Пари на красавицу (СИ) - Муравская Ирина (книги онлайн полные txt) 📗
— Чего хмурные такие? — интересуется у компашки заявившийся на рампу Глеб.
"Рампа" — так мы называем большую по площади территорию, где народ катается на скейтах, самокатах и великах. Как и любой скейт-парк она тоже обустроена многочисленными разгонками, фанбоксами, пирамидами и ступенями на которых выделываются трюки.
Что на них вытворяют, это просто тушите свет! Как можно вот так летать с великами и выделывать в воздухе такие винты? Я сама немного катаюсь на роликах, но на вот эту металлическую бандуру даже под пистолетом не заберусь. Иначе потом придётся собирать меня на винтики и болтики. А я не фиксик.
Вот и сейчас народ отжигает на трамплинах, в то время пока мы обосновались в сторонке, заняв массивную конструкцию из железа и ступеней. Это наш уголок парка, мы давно его негласно застолбили. Подтверждением чего красуются на всех свободных поверхностях яркие граффити: мои граффити. Больше всех горжусь кирпичной стеной, за которой начиналась частная территория какой-то фармацевтической компании. Там я прямо оторвалась от души.
Обычно тут весело, когда хорошая погода, разумеется. Играет зажигательный дэнс, ребята оттачивают движения. Да ещё час назад так и было, а сейчас вот все сидят мрачные и поникшие. Так что "хмурные" — это ещё максимально мягкое определение. Потому что настроение у всех знатно подгаженное.
— Оля мышцы потянула. Лёша звонил из травмпункта, — отвечаю я, невесело ковыряя кожаную вставку на своих наушниках. На сегодня они больше не нужны.
— Всё настолько паршиво? — мне на колени кладут пакет с сэндвичем из Сабвэя (прим. авт.: сесть ресторанов быстрого обслуживания). Рядом ставят картонный стаканчик кофе. Ого, не пошутил. Просто мы не так давно списывались, и я в шутку заметила, что он мог бы и поработать на полставки курьером. Раз я ему нравлюсь.
И вот…
— Паршиво, — Вольт настолько расстроен, что даже нормально к нему обращается. Без кривых ухмылок и огрызаний. — У нас второй этап отборочных, а танцор выбыл. Это теперь весь танец надо по новой переделывать. Или искать замену.
— Так а в чём проблема? Пускай Мальвина её подменит, — предлагает Воронцов, от чего сэндвич чуть не летит вниз. Да я и сама удивительно, что удерживаюсь на месте и не сваливаюсь с периллы, шириной в узкую дощечку, на которой сижу. Воробышком на жёрдочке пригрелась тут только я. Остальные обосновались на более удобных ступенях.
— Совсем ополоумел?! — чуть ли не набрасываюсь я на него. Вот куда, куда он лезет!
— А что такого? Ты охрененно танцуешь. Я лично видел.
— Закрой рот.
— Что, струсила?
Он меня ещё и на слабо брать будет?
— Рот, говорю, закрой. Это не твоё дело.
— А что, это мысль… — Вольт задумчиво меня рассматривает. Ну ты-то куда?! Уж ты-то знаешь, почему я не танцую!
Ребята, воодушевлённо переглядываясь, начинают неуверенно кивать. Уже прикидывают в уме, что из этого получится. Все, кроме Томы. Томе наплевать. Она строит глазки Глебу. У-у-у, диагноз ясен.
— Эй, народ, вы чё, гоните? — ощущение, будто вокруг меня медленно сжимается капкан.
— Ты бы нас очень выручила, — виновато пожимает плечами Нина.
— Ага, — кивает Валёк, ногтём соскребая со стёкол очков прилипшую грязь. — Связки ты знаешь, а времени мало, чтобы натаскать кого-то чужого.
Капкан продолжает смыкаться.
— Эй, френдс! Ну камон. Ну вы чего…
Вижу, как в весеннем солнышке сверкают стальные клыки.
— Синь-синь, — Вольт всем своим видом так и говорит: прости, но ты ведь понимаешь, что это единственное решение. — Я знаю, что ты не по этой части. Но это всего на несколько недель. Если попадём на батл, к тому моменту Олька уже оклемается. Пожалуйста.
Блин.
Блин, блин, блин.
Капкан смыкается, и я ощущаю его холодные лезвия на своём горле. Меня же в прямом смысле слова зажали в угол, не дав шанса. Все так смотрят. С надеждой.
