Прятки (СИ) - Шолох Юлия (версия книг .TXT) 📗
Сам Танкалин появлялся среди Бшников, но без баб. Вероника ходила кругами, но он ее игнорировал. Впрочем, это уже было неважно.
Так вот, сбежав от стонущих в припадке неуверенности девчонок, я напросил на компанию к Стоцкому с Цукениной. Они неожиданно вежливо согласились. Неужели тренируют на будущее королевскую невозмутимость? Занятно. Обед обещал быть спокойным, но стоило усесться за столик, как к нам подошел некий первокурсник Роман Ольховский. Странный, кстати, первокурсник, потому что в институт он попал прямиком из армии, и никто не знал как именно, влиятельных родственников у него вроде не имелось, платить за него было некому, но так или иначе, он поступил.
Откуда он знаком со Стоцким я тоже не знала. У Романа было очень простое лицо, из тех, что легко теряются в толпе. Еще он был немного лопоухим, но растрёпанные волосы удачно уши прикрывали. Волосы темно русые, глаза светлые и морщинки в уголках глаз, когда он улыбался как-то всем лицом сразу.
— Можно я с вами посижу? Не люблю есть один, — обратился к Стоцкому. Видимо, желание и согласие слабого пола его не особо интересовали.
Стоцкий равнодушно кивнул. Цукенина кисло улыбнулась (приветливо, видимо, не получалось). А я и вовсе его проигнорировала.
Роман совершено не обладал чувством субориентации и общался со всеми одинаково, так сказать по-братски, вне зависимости от их общественного положения.
Цукенину, к примеру, спросил, чего она нацепила такие узкие брюки, передавит живот и все, детей не будет. Та даже поперхнулась от подобного замечания, но промолчала, разве что глаза округлились. Ольховский решил, что от ужаса, потому что она прониклась, а я уверена — от его наглости. Не привыкла Олеся к такому простецкому обращению.
На меня Рома смотрел с интересом, примерно половину времени — в лицо, вторую половину — на грудь, но к счастью молчал. Я ушла первая, оставив Стоцкого самого развлекать его знакомого.
Обед, в общем, получился не самым удачный. Зато девчонки за это время успокоились, решили, что разок дополнительные занятия посетят, а после и решат окончательно, надо ли им это. День закончился в блаженной тишине.
На следующий день за обедом Роман не нашел в столовой Стоцкого (они опаздывали), если вообще искал, потому безо всякого смущения присоседился за столик, где уже сидела я с Соней и Настей. Судя по лицу последней, она тут же принялась оценивать его на предмет возможности сделать своим молодым человеком. Не знаю уж, что она решила, но в конце обеда Роман спросил сразу нас всех.
— Что вечером будете делать?
Мы задумались. Не над ответами, а пытаясь понять, зачем ему сразу все трое?
— Работать, — ответила я.
— В кино пойду. Со своим парнем, — подчеркнула Соня.
— Пока ничего, — решила, наконец, Настя.
— Ясно. — Судя по тому, что его взгляд остановился снова на мне, охладил его пыл именно мой ответ. Неужели у меня появился собственный поклонник?
Было немного смешно, но вскоре я о нем забыла. Вечером на работе должен был появиться Танкалин младший, и если в институте я его общество легко игнорировала, на работе такого не получится. Но с другой стороны, все равно рано или поздно придется учиться общаться с ним прилюдно, так что надолго откладывать разговор тоже смысла нет, только хуже будет.
Придя на работу, я первым делом навестила Никиту, но он был занят, срочно писал какую-то программу, в такие моменты его лучше не трогать. Он, конечно, не кусается, но смотрит с таким нетерпеливым презрением, что хочется превратиться в червяка самостоятельно, чтобы такое великое существо, как он, не тратило на тебя свои божественные силы.
Пришлось вернуться за стойку к своим прямым обязанностям без предварительного часового ритуала чаепития.
Танкалин появился почти сразу же — классические брюки со стрелками, блестящие туфли. Стрижка, когда волосок к волоску, однотонный свитер с треугольным вырезом. Ничего хотя бы отдалено напоминающего ту одежду, в которой он прилетел из Англии, я на нем больше ни разу не видела. Да и неважно это уже…
Танкалин младший должен был подписать пришедшие бумаги, но курьер их еще не доставил, о чем я первым делом ему и сообщила.
