Голубка - Знаменская Алина (версия книг .txt) 📗
Когда их взгляды пересекались, она не прятала смущенно свой взгляд, а смотрела открыто и даже несколько с вызовом. Ей нравилась эта игра, ей нравилась впервые открывшаяся свобода и ощущение собственной взрослости. Потом он пригласил ее на танец. Его щека с ярким румянцем, его волевой подбородок и четко обрисованные губы оказались так близко…
– Лера, давайте уйдем. Я покажу вам город…
Они гуляли по Среднему проспекту, потом свернули и дошли до Невы и говорили, говорили… А день не кончался, и у Леры возникло ощущение, что день нарочно такой большой специально для нее. Но когда они вышли к Ростральным колоннам и пошли вдоль набережной по другой стороне Невы, она с удивлением увидела, как поднялись мосты, образуя между собой пропасть.
– Что это? – удивленно спросила она. – Сколько же сейчас времени?
Она вскинула к глазам руку с часиками. Боже! Уже ночь!
– Но почему так светло?
Кирилл с улыбкой смотрел на нее.
– Разве вы не слышали про белые ночи?
– Боже мой, конечно, слышала, но как же, как я попаду назад, на Васильевский?
– Не надо ни о чем беспокоиться, – сказал Кирилл.
Он так это сказал, что она сразу успокоилась и больше ни о чем не спрашивала.
«Это сказка, – кто-то говорил ей на ухо. – И пока еще не время ей заканчиваться».
Она обратила внимание, как много вокруг гуляющих пар. Совсем не хотелось спать, но все же через какое-то время Лера немного замерзла, и Кирилл заметил это.
– Так, – сказал он и взял ее за руки. – Лера, сейчас я приведу тебя в один дом. Там живет прекрасная женщина, моя тетушка. Ты ляжешь спать. Возражения не принимаются.
– Ну если не принимаются… – после паузы ответила она.
Она удивлялась сама себе. Видела бы ее сейчас мама! Она вправе была сказать, что жизнь ничему не научила ее дочь.
Но почему-то девушка сразу безоговорочно поверила в порядочность этого курсанта и позволила течению нести себя по волнам.
Он привел ее к своей тете. Та была из той породы сухоньких чистеньких интеллигентных ленинградских женщин, которые чувствовали расположение к любому человеку и сразу же располагали к себе. Тетушка без лишних вопросов привела ее в комнату, пахнущую сухими цветами и душистым мылом. Лера слышала, как в коридоре тетушка о чем-то добродушно беседует с племянником, слышала ее миролюбивые интонации и не заметила, как уснула. А когда проснулась, ее ждал чай с сырниками и рассказы про Кирилла. Тетушка приготовила толстый альбом с фотографиями, и Лера не без интереса слушала и смотрела.
Вот он школьник в пионерском галстуке, вот стриженый нахимовец, уши торчком. Вот – курсант среди своих товарищей.
– Кирюша – круглый сирота. Его мамочка, моя сестра, рано ушла, царство ей небесное, – рассказывала тетушка, листая альбом. – Мы вдвоем с Кирюшей жили. Он всегда военным мечтал быть. Моряком, как его отец.
– У меня тоже отец военный, – вставила Лера.
– А вы, Лера, кто по профессии?
– Я врач.
Как все-таки это странно звучит, когда о себе говоришь – я врач.
– Вот как? Хорошая профессия, – заметила женщина и добавила: – Для жены военного.
Калерии стало неловко, словно она нарочно обманывает эту славную женщину. Но та встрепенулась:
– Этак мы с вами, Лерочка, не успеем! Пора собираться.
– Куда?
– Как – куда? Так ведь у Кирюши сегодня выпуск. Забыли?
И женщина уставилась на гостью чистыми глазами.
Она вспомнила Ритины слова о выпуске и почувствовала, что внезапно настигшая волна властно уносит ее дальше, дальше… И куда она принесет? Неизвестно…
Белый величественный корабль, украшенный флагами, выходил в Финский залив. Позади оставался город, который весь, по ощущению Калерии, абсолютно весь вышел поприветствовать новоиспеченных морских офицеров, выпускников военно-морского училища. Сейчас они все – красавцы в новых парадных мундирах – столпились на палубе, смеялись, шутили наперебой, красовались перед девушками. Рита была здесь же со своим мужем. Она и еще несколько девушек были в белых свадебных платьях. Молодожены толпились на корме. Какой-то офицер, видимо, заядлый фотограф, не отходил от них с фотоаппаратом и треногой. Вся эта атмосфера наполняла Леру волнующими ощущениями. Нравилось быть причастной к уже сложившемуся ритуалу, быть действующим лицом торжественного красивого действа. Она издалека махала подруге, искренне радуясь за нее.
