Преодоление преград - Веснина Елена (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
Только Алеша пришел в себя, он сразу же тихо спросил:
— Где она?
Катя склонилась над Алешей:
— Я здесь, Леша, с тобой.
— Где Маша? — снова спросил Алеша. Катя даже отшатнулась, словно он ее оттолкнул.
— Маши здесь нет, Леша, — ответила Полина. — А как ты себя чувствуешь?
Алеша молчал.
— Уважаемые родственники, прошу вас немедленно удалиться в коридор, — попросил пришедший врач. — И прошу не забывать: здесь — реанимация.
В коридоре Катя спросила о том, что ее больше всего потрясло:
— Я не понимаю, почему Леша звал эту Машу?
— Катя, да какая разница, кого он звал? Главное — он пришел в себя! — радовалась Полина.
Через некоторое время к ним вышел врач и сказал:
— Самое страшное уже позади. В данный момент сознание у него вполне адекватное. Он будет жить. Но, боюсь, это максимум, на что мы могли рассчитывать.
— В прошлый раз прогнозы тоже были очень плохими, но Леша поправился, победил недуг! — напомнила Полина.
— Это было похоже на чудо. Ожидать подобного во второй раз… Не хочется зря вас обнадеживать.
— Я вас очень прошу, разрешите мне побыть с сыном, — попросила Полина.
— Только в виде исключения. И только вам, — согласился врач.
Буравин был из тех людей, у кого слово не расходится с делом, поэтому сразу после разговора с Самойловым он отправился к следователю. Тот удивился его приходу:
— Здравствуй, Виктор, чем обязан?
— Здравствуй. Я пришел подать официальное заявление. Я требую расследования по поводу своего разорения. Ведь ты в курсе, что со мной сделал Борис.
Такого поворота событий следователь не ожидал.
— А почему ты не написал заявление сразу, как только узнал, что разорен?
— Был уверен, что произошло какое-то недоразумение. Или Борис опомнится и исправит ошибку, — объяснил Буравин.
— Так поговори с ним, скажи ему это! Выясните наконец ваши отношения. Вы же друзья! Зачем все доводить до официального расследования?
— Я так и собирался сделать. Сегодня мы поговорили.
— И что он сказал? — с интересом спросил Буряк.
— Никакого недоразумения или ошибки не было. Борис разорил меня намеренно и абсолютно не жалеет о том, что сделал. А поскольку разорение произошло явно незаконным путем, я хочу узнать, каким образом Самойлов это сделал. И наказать его! Я сейчас напишу заявление на Самойлова, и ты откроешь дело.
— Для этого нет оснований, Витя, — недовольно поморщился следователь. — Передача всех активов произошла на основании твоей доверенности. По ней ты сам предоставил Самойлову право распоряжаться всем, что тебе принадлежит!
— Это — подлог. Я не подписывал такой доверенности.
— Но ты же сам признал, что подпись действительно твоя. Если хочешь, проведем экспертизу, но…
— Я похож на идиота, Гриша?! Ты считаешь, что я в здравом уме и твердой памяти мог дать кому-то такую доверенность? Поверь, Гриша, я ее не давал. Все это провернул Самойлов. Сегодня я понял, как он меня ненавидит. Он мечтает меня растоптать. С этой же целью он и похищение Лешки на меня повесил!
— Все, что ты говоришь, — из области домыслов. Мне нужны факты, подкрепленные доказательствами.
— Так помоги мне их найти! — попросил Буравин. — Это же твоя работа! Борис меня ограбил. Я прошу тебя об одном: помоги официально доказать, что он сделал все незаконным путем!
Маша все еще работала в салоне у Риммы, но она уже очень устала и хотела одного — отдохнуть.
— Ну что, я зову следующего пациента? — спросила ее Римма.
— Нет, Римма. Давайте закончим прием, у меня совсем нет сил.
— Там, на улице, еще тьма народа. Прими их, что тебе стоит? — настаивала Римма. — Ты же ведь не лечишь их по-настоящему, энергию не тратишь.
— Обманывать я тоже больше не могу, — упрямо сказала Маша.
— А зачем ты включаешь эмоции? Главное — результат. Люди выходят довольные, с радостью платят, записываются на следующий прием.
— Я сказала, на сегодня хватит, — твердо произнесла Маша.
— Но что я им скажу? — возмутилась Римма.
