Инструкция на конец света (ЛП) - Каейн Джейми (е книги .txt) 📗
другая девушка, и никто не обратил на это внимание. В этот раз всё по-
другому, всё гораздо важнее. Пахнет отталкивающе, но я не хочу создать
впечатление зануды ещё до того, как началось веселье. Несомненно,
Кива симпатичный, с русыми кудрявыми волосами, ниспадающими на
плечи, с тёмным загаром и бледными голубыми глазами. Он сказал мне,
что ему шестнадцать, так что он всего на два года старше меня – в
пределах досягаемости.
Так что я беру косяк в губы, пытаясь подражать Киве. После этого я
долго откашливаюсь, горло горит, глаза слезятся.
Николь смотрит через плечо на меня с тем же самым безразличным
выражением, с которым она решает, стрелять ли в животное.
Вольф
Я перегибаюсь через спинку кресла и забираю косяк у сестры Николь,
пока она изо всех сил пытается восстановить дыхание. Я тушу его и
втыкаю в боковую дверь, потому сейчас нам не хватало только
остановиться на обочине в прокуренном минивене, и вообще я уверен,
что наши гости не заядлые курители марихуаны.
– Эй, отдай, – требует Кива.
– Пока мы едем, не отдам, дубина.
– Окей, бабуля, – огрызается он.
Мы с Кивой никогда не были особенно близки, но я знаю его всю жизнь,
поэтому для меня он как брат. Он может сгоряча наделать глупостей, но
обычно он безобидный, и я не хочу, чтобы он попал в беду.
Я встревоженно оглядываюсь на Николь, на её гладкие загорелые ноги,
тонкие руки, которые лежат так близко, что вот-вот прикоснутся к моим.
Её руки лежат на коленях, длинные и ловкие, с тонкими проворными
пальцами. Натренированные, но изящные руки. Интересно, грубые у неё
ладони или мягкие, даже не знаю, каким бы я больше обрадовался.
Какие бы ни были, они идеальны.
На сиденьях передо мной Лоурель и Паули спорят о песне, играющей по
радио, вроде, выясняют, кто исполнитель. Я смотрю в окно на
пробегающий мимо пейзаж и размышляю, как я тут оказался. Я не
собирался проводить день с этими ребятами, но, когда Лоурель сказала,
что они по пути планируют пригласить Николь с сестрой, я передумал.
Она видит меня насквозь, будто бы она знала, что я поеду, как только она
упомянет Николь.
Сегодня будет больше сотни градусов по Фаренгейту, так что нам почти
нечем больше заняться, кроме купания. Даже строить дом в тени леса
было бы утомительно, и я чувствую такое облегчение, какого не
испытывал уже давно. Я рад быть здесь со своими друзьями в этот
знойный день и лететь навстречу новым возможностям. Я чувствую себя
молодым или, может, полным молодости, а не безнадёжно древним, как
всегда.
Когда мы подъезжаем к озеру, мы оставляем машину на обочине, чтобы
не платить за парковку. Хотя сейчас четверг, вторая половина дня, на
знаменитых пляжах не так много людей, так что мы хватаем свои вещи и
четверть мили пробираемся по лесу в сторону укромной бухты, о
которой мало кто знает. Она частично в тени, краешек пляжа едва
выступает из леса, а потом с головой погружается в холодную глубину –
то, что надо, в такой день, как сегодня.
Я несу корзину с едой, потому что я её сам собирал. Во главе колонны
Паули несёт переносной морозильник, а остальные – полотенца,
покрывала и рюкзаки. Николь идёт вплотную ко мне, и я чувствую себя
комфортно в её компании. Она молчит. Я рад, что она не пытается
завести какой-нибудь пустяковый разговор, хотя остальные впереди нас
постоянно болтают.
Я много чего хочу у неё спросить, но сейчас нам обоим так жарко и мы
запыхались от маршрута по неровной гористой местности.
Когда мы дошли до пляжа, я с радостью отмечаю, что мы здесь одни.
Мы ещё даже не успели положить на землю все вещи, как Кива стянул с
себя футболку и с воем бросился в воду. Младшая сестра Николь,
которая в жёлтом бикини выглядит не по годам взрослой, прыгает за
ним.
