Апгрейд от Купидона (СИ) - Горышина Ольга (читать книги регистрация txt) 📗
— Сумасшедшая… — усмехнулся он явно только на факт шоколадной благодарности. — Я не за шоколадку все это делал. Ну зачем ты детский сад тут разводишь? Мало дров наломала? Откуда этот Руслан взялся-то?
— Из интернета, — не стала я лгать. — Ты меня позвал, чтобы обсудить Руслана?
Я не успела договорить ненавистное имя, как Сёма коротко ответил:
— Нас.
Я не ответила ничего.
— Ты хоть теперь понимаешь, что была не права?
Боже, он не от лишних килограммчиком раздулся, а от себялюбия!
— Разве так поступают взрослые женщины?
— Как? Так? — раскрыла я розовые губы, не оставившие еще никакого следа на белой чашке с черным кофе.
Глава 27. "Вопрос — почему?"
— Не делают аборт втихаря и не бегут черти куда черти с кем, не поговорив по-человечески с человеком, которого якобы любили, — почти выплюнул Семен мне в лицо свое личное определение женской взрослости.
Волной его раздражения — или даже злости — меня откинуло на спинку стульчика: тело малость не рассчитало хлипкости современной мебели, но, к счастью, я все же не оказалась на полу кверху ногами. Сёма достаточно повидал и поимел меня в такой позе, а вот я его — только единожды двумя телефонными звонками. Ещё и виноватой оказалась в своём реванше.
— Ну… — мои розовые губки растянулись в умильной ухмылочке. — Взрослые мужики невзрослым дамам обычно на слово не верят. Это наоборот обычно происходит: он врет, она верит в его честность. А если и не совсем верит, то надеется, что он исправится… Не наш случай разве?
Я шипела: в общественном месте о сокровенном в голос не говорят. Если бы у меня был язык змеи, я хотела бы Семену его показать и куснуть побольнее. До смерти все равно не получится: тварь живучая. Даже в моем сердце не сдох окончательно! Ведь почему-то ресницы влажные, а тушь, зараза, такая дорогая, водостойкая… Наверное, у меня из глаз льётся, как по заказу, серная кислота!
— Что ты хочешь этим сказать? — прошипел Сёма мне в тон, не изменив, впрочем, позы.
Для сторонних наблюдателей мы по-прежнему мило беседовали, и застукай нас сейчас бывшие сослуживцы за одним столиком, определенно решили б, что мы встретились, как порой встречаются старые друзья… Поболтать! Да, старые, только не друзья и даже не любовники. Я не чувствовала никакой тяги дотронуться до его плеча, руки и даже… просто ботинка, а легко ж можно как бы невзначай двинуть его туфелькой, но обе подошвы будто приросли к полу — намертво.
Внутри действительно что-то умерло. Прямо вот сейчас. За прошедшие с последнего, искреннего хотя бы с моей стороны, поцелуя месяцы чувства изрядно обветшали — утратили былую остроту. Я ожидала от очной ставки трепета, боли, обиды — всего того спектра чувств, который охватил меня во время телефонного разговора. А сейчас я хотела одного — уйти, даже не хлопнув дверью.
До меня окончательно дошло, что он ничего не поймет — не поймёт боли, которую мне причинил, потому что… Потому что он ее и не причинял. Это я сама мучила себя отношениями с ним. Это я обманывалась. Он вообще тут не при чем. Это я в него влюбилась. Первой. А он просто воспользовался возможностью обзавестись безотказной любовницей. У него не было силы воли отказать себе в удовольствии трахнуть молоденькую девчонку. Как я могу обвинять его в чем-то? Когда сама, черт возьми, не послала на три буквы идиота, облившего меня в аэропорте алкоголем, потому что… Потому что мне захотелось ни к чему не обязывающего секса. Вот, Сёма мне ничем и не обязан. Я сама, я все сделала сама… Своими руками… подписала открытку.
— То, что я не была беременна и никакого аборта не делала. Я просто хотела побыстрее уволиться. Ничего умнее на ум мне в тот момент не пришло. Да, да, именно твоя поздравительная открытка и подала мне эту идею. Ты, кстати, хранишь ее? — спросила я дурацкий вопрос, хотя не нужно было продолжать пустую беседу.
Я развеяла его сомнения по поводу моей невменяемости и его неосторожности с резинкой. Зачем переливать из пустого в порожний, зачем?
