Суженый-ряженый - Крылова Елена Эльмаровна (книги онлайн бесплатно txt) 📗
21
Они расположились в креслах друг напротив друга. Таня успела уже сообщить своему гостю, что автором кулинарных шедевров, которыми был плотно уставлен разделявший их журнальный столик, является не она, а его подруга. Впрочем, было совершенно ясно, что он это и сам понял. Единожды вкусив Ирочкину стряпню, забыть ее было невозможно.
"Бывшая подруга", -- уточнил Захаров, но Таня в ответ только фыркнула. Она была ужасно раздражена. Да и кто бы не был? Она принимала в гостях мужчину, который считал ее лесбиянкой, а Ирочка, по милости которой он так считал, еще и роскошный ужин для них закатила. Конечно, взять на себя организационные вопросы было очень мило с ее стороны. И даже вполне естественно в создавшейся ситуации, тем более что времени готовить у Тани все равно не было. Желания, кстати, тоже. В конце концов, каждому свое. В отличие от Ирочки ей никогда не стать образцовой домохозяйкой. Впрочем, ее ничуть не привлекает такой удел. К сожалению, все эти практические соображения ничуть не уменьшили Таниного раздражения, скорее наоборот.
Наблюдая за ней, Захаров откровенно развлекался.
-- Знаете, Таня, -- сказал он весело, -- вы напоминаете мне сейчас кошку, которую гладят против шерсти.
-- Тогда, чтобы вас не разочаровывать, я начну незамедлительно сыпать искрами, -- огрызнулась Таня, и ей в самом деле показалось, что воздух вокруг нее потрескивает электрическими разрядами.
От ее слов Захаров развеселился еще больше. Как истинный знаток и ценитель женщин, он явно получал удовольствие от общения. Теперь была его подача, однако трель мобильного телефона нарушила эту забавную игру в самом начале.
Приложив трубку к уху, Таня услышала невнятное и не слишком вразумительное бормотание Ирочки: "Скорее, пожалуйста, он уже там!"
-- Он уже там, -- тупо повторила Таня и в панике посмотрела на Захарова. -- Она говорит "скорее", но я не могу, у меня не получится так сразу, с места в карьер. Я ведь не актриса, в конце концов! Мы даже не договорились, что будем говорить!
-- Будем импровизировать. -- Он выхватил ее из кресла и потащил в лоджию.
-- Я правда не могу, -- упираясь, твердила Таня, -- сейчас же отпустите...
-- Отпусти.
-- Что?
-- Мы любовники, а значит, на ты. Господи, да что ж ты всегда упираешься? -- сдерживая раздражение, пробормотал Захаров. Поскольку Таня продолжала сопротивляться, он, как и в прошлый раз, просто оторвал ее от пола и понес, сжимая при этом будто в тисках.
Новая волна злости накрыла ее с головой. Да что же это, черт возьми, происходит?! Нет, ей решительно не нравится, когда мужчины носят ее на руках. Она не желает лишаться ни почвы под ногами, ни независимости! Таня старательно молотила кулаками по груди Захарова, но, похоже, его грудь была ударопрочной. Хотя злость и придала ей сил, он все-таки оказался сильнее. Зато злость полностью вытеснила панику.
-- Вы...
-- Ты.
-- Ты сошел с ума, -- набросилась на него Таня, совершенно не замечая того, что они уже преодолели последний рубеж и выбрались на подмостки сцены. Будь у нее такая возможность, она бы добавила: "Если думаешь, что меня можно перетаскивать как мебель, да еще и дергать за ниточки как марионетку!"
Однако ничего подобного ей сказать не удалось, поскольку Захаров попросту закрыл ей рот поцелуем. Она не успела плотно сжать губы, и он насильно овладел ими, а его язык агрессивно вторгся в глубины ее рта. Жестко и эффективно. Он гораздо лучше ее отдавал себе отчет в том, где они находятся.
Ощутив на своих губах его губы, Таня опять была разочарована. В этом поцелуе в отличие от предыдущего эмоций было хоть отбавляй, но искушения ни на грош. Впрочем, он ведь ее не искушал, не обольщал, не очаровывал, а просто впился ей в губы и заткнул таким образом рот. Грубо, но действенно.
Острый дефицит кислорода, поступающего в легкие, умерил Танино сопротивление. Еще взмах-другой, ее кулаки разжались, и она уронила руки на его ударопрочную грудь. Захаров тут же ослабил хватку, тоже, видимо, экономя силы.