Я достаю бутылку комбучи из морозильника, который нёс Паули, и
приношу Николь, пока она расстилает полотенце на песке. Секунду она
смотрит на бутылку, потом берёт, пьёт, а сделав глоток, морщится.
– Это не чай, – говорит она.
– Это комбуча. Прости, я должен был предупредить. Я всё лето её
готовил. В деревне все верят, что она восстанавливает силы.
– Из чего она?
– Из чего-то вроде перебродивших грибов.
Она моргает и хмурится.
– Не волнуйся, тут ничего опасного. Просто такой вид газировки. Там
есть вода, если хочешь.
Я делаю большой глоток комбучи и возвращаю бутылку Николь. Она
делает ещё один глоток, сначала осторожно.
– Я знаю, что к нему надо привыкнуть.
Тогда она слегка улыбается:
– Это вовсе не ужасно.
Лоурель, переодевшись в бледно-зелёное вязаное крючком бикини,
подходит к нам:
– Идёте в воду?
– Через пару минут, – говорю я.
Николь пожимает плечами.
– Думаю, я первым делом осмотрю те скалы, – говорит она, кивая на
противоположную сторону бухты, где скалы выступают из воды под
невысоким утёсом и неглубокой пещерой.
– Пойдём, – соглашаюсь я. – Я покажу.
Я жадно ухватился за возможность сбежать от Лоурель и её зоркого
взгляда. Несмотря на то, что мы никогда не ходили с ней на свидания,
никогда не были парой, я чувствую, что она по-прежнему испытывает ко
мне что-то. Будто бы я ей не нужен, но никому больше она меня не
уступит.
– Как хотите, – говорит она, разворачивается и идёт к воде, притормозив
на мгновение, прежде чем прыгнуть.
Пока мы шли к пещере через пляж и скалистый участок, все уже зашли в
воду.
– Когда я был маленьким, я приходил сюда и играл в пещерного человека
доисторических времён, – говорю я.
– Там глубоко? – спрашивает Николь, когда мы смотрим в провал
пещеры.
– Не сильно. Время от времени я здесь ночую. Здесь так спокойно
ночью.
В этот момент Паули с криком прыгает бомбочкой в воду, а девушки
визжат от брызг.
– Сейчас не так спокойно, – говорит она.
– Когда я узнал, что тебя пригласили, я подумал, что мне надо поехать и
защитить тебя от этого хаоса.
– Я похожа на того, кого надо спасать?
– Нет.
– Почему ты решил, что я поеду, даже если тебя не будет с ними?
Я поднимаю взгляд на неё, чтобы посмотреть, серьёзно ли она говорит.
Она улыбается, почти смущённо, будто бы никогда не флиртовала.
– Я видел, что твоих родителей нет рядом, – говорю я. – Они узнают, что
вас не было, когда вернутся?
Её лицо застыло.
– Они не узнают.
– Уверена?
Я не хочу, чтобы её отец взбесился и совсем запретил ей приходить к
нам.
Она вздыхает и садится на край скалы у воды, свесив ноги. Я сажусь
рядом.
– Если я расскажу тебе кое-что, ты сохранишь это в тайне?
– Конечно.
Она так долго молчит, что я уже думаю, что она не будет ничего
рассказывать. Я смотрю, как она наблюдает за ребятами в воде, и
наконец она заговорила.
– Родители уехали, и я не знаю, когда они вернутся. Я не хотела никому
говорить, но…
– Но?
– Это так тяжело. То есть, дома нет воды, запасы еды заканчиваются,
добраться до магазина не так просто, и меня просто бесит, что мне не с
кем об этом поговорить.
– Я думал, что вы позвоните сантехнику насчёт лопнувшей трубы.
Она мотает головой.
– На него нам не хватит денег. Я вроде остановила протечку, примотав
изолентой к трубе стеклянную банку с тряпкой. Но повязку надо менять
каждый день.
– Я могу помочь. То есть, я, возможно, смогу починить водопровод или
же найду того, кто сможет.
– Ни в коем случае, я не могу допустить, чтобы кто-то узнал, что мы
остались одни.
– Мы что-нибудь придумаем, чтобы вас прикрыть.
Она снова вздыхает.