Рядом с Лерой оказался Кирилл. Он тоже какое-то время любовался молодоженами, а потом сказал:
– Знаете, Лера, я даже немного завидую им.
– Да? Так в чем же дело? Почему вы не там?
Она с улыбкой взглянула на него. Он не был ослепительно красив лицом, но в то же время его хотелось назвать именно ослепительно красивым. Кириллу очень шла офицерская форма. Китель и фуражка словно подчеркивали мужественность его лица.
– Я не там потому, что встретил вас только вчера.
Он смотрел на нее так пристально, что она смутилась. Холодный ветер залива трепал ее пышные волосы. Она не нашлась что ответить. Сейчас было трудно уловить – шутит ли он или действительно говорит, что чувствует в эти минуты.
Он снял китель и набросил ей на плечи. Китель, сохранивший тепло его тела, окутал ее и согрел. Она почувствовала себя так, будто это он ее обнял.
– Это традиция у курсантов. Девушки ждут, когда парни закончат учебу. На выпуске у нас урожай на свадьбы. Ведь предстоит уезжать по месту службы.
Теперь она увидела, что он по-настоящему загрустил. Она собиралась сказать, что там, по месту службы, тоже будет много девушек и вообще… Но он повернулся к ней, загородив ее от ветра, и заговорил быстро, решительно, словно преодолев что-то и боясь, что остановят:
– Лера, вы смелая девушка? Только честно. Вы способны на поступок?
– Я? – Лера попыталась честно оценить себя. Способна ли на поступок? Да, хотелось бы знать, способна ли она на поступок. – На какой поступок? – с улыбкой уточнила она, невольно попадая под влияние его нервного напряжения.
– На отчаянный, быть может. Во всяком случае – на решительный.
– Ну, если вы меня попросите сейчас прыгнуть с вами в воду, за борт, то вряд ли я…
Лера все еще пробовала шутить, но он даже не улыбнулся.
– Нет. Это глупости. Я не об этом. Просто я чувствую, что сейчас в моей жизни происходит нечто важное. И то, что у других складывается годами, у меня… у нас сложилось быстро, стремительно, как ход этого корабля. Я полюбил вас, Лера. Станьте моей женой!
Было очень шумно, ему приходилось говорить громко. Почти кричать. Она смотрела на него, не в силах оторвать глаз.
– Я не могу пообещать вам золотые горы. Жизнь морского офицера не мед. Но я точно могу пообещать: я никогда не предам вас, Лера.
Это оказались именно те слова, которые были нужны ей.
«Я НЕ ПРЕДАМ ТЕБЯ». Это самое главное. А остальное ее не пугает. Она ни о чем не задумывалась. Словно готовясь к прыжку с десятиметровой вышки, она зажмурилась и сказала:
– Я согласна.
Он подхватил ее и закружил по палубе. Она открыла глаза, когда они очутились в гуще молодоженов.
– Товарищи! – возвестил Кирилл. – Эта девушка согласилась стать моей женой!
– Ура! – закричали вчерашние курсанты.
– В нашем полку прибыло, – заметил кто-то.
Этот день остался в памяти Калерии Подольской ярким цветным кинофильмом. Как те, первые, цветные, на которые она с однокурсниками бегала после лекций. Но ни один из гениальных режиссеров не придумал столь замечательных кадров, кои сложились в жизни Калерии Подольской в тот день. Нарядный величественный корабль, разрезающий гладь Финского залива, чайки, снующие над волнами, красивые молодые лица, белые мундиры с золотыми погонами и легкий крепдешин Лериного синего платья в горошек.
Синее платье с белым пояском, летящие по ветру волосы – такой она осталась на снимке.
Разве только экранизация гриновских «Алых парусов» могла соперничать по красоте с кадрами Лериного головокружительного дня. Но там, в том фильме, Ассоль смотрела на Грея как на Бога. А Калерия смотрела на Кирилла как на равного. Он не подходил на роль принца. Он был другой.
