Рецидив (СИ) - Дашкова Ольга (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Встаю, отталкивая высокий стул, он с грохотом падает на кафельный пол кухни, вижу, как Агата вздрагивает, но сидит на месте, выпрямив спину, гордо вздернув подбородок. Прикрывает глаза, а по щекам текут слезы.
— Почему ты такая упрямая? Почему до тебя не доходит, что тобой просто воспользовались, тебя поимели и бросили под паровоз.
— Это не так, нет, это неправда, — девушка говорит чуть слышно, но все равно не смотрит на меня.
— Что не так? Где они? Где твои лихие парни? А я тебе расскажу, где. Они сидят, прижав жопы, и не высовываются, и правильно делают, потому что понимают, ты долго не продержишься, ребята-суки Андрюши Коваля обработают тебя так, что ты забудешь свое красивое имя.
Жестоко хлещу словами, не жалея ни ее, ни себя, потому что мне самому больно, и выворачивает кишки наизнанку от того, что с ней могло и может еще случиться. Этот нехитрый сценарий понятен любому, но почему не доходит до нее?
— Хочешь, я тебе расскажу, что и как с тобой будут делать парни Коваля? Головой мотаешь, не хочешь? А я расскажу, чтоб ты поняла, кто те люди, с которыми ты связалась.
— Не надо.
— Они подложили тебя под Шакала, да? Сказали, чтоб следила за ним, запоминала, что говорит и делает, а еще лучше, прослушку подложила. Ее еще не нашли? Не знаешь? А я знаю, даже если не нашли, и пусть не ты одна была левая в их кругу, но начнут с тебя, только тебя будут рвать на куски, а не твоих «хороших друзей». Знаешь, как пускают по кругу, насилуя и калеча? А будешь сопротивляться, накачают наркотой и еще пустят несколько раз по кругу, пока не надоест. А когда твое тело превратится в кусок мяса, и ты будешь еще жива, выкинут или запихают в самый дешевый бордель.
Стою, опустив сжатые кулаки на стол, наклонившись над Агатой. Самого всего разрывает от ужаса моих слов, и от того, что это все реально может с ней произойти. Тогда я переступлю все свои принципы о чести и долге, я убью каждого. Пусть Воронцов забудет мое имя, пусть гореть мне в аду, но я не позволю, чтобы к ней хоть кто-то притронулся и обидел.
— Ты все еще будешь их выгораживать? Что за игры вы устроили?
Поднимает голову, в глазах все еще слезы, но еще больше огня. Прикусывает губу, вижу, как морщится от боли, а на ней выступает капелька крови.
— Ты ничего не понимаешь! Ты не можешь так говорить! Ты ничего не знаешь! Ты и тебе подобные люди живут в своем прекрасном мире, не замечая ничего вокруг, не зная, что такое боль и потеря, не зная, что никто не придет и не поможет, не спасет. Те парни — единственные, которым я не безразлична, они — моя семья, та, которой у меня давно нет. Что ты можешь знать о моей жизни? Вы все такие уверенные, сильные, успешные, стоишь и тыкаешь меня лицом в ту грязь, которая со мной может случиться. Все, что ты выкрикивал, я уже слышала от Шакала и Коваля. Я ненавижу весь ваш мир, полный грязи и лжи, вы все продаете, все покупаете, я бы рада не видеть вас всех, но приходится.
Агата замолкает, а я начинаю закипать еще больше, уже от того, как эту девочку прогнула под себя жизнь. Что такого с ней случилось, что те двое ребят стали ее семьей и единственными близкими людьми? Что могло произойти, что она так отчаянно ненавидит всех вокруг? Меня разрывает два желания: подойти, встряхнуть ее за плечи, чтобы она опомнилась и перестала нести чушь, и просто крепко обнять, прижав к себе, забрать всю ту боль, что сейчас в ней.
— Агата, послушай, — держу все эмоции под контролем, несколько раз глубоко вдыхаю, поднимаю стул, сажусь рядом, двигая ее стул к себе. — Именно сейчас происходят очень серьезные дела, того человека, на которого я работаю, подставили, в первую очередь виноват я, но спросят с него.
— Не понимаю.