Кончено же, получила в ответ такой взгляд, будто я лично посодействовала и задержала где-то курьера, может даже силой. Он зло сжал губы, но вместо того, чтобы уйти в кабинет Павла Николаевича, почему-то подошел к стойке, демонстративно на нее облокотился и уставился мне прямо в лицо. Но нет Танкалин, ты меня больше не заденешь, обещаю, мысленно сообщила ему я.
На секунду он отвел глаза, потом отвернулся, но сразу же вернулся назад, улыбаясь уже довольно мерзко, будто быстро привел себя в нужное настроение.
— Поясни мне, Павлова, одну вещь, а то никак сам решить не могу. Ты ведь тоже принадлежишь к их числу.
— К кому?
— К юным и прекрасным дамам, — ухмыльнулся Танкалин.
Предчувствую головомойку. Может он просто извращенец, чем его поведение и объясняется?
— Так что вас интересует больше всего? Деньги, власть или известность?
Неужели Танкалин желает слушать еще чье-то мнение, кроме своего собственного? Как-то не вовремя…
— Понятия не имею, да и вряд ли я могу отвечать сразу за всех, — разговаривать совершенно не хотелось.
— Ты стала бы жить с мужчиной весом в два центнера?
— Два? Вряд ли, — автоматически отвечаю.
— А с очень богатым мужчиной в два центнера? Очень богатым, таким, что купил бы все, что пожелаешь?
— Нет.
— А с тем, кто имеет привычку использовать тебя, как боксерскую грушу?
— Нет.
— А если этот агрессивный тип по совместительству известный продюсер и сделает тебя звездой экрана? Да и зубы потом вставит самые качественные?
— Нет.
— Уверена?
Как же он меня утомил, честное слово! Я совершено не понимаю, откуда в нем столько всего разного понамешано…
— Слушай, Танкалин. Чего тебе от меня надо? — устало спросила я. — Ты можешь просто оставить меня в покое?
Он ненадолго задумался, но этот полубезумный огонь в его глазах, похоже, не так-то просто унять.
— У каждого своя цена. У каждой женщины своя цена, — уточнил Танкалин.
— И что? Судя по твоему поведению, ты ищешь самую дорогую? Или самую дешевую?
— Я ищу единственную.
Смешок вырвался сам собой.
— Оригинально… И в чем план? Перепробовать всех, а потом выбрать?
Он упрямо прищурился.
— Не самый плохой план.
— Ну да, — равнодушно ответила я.
Танкалин опять замолчал.
— Так что тебе нужно-то? Говори прямо, к чему этот опрос?
— Хочу точно знать твою цену.
Я засмеялась. Какое-то отчаяние накатило, нет, невозможно поверить, что он просто возьмёт и про меня забудет. Но я уже решила — задеть себя я больше не дам.
— Как банально… Ну так и быть, скажу, если ты первый ответишь. Какая твоя цена?
— В смысле? — он, похоже, не понял.
— В прямом. Сколько стоит получить тебя в мое полное распоряжение? Так, чтобы больше никто другой к тебе не приближался? Чтобы только я, а? Сколько?
Впервые мне удалось его пробить. Он медленно отклонился и даже, кажется, с ноги на ногу переступил.
— Ты не захочешь, — вдруг сказал, на миг прикрывая глаза.
— Откуда тебе знать? — с преувеличенным любопытством спросила я, вдруг почувствовав вкус этой странной игры.
— Я знаю. Это ты… просто не знаешь ничего. Но поверь, не захочешь.
Напоминает разговор глухого и слепого. Могут ли вообще друг друга понять два настолько разных человека?
— Я стою очень дешево, — вдруг заявил Танкалин.
Зачем вообще все это нужно? Все давно решено и будет проще, если он будет держаться от меня подальше.
— Глупый разговор.
— Даже не хочешь услышать, насколько дешево? — Может у него вообще температура? Какой-то вид больно лихорадочный. Да и мне, собственно, проще было бы эту странную беседу не продолжать.
— Боюсь, я вообще не готова платить. Нисколько. Меня как-то больше интересуют бесплатные отношения. Халява, так сказать.