— Решайте сами. Дайте мне мои деньги за сегодня и вызовите, пожалуйста, такси. Я поеду домой.
Римма неохотно выдала Маше деньги и отпустила ее. Маша еле доехала до дома, так ей было плохо. Зинаида, увидев ее, всплеснула руками:
— Машенька, что с тобой, почему такая бледная? Что ты стоишь? Садись, поешь. Я обед приготовила.
Маша достала деньги и равнодушно протянула их Зинаиде:
— Не хочется, бабушка. Вот, возьми.
— Господи, как много…Что же ты делаешь в этом салоне, если такие огромные деньги приносишь?
Маша молчала.
— Может, хоть чаю попьешь?
— Спасибо. Я ничего не хочу.
— Много народа у тебя сегодня было? Да? Ты бы сказала Римме, что плохо себя чувствуешь. Пусть не заставляет тебя так много работать!
Маша поднялась к себе и без сил упала на кровать.
В чем в чем, а в уме Буравину отказать было невозможно. Он предполагал уже, как именно Самойлов мог совершить подлог, поэтому отправился в офис, чтобы поговорить с Людочкой.
— Добрый день, Людочка.
— Виктор Гаврилович, вы? — удивилась секретарша. — Здравствуйте…
— Не ожидала меня здесь увидеть? — предположил Буравин, внимательно приглядываясь к Людочке.
— Честно говоря, нет. Вы вроде бы с Борисом Алексеевичем разделились…
— Да, разделились. Но некоторые дела остались. Потому я и пришел.
— А Бориса Алексеевича еще нет, — сообщила Людочка.
— И очень хорошо. Я пришел не к Самойлову, Людочка. А к тебе.
— Ко мне? — Людочка то ли испугалась, то ли растерялась немного. — А… по какому вопросу?
— По очень важному для меня. Нам с тобой пора серьезно поговорить. Объясни, пожалуйста, откуда у Самойлова появилась моя генеральная доверенность? И как на ней оказалась моя подпись?
— Виктор Гаврилович, я ничего не знаю про вашу подпись и вообще про генеральную доверенность! С чего вы взяли, что я могу вам что-то рассказать? — Людочка уже взяла себя в руки.
— Во всей этой афере чувствуется женское коварство. Я уверен: без твоей помощи Борис не смог бы сделать то, что сделал, — объяснил Буравин.
— Вы обвиняете меня в подлоге?
— Скажем так: ты помогала любимому человеку. — Буравин хорошо понимал, почему именно Людочка могла такое сделать.
— Я ничего такого не делала!
— А я тебя ни в чем не обвиняю. Ради любви люди идут на что угодно. Мне просто обидно за тебя. Ты решилась участвовать в подлоге ради Бориса. Но, к сожалению, он не тот человек, который оценит твой поступок. Если ты думаешь, что с тобой он поступит честнее, чем со мной, ты ошибаешься. Борис использует тебя и бросит.
— Перестаньте! Я не хочу больше ничего слышать! Я ничего не знаю! — Людочка сильно нервничала.
— Я все равно докопаюсь до правды, — спокойно сказал Буравин.
— Докапывайтесь! Только не здесь. Вам нельзя здесь находиться, уходите, оставьте меня в покое.
— Ладно. Я уйду. Но если ты все же захочешь мне что-то рассказать, я сумею это оценить. Поверь.
Буравин ушел, а Людочка даже расплакалась после пережитого напряжения. Когда она уже приводила себя в порядок, пришел Самойлов.
— Что случилось, Людочка? Кто тебя обидел? — поинтересовался он.
— Буравин… — ответила Людочка, и у нее на глазах снова появились слезы.
— Он был здесь? Что он тебе сказал? — нахмурился Самойлов.
— Он заходил буквально перед вами, стал задавать мне неприятные вопросы. О той доверенности…
— Вот подлец! Он никакого права не имел сюда приходить и допрашивать тебя! Бедная девочка… Зачем ты с ним говорила? Нужно было сразу его выгнать! — Самойлов обозлился.
— Я не ожидала… И растерялась.
— Он еще ответит за это. Я с ним разберусь. Не плачь.
Людочка кивнула.
— И ты… ничего Буравину не рассказала? — осторожно спросил Самойлов о главном.
— Нет. Хотя он убеждал меня, что все знает.