— Воронцов, твою за ногу! — сэндвич в стиснутых руках крошится и капает майонезом на мои спортивные штаны. — Сволочь ты бля*ская. Оторвать бы тебе язык!
— Не надо. Он тебе ещё пригодится. Я им та-а-акое умею, — хмыкает тот и с хохотом даёт деру, потому что я спрыгиваю с периллы с конкретной целью: отбить ему всё его достоинство, чтобы такие пи***болы не размножались.
Носимся по парку недолго. Меня до досадного быстро ловят. Ноги отправляются в полёт, а мне самой приходится поспешно цепляться за крепкое мужское туловище, чтобы не нырнуть головой в лужу. Так меня и несут обратно: зажав подмышкой и с задранной кверху задницей.
— Возвращаю смутьянку, — мне отвешивают смачный шлепок по пятой точке и только после этого опускают на землю. — Сбежать вот хотела, под шумок.
— Тебя я прибить хотела, придурок, — сердито бурчу я, одергивая худи своего светло-розового костюма. Я не фанатка розового, но мимо него пройти не смогла. Ткань наощупь плюшевая и такая мягкая, словно меня обнимает облачко.
Нет. Обнимает меня совсем не облачко. Выскальзываю из-под руки Глеба.
— Ну так что? Ты с нами? — между тем с надеждой смотрит на меня Вольт. На заигрывания конкурента даже внимания не обращает. Сейчас ему не до этого.
Когда Илья сконцентрирован на своём детище, а танцы для него детище, он ничего вокруг не замечает. Собственно, именно по этой причине я никогда не рассматривала его, как парня. Шило на мыло менять, какой прок? Уважаю увлечённые натуры, но слишком устала быть на втором месте.
От меня ждут ответа. Ну ёшкин матрёшкин, ну это ж нечестно. Вы мне даже времени на размышление не даёте! Кто ж так делает?
Ладно. Их можно понять. Я люблю танцевать, да, но делаю это для себя, для души. Иногда и исключительно под настроение. Для них же стрит дэнс — жизнь. Ни больше, ни меньше. Они дышат этим. И конкурс для них — реальный шанс засветиться и дать хороший старт карьере. Зная это, разве я могу их подвести?
— Согласна, — вздыхаю обречённо я. Господи, на что я подписываюсь?
Площадку оглушают радостные вопли. Ребята подрываются с места, стискивая меня в огромной куче-мале. Потом по очередности. Потом снова в кучке.
— Эй, эй, — сквозь смех торможу я бушующие страсти. — Переломаете рёбра, придётся искать замену уже мне.
— Ок, прости, — накал спадает. Всё, обнимашек больше не будет. Вольт снова озадачивается. — Что ж, на одну проблему меньше. Но осталось найти место.
— Что за место? — заинтересовывается Глеб. Он в жарких нежностях участия не принимал, вежливо отойдя в сторону. Ну надо же, какой джентльмен. Даже не воспользовался возможностью лишний раз меня помацать.
— Для видео. Там, где можно отыграть номер публично. Но на этот раз должно быть что-то круче просто улицы. Что-то необычное. Такое, чтоб комиссию сразу проняло. Думали о музее, но, боюсь, нас там быстро попросят.
Вижу, блеск в глазах Воронцова. В эту секунду они напоминают мне те самые изумруды из сна.
— Я знаю отличное место, где не попросят, — лукаво усмехается уголком губ он. — Я об этом договорюсь.
Глава 10. Ресторан
Глеб
— Зачем ты это делаешь? — спрашивает Мальвина.
— Чтобы смотреть, как ты танцуешь, — вижу, как скептически взлетает выбирая наискось бровь. Не верит? — И потому что хочу сорвать ужин. У меня нет никакого желания на нём тухнуть.
Ага. Вот такой вариант её больше устраивает.
— С этого и надо было начинать.
— Вообще-то мне правда нравится на тебя смотреть.
Реально нравится. Я часто зависаю на их репетициях. Часто — это почти каждый день. Наблюдаю, тайком даже иногда снимаю. Лишь бы никто не заметил, а то подумают что не то. Но это правда интересно — наблюдать за её концентрацией. За тем, как она двигается. Как злится, когда что-то не выходит. Такая смешная. И такая живая.
Этот разговор случился у нас ещё утром, теперь же я без особой охоты дёргаю неудобный галстук, входя в большой светлый зал. На шее будто не галстук, а висельница — официальный стиль всегда на меня давит. Однако отец требует соблюдать условности на подобных мероприятиях, ну а я… а я подчиняюсь.
