Убийство Серай (ЛП) - Редмирски Дж. А. (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
Перед тем, как он закрывает дверь, говорю:
— Я, наверно, должна сказать тебе размер, который я ношу.
Он закрывает дверь, не позволяя мне закончить, обходит машину и открывает дверь с моей стороны, ожидая меня.
— У тебя шестой размер, — говорит он, удивляя меня. — А теперь выходи. Ты не можешь остаться здесь одна.
— Я не могу идти внутрь так. — Я указываю на свои босые ноги, мои ступни уже черные от хождения без обуви со вчерашнего дня. — Я босая. Ни футболки, ни обуви, никакого обслуживания.
Явно раздраженный мной, Виктор берет меня за руку и вытаскивает из машины.
Я с трудом протестую.
Мы находились в магазине всего пятнадцать минут перед тем, как выйти из него с новыми обычными серыми штанами, простой белой футболкой и парой кроссовок. Он также позволил мне взять упаковку белых носков и шесть пакетов белых хлопковых трусиков. Все время у меня было ощущение, будто я что-то забыла, но вспомнила только, когда мы вернулись в машину: я должна была купить лифчик. Прошло так много времени с тех пор, как я его носила, что я действительно забыла его важность.
Я ожидала увидеть обычный аэропорт и полететь на пассажирском самолете, но вместо этого мы поехали в место за Грин Вэлли и сели в частный самолет. В этом есть смысл, как я понимаю, так как он не может спокойно пройти личный досмотр в любом государственном аэропорту с полным чемоданом оружия, спортивной сумкой с кучей наличных и множеством других подозрительных предметов.
Пока мы летим в крошечном самолете, Виктор дарит мне мое собственное фальшивое водительское удостоверение, которое настолько похоже на настоящее, что легко могло бы сойти за выданное ДАТ3. Я удивляюсь, где он его взял, но не спрашиваю, предполагая, что рано утром, как раз перед тем, как мы ушли, он спустился к ресепшн в холле, чтобы получить "посылку".
Сегодня я двадцатилетняя Изабель Сейфрид из Сан-Антонио, Техас.
И фотография, я даже не уверена, как ему удалось ее сделать, но она определенно моя и настолько свежая, что я на ней одета в ту же грязную майку, которую носила с тех пор, как сбежала из лагеря. Естественный фон с фото был удален и заменен на скучный голубой фон ДАТ, так что у меня нет идей, где я была, когда он сделал фото. Я не знаю, но у меня есть водительское удостоверение, и для меня нет ничего лучше.
— Место, куда мы направляемся, — говорит Виктор, — безопасное, но женщина оттуда не знает твоего настоящего имени. Никто оттуда не должен его узнать. Я буду обращаться к тебе как к Изабель, и ты должна отзываться на это имя так, будто оно твое собственное.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Кто эта женщина?
— Она связной... своего рода. Хотя больше для контактов.
Смутившись, я спрашиваю:
— Но если она одна из вас, зачем ей врать?
Он делает глоток воды и ставит бутылку обратно на маленький столик, прикрепленный к стенке самолета под овальным окном.
— Это просто предосторожность, — говорит он, опираясь головой на подголовник. — Когда один человек разыскивается множеством состоятельных людей, практически каждый может начать сомневаться.
Я поднимаюсь с сиденья.
— Подожди, что ты сказал? Ты думаешь, что кто-нибудь еще знает о том, что я сбежала от Хавьера?
— Я не получил этому подтверждения, но лучше приготовиться заранее.
Как будто я недостаточно побыла на краю...
Глава 18
Наш самолет приземляется в Хьюстоне только после двенадцати и там обычная голубая машина - похожая на ту, что водила моя мать, - ожидает нас у входа. Виктор берет все три сумки и прячет их в багажник. Женщина за рулем - связной, предполагаю я. Но она выглядит такой же обычной, как и ее машина. Я ожидала большей утонченности, как у Виктора в его черном костюме и дорогих туфлях, но в действительности она больше похожа на меня.
— Я не видела тебя годами, — говорит женщина после того, как Виктор садится на переднее сидение. Я сажусь на заднее, позади него.
— Да, прошло некоторое время, — отвечает Виктор.
