках назад, успев до этого стать к ней ближе.
Я держал её так, будто мог вернуть обратно. Но, Боже, я пытался, пока она плакала в моих объятиях.
— Лукас, — задыхалась Шарлотта, её слезы впитались в мою рубашку. — Это была моя вина. Я оставила его одного в парке. Всего на секунду, но кто-то забрал его. Прошло уже десять лет, а я до сих пор не знаю, жив он или нет.
— О Боже, — выдохнул я, боль сжала мою грудь.
— Такая любовь не умирает, Портер. Она лишь растёт в темноте, и я не в силах остановить её.
— Хорошо. Хорошо. Шшш, — уговаривал её я, мой разум едва ли мог формулировать мысли за грохотом моего сердца. — Я тебя понял.
— Ты не понимаешь! — закричала она, пытаясь оттолкнуть меня, но я не отпустил её.
— Нет, понимаю, — заверил я.
Она продолжала корчиться в агонии в моих руках, но как только обхватила меня за спину, стало ясно, что она больше никуда не уйдёт.
— Никто, чёрт возьми, не понимает. Весь мир просто продолжает жить без него. А я больше не могу этого делать. Я не могу двигаться дальше. Я пытаюсь. И пытаюсь. Но больше не могу. Мне нужно что-то, чтобы остановиться, Портер.
Потянув её за шею, я прижал лицом к своему плечу и пробормотал:
— Я остановлю тебя. Клянусь Богом, Шарлотта. Я остановлю тебя.
Она прильнула ко мне, переполненная отчаянием.
— Я не могу вылечить твоего сына.
Я зажмурил глаза.
Чёрт. Она действительно не могла.
Стыд разъедал меня изнутри. Часть меня всё ещё надеялась, что она это сделает.
Но ведь были и другие врачи.
А еще её альтер эго.
— Всё хорошо, — пробормотал я ей в волосы.
— Я хочу этого. Я клянусь, что сделала бы это для тебя. Но дети и я… Мы не подходим друг другу. Они все напоминают о нём. Каждый ребенок. Мальчик или девочка — не имеет значения. Все они похожи на него.
Я потер её спину.
— Шшш… всё хорошо.
— Мне так жаль.
— Мне тоже. — Я откинул голову назад, уставившись в потолок. — Чёрт. Мне тоже, Шарлотта.
Она продолжила извиняться, а я позволил ей это сделать, видя, что она, таким образом, успокаивается. Она не должна была — не обязана.
Мы стояли так долго, наши колотящиеся сердца заполняли тишину. Не желая присесть — или вообще двигаться — наши тела покачивались, как будто мы пытались найти гармонию, чтобы стать одним целым.
Она в моих объятиях.
Я в её.
Никаких вопросов.
Никакого осуждения.
Никакого притворства.
Но чем дольше мы стояли, тем больше я осознавал три вещи, которые становились нашими самыми большими проблемами. Надежно укрывшись в моих объятиях и слушая её тихие признания, на меня обрушилась реальность как тонна кирпичей. Я отец-одиночка, преследующий женщину, которая не могла справиться с присутствием ребёнка рядом.
Она никогда не была моей, пока, наконец, не оказалась в моих руках, но я осознал, что все равно потерял её.
Глава тринадцатая.
Шарлотта
Я всю оставшуюся жизнь буду помнить те моменты, проведённые с Портером Ризом в моём кабинете.
Тот момент, когда мир, наконец-то, остановился, даже если на самом деле это было не так.
Пациенты ожидали моего внимания, но мне было всё равно. Я ждала более десятилетия, чтобы безболезненно сделать хоть один вдох. И как бы я не старалась отрицать это, ничто не причинит мне вред рядом с Портером, даже если нас окружала тьма.
Как Портер это сделал, я не знала. Он не до конца понимал мою ситуацию. Но и не притворялся. Он не забрасывал мудрыми словами или советами, или не пытался рассказать мне, как жить дальше. Он просто слушал и обнимал меня.
Он что-то говорил, я знаю. Но те моменты были переполнены эмоциями. Это было чем-то само разумеющимся рассказать ему о Лукасе. Наши ситуации были другими, но похожая тень прошлого отпечаталась на обеих наших душах.
Но когда я цеплялась за него, пытаясь выполнить непосильную задачу — собраться в одно целое, меня озарило, что тьма — это всё, что у нас было.
При свете мы жили в противоположных друг от друга полюсах.
У Портера были его дети. Его будущее заключалось в балетных спектаклях и бейсбольных матчах. А после того как я услышала его историю, я была рада за него. Правда. Но я не смогла стать частью этой жизни.
Это была его. А не моя жизнь.
А когда он послал мне грустную улыбку и большими пальцами потёр под моими глазами, я поняла, что он тоже это осознал.
Надо же было мне связаться с отцом-одиночкой. К тому же испытывать ещё такие чувства. У моей кармы явно садистские наклонности.