-- Ты меня точно сводишь с ума! -- сообщил он, на мгновение оторвавшись от Тани.
Оба тяжело дышали, но Захаров не позволил ни себе, ни ей ни одного лишнего вздоха, ни единого лишнего слова. Едва только ему показалось, что она уже способна говорить, как он снова накрыл ее рот своим.
Таня уперлась в его грудь руками, пытаясь оттолкнуть, но Захаров действительно был сильнее. И его губы снова без особого труда пленили ее губы, потому что она опять не была готова к вторжению.
Он отстранился лишь тогда, когда ее руки безвольно замерли на его груди. Оба с жадностью ловили ртами воздух.
Этот поцелуй также не имел ничего общего ни с искушением, ни с обольщением. И Таниного любопытства опять не удовлетворил.
-- Как мне нравится с тобой целоваться, -- не скрывая сарказма, прохрипел Захаров.
Она тоже умела играть словами и не осталась в долгу.
-- Боюсь, после следующего поцелуя мы оба окажемся бездыханными на полу. -- Таня только надеялась, что перегородка между лоджиями хоть в какой-то мере поглощает сарказм и его уровень по ту ее сторону значительно ниже.
-- Проверим? -- На этот раз в голосе Захарова зазвучал вызов.
Таня не успела ответить, потому что он сразу перешел к действиям. Теперь его губы были не столь агрессивны. Его язык, легко скользнув между ее неплотно сомкнутыми и вопреки ее воле ставшими куда более податливыми губами, задвигался в дразнящем ритме, то сплетаясь с ее языком, то отпуская его. Едва касаясь, ее пальцы теребили завитки волос на его груди, а его ладони неторопливо исследовали плавные изгибы ее тела.
Вот этот поцелуй, пожалуй, Таню не разочаровал. То есть, конечно, нет предела совершенству, но и этот был совсем неплох.
-- Может, нам продолжить за закрытыми дверями? -- Наконец в хрипловатом голосе Захарова зазвучало искушение.
-- Исполнив таким образом долг перед ближними? -- Она выразительно посмотрела на часы.
Взгляд его серых глаз тоже был весьма выразителен.
-- Думаю, мы ничего не должны ни ближним, ни дальним. И вполне можем сосредоточиться на себе, -- сказал он, продолжая играть словами. Затем притянул ее к себе и тихонько шепнул: -- Вот видишь, Таня, у тебя все отлично получилось, а ты боялась. Главное -- расслабиться.
22
Чувствуя его руку на своей талии и его дыхание у своего виска, Таня переступила порог комнаты. "Замечательная прелюдия к тому, чтобы начать процесс соблазнения!" -- подумала она и обвела взглядом гостиную. К услугам Захарова были целых два кресла, диван и ковер. Ковер, правда, синтетический, с коротким ворсом, а значит, жесткий, но зато свежепропылесошенный. Впрочем, Таня не собиралась быть соблазненной. Уж точно не сейчас.
Захаров, однако, не стал швырять ее ни на ковер, ни на другие предметы обстановки. То ли не хотел торопиться, то ли вовсе не собирался соблазнять.
-- Ну что ж, -- он с воодушевлением посмотрел на уставленный яствами стол, -- теперь мы можем вознаградить себя за труды праведные...
-- Праведные? -- В Танином голосе звенело искреннее возмущение.
-- Боже! Сколько скепсиса! Бедное дитя! -- С тяжелым вздохом Захаров запечатлел на ее лбу отеческий поцелуй, затем усадил в кресло. -- Золотко, я берусь в два счета доказать тебе, что труды наши праведные, но только давай этот процесс совместим с трапезой. Понимаешь, жутко есть хочется, я сегодня не успел пообедать. А Ирочка действительно гений домашнего очага.
Таня в обед выпила только чашечку кофе с пирожным, но голода почему-то не чувствовала. С другой стороны, сидеть за столом, который ломится от кулинарных изысков, и ничего не есть просто глупо.
-- Мне всегда казалось, -- Таня в раздумье смотрела на горку шампиньонов в пивном тесте, -- что под домашним очагом обычно понимают не только очаг, на котором булькает кастрюлька с супом. Хотя, наверное, я упускаю из виду, что путь к сердцу мужчины лежит исключительно через его желудок. -- Таня вяло попробовала шампиньон. Оказалось очень вкусно. Как и все, что готовит Ирочка.