Он усмехнулся: тихо, горько, и опустил глаза в такую же нетронутую чашку с кофе.
— Я рад. Я за тебя переживал. Ну… — Сёма на секунду вскинул на меня глаза. Совсем на секунду и снова уткнулся в кривое кофейное зеркало. — Чтобы у тебя потом проблем с этим делом не возникло.
У меня кольнуло под сердцем — чуть-чуть. Кислота на ресницах высохла сама собой. Может, ее и не было вовсе?
— Как сына назвали? У тебя ведь сын, да? В открытке был голубой сверток, — спросила я из вежливости, решив, что это будет самым красивым завершением разговора.
А потом встать и уйти. Красиво. Навсегда.
— Уже зубы, наверное, режутся, — добавила я, так и не получив ответа, хотя Семён теперь смотрел мне в глаза.
Только взгляд его стал тяжелым. Может, это эффект небритости?
— Открытку я выкинул, — сказал он зачем-то. — Лишнее напоминание.
— Обо мне? — вырвалось нечаянно, хотя я не собиралась комментировать, не то что перебивать.
— О нем. Света родила в тридцать семь недель. А умер Сережа за день до предполагаемой даты родов.
Теперь я смогла только выдохнуть. Сначала беззвучно, потом уже со словами соболезнования.
— Поэтому я так долго тебе не звонил, — говорил Сёма тихо и медленно, точно через боль. — А когда очухался, ты уже усвистала в свой Вьетнам. Я не оправдываюсь, нет… Может, это наказание сверху за то, что я тянул… Но… Я тебе не врал.
Я сглотнула. Громко. И пожалела, что не смогла остаться немой до конца.
— Ну…
Он тянул с продолжением монолога и смотрел мимо меня на дверь, которая зычно хлопнула, но я не стала оборачиваться: какая разница, кто там пришел, даже пусть знакомый. Нас не в чем уличать. Не сейчас. И не в будущем.
— Когда говорил, что хочу развестись с женой. Я даже не знаю, как это получилось… У нас вообще почти ничего не было после выкидыша. А тут… Я просто не мог ее оттолкнуть и… Ну, я реально не мог достать пачку презервативов: она бы спросила, для чего они мне… Хотя сейчас думаю, Светка, наверное, догадывалась, что у меня кто-то есть, раз я не требую от нее секса… Давай не будем об этом… Я молчал… Думал, все равно не выносит, а потом мне стало ее жалко — вдруг это ее единственный шанс стать матерью. Ксюш, ну ведь разводятся с детьми, платят алименты… Как-то живут… Думал, скажу тебе до родов, ты не поймешь… Вот и тянул до последнего… Чуть-чуть не дотянул. Просил Серегу молчать, а он с этой открыткой… А потом меня еще, как обухом, твоим заявлением огрели…
Семен перевел на меня взгляд: глаза его жутко блестели. Мои, наверное, тоже: мне стало его жалко. Его, не нас.
— Ксюша, — его руки остались сомкнутыми вокруг чашки, а вот нога уползла под мою половину стола, но я сумела отдернуть обе лодочки от начищенного ботинка. — Не смотри на меня так… Мне стыдно, что я не доверился тебе… Но… Если ты вернешься, я разведусь. Вот хоть завтра. Светка выкарабкается, я ей материально помогу.
Я вскинула голову — или скорее голова сама откинулась назад, точно волосы не лежали на плечах, а были скручены вокруг кирпича в кичку.
— А если нет, будешь жалеть жену и дальше? — спросил мой язык против воли разума.
— Зачем ты такая злая? Вот зачем? — Семен выпрямился и расправил плечи. — Думаешь, мне было легко? Я чуть не поседел за этот год. Да, я сначала думал, это наказание свыше за мое промедление, а сейчас думаю, может мне сын дал второй шанс и вернется ко мне, но уже с другой мамой? У тебя ведь тоже с другим не получилось. Почему же ты не хочешь увидеть в этом знак? Почему?
Почему глаза на мокром месте? Почему?
Глава 28. “Одноразовый кофе”
Как вовремя порой звонит телефон и проявляются люди, о которых сам забыл и не думал, что тебя помнят.
— Да, Лена, конечно, я тебя узнала, — выдала я бывшей сокурснице только после того, как она мне представилась.
Какое счастье, что это не Джонатан, а то я не сразу отличила звонок телефона от сигнала Воцапа.