Когда женщина улыбается ему, глубокие морщины образуются вокруг уголков ее рта. У нее светлые волосы, ее возраст больше всего выдают ее волосы, судя по количеству седины в них. Она намного старше Виктора, лет на десять, по крайней мере. Но она очень хорошенькая и чистая, и я ощущаю смущение, сравнивая с ней себя в моем нынешнем состоянии.
Мы отъезжаем от здания возле взлетно-посадочной полосы и держим курс на шоссе.
— Интересно, как тебя занесло на мою голову в леса, — добавляет она. Затем бросает на меня быстрый взгляд. — И кого ты взял с собой? Хорошенькая девочка. У меня есть чувство, что она не...
— Нет, она не, — прерывает Виктор.
Я не что именно?
Затем он начинает говорить с ней по-французски.
Испанский, немецкий, французский? На скольких языках говорит этот человек?
Я ненавижу то, что не могу понять, о чем они говорят, но знаю, что они говорят обо мне. Женщина несколько раз смотрит на меня в зеркало, легкая понимающая улыбка приподнимает уголки ее губ. Но, даже не понимая языка, я могу сказать, что он не был до конца честен с ней. Или, может быть, не могу. Возможно это только потому, что в глубине души я знаю, что мне не о чем беспокоиться, когда дело касается Виктора.
Этот факт с каждым днем все больше меня удивляет.
— Рада знакомству с тобой, Изабель, — говорит она.
Я слегка улыбаюсь ей и решаю, что раз у меня нет идей о том, что Виктор сейчас рассказал ей обо мне, то лучше буду поменьше разговаривать, чтобы не противоречить его истории.
Некоторое время спустя мы съезжаем на дорогу, ведущую к скромному маленькому домику, стоящему рядом с такими же домами. Два мальчика проехали мимо нас на своих велосипедах, когда мы выходили из машины. Непосредственно через улицу мужчина на дороге моет свою машину. Женщина с нами поднимает руку и машет ему, он машет в ответ. Это очень типичная местность, в подобной которой жили все мои друзья из школы, которая больше уважалась популярными девочками, чем парк трейлеров, где я росла.
Женщина открывает багажник кнопкой в машине, и я присоединяюсь к Виктору позади машины, когда он достает свои сумки. Но у меня не появляется шанса приватно спросить у него, что он мог сказать, женщина подходит к нам секунду спустя.
— Извините за беспорядок, — говорит она, перебирая ключи; на ее плече висит сумочка. — Я сделала уборку, но если бы у меня была еще пара дней на подготовку, я бы наняла горничную Молли. — Она машет нам следовать за ней. — Пойдемте внутрь. Мой бедный Перчик растерзает жалюзи, если мы еще дольше здесь простоим.
Когда мы подходим к двери под навесом, я слышу со стороны окна приглушенный лай маленькой собачки. Жалюзи хаотично перемещаются за занавеской. Под навесом припаркована еще одна машина, она старая и выглядит так, будто стоит здесь уже несколько лет. Когда женщина открывает дверь, запах еды, восхитительной еды, немедленно заставляет мой желудок урчать и болеть.
— Обед готов, — говорит женщина, провожая нас в кухню. Она кладет свою сумку на стойку; ее лающий шпиц бегает вокруг, решая, чью ногу понюхать подольше, мою или Виктора.
— Садитесь, — говорит она, указывая на кухонный стол.
Не заставляя звать меня дважды, я сажусь на ближайший стул, пустая тарелка ожидает меня.
Виктор садится на соседний стул.
Женщина кружится вокруг с керамической миской, наполненной картофелем-пюре в одной руке и тарелкой, полной жареной курицы в другой, а затем ставит их напротив нас. Маленькая миска с хлебом и корзинка с рулетами следуют за ними.
Не чувствуя права быть первой, я жду, пока Виктор что-нибудь возьмет.
— Что бы вы хотели выпить? — Спрашивает женщина. — У меня есть содовая, чай, молоко, лимонад.
— Воды достаточно, — говорит Виктор и смотрит на меня, вскользь кивая на еду, давая мне разрешение начинать наполнять мою тарелку. — Из крана, — добавляет он в последнюю секунду.
Я тянусь к курице и беру кусочек щипцами.