— Тот “Ягуар”, что угнали твои, как ты говоришь, “близкие люди”, нашли сутки назад с трупом в салоне и алмазами. Там повсюду мои отпечатки, под сидением было оружие, оформленное на моего шефа, тоже с моими пальчиками, я сам его пристреливал и последний держал в руках. Экспертиза еще не показала, из какого оружия был убит тот человек, но я уверен, что это будет именно пуля, выпущенная из того ствола и моими руками.
Агата смотрит на меня, не моргая, лицо бледное, на скуле так отчетливо виден синяк. Ее глаза бегаю по моему лицу, а я больше всего на свете хочу оказаться не здесь, с ней, но не здесь, не во всем этом дерьме, а где-нибудь на островах. Надо свозить ее на дикие пляжи Карибов.
— Труп? Чей?
— Я не знаю, чей, потому что я здесь, а не там, чтобы разбираться во всем. Потому что я сейчас спасаю не свою шкуру от срока и ребят, которые ищут свои алмазы и деньги, а пытаюсь достучаться до тебя, глупая.
— Но как, как такое может быть?
Вижу, что для нее это все равносильно открытию, Агата трет виски пальцами, прижимает ладони ко лбу, снова смотрит на меня, уже испуганно.
— В этой сучьей жизни все может быть, сама должна знать. Твои друзья меня подставили, умело воспользовались ситуацией, вывернули ее в свою пользу, я уже не назову их дураками. Даже если ты мне не скажешь, кто они и где, я найду их сам, если найду первым, и заставлю харкать и ссать кровью, в первую очередь за то, что они втянули тебя в эту грязную историю, а уже потом, что они подставили меня.
Агата замирает, она так близко ко мне, не могу понять, о чем она думает, но там наверняка миллион мыслей и решений, которые она так боится принять. Ведь разочаровываться в близких — это не просто, я понимаю ее.
— Я нашел их.
Кирилл так же сидит в кресле, не обращая внимания на наши крики и споры. Подхожу, смотрю на точку на карте, она движется.
— Куда они едут?
— По городу, но вроде без суеты.
— Присмотри за ними, а потом поговорим.
— Это мой телефон! Где вы его взяли? Вы что…что вы с ним делаете?
— Собирайся, мы уезжаем.
— Морозов! Что твой друг делает с моим телефоном?
Ну, не стану же я ей объяснять, что с помощью нескольких программ можно узнать достаточно информации о нужных тебе людях, даже через телефон.
— Если бы ты сказала все сама, то было бы гораздо проще, а так — не обессудь. Собирайся, мы уезжаем.
— Я никуда с тобой не поеду. Верните мне телефон, кто, вообще, разрешал рыться в моих вещах?
И вот она снова выпускает колючки, а ведь буквально пару минут назад смотрела на меня своими огромными глазами, полными слез, и была так растеряна.
— Не поедешь по-хорошему, поедешь в багажнике, тебе ведь нравится кататься в багажниках?
— Хамло.
— Истеричка.
— Эй, хорош орать, — Кирилл сам повышает голос. — Я устал слушать ваши крики и споры, выметайтесь из моего дома оба.
Девушка решительно подходит к нему, берет из его рук протянутый ей телефон, я наблюдаю, как она мнется, опускает глаза. Но, наклонившись, что-то шепчет моему другу. Тот слушает, смотрит на нее, кивает головой. Что это за секреты начались? О чем они?
Девчонка гордо проходит мимо меня, вытряхивает из рюкзака кроссовки, надевает. Такая покладистость не просто так, наверняка, эта дикая что-то задумала.
— Кир, я наберу. Присмотри за ребятишками.
Накидываю ей на плечи свое пальто, беру только ключи от машины и телефон. Слышу, как она сопит, но не сопротивляется. С первой минуты, как увидел эту девчонку в привате, печенью чувствовал, что доведет она меня до припадка. Но меня к ней безумно тянет, вот орал, бил кулаками по столу, расписывая в самых черных тонах ее судьбу, а у самого леденело сердце от того, что все это может на самом деле с ней случиться.
— Скажи дяденьке спасибо, и пошли.
— Спасибо, — послушно говорит, оборачиваясь к Кириллу.
— Пока, дикая.
— Даже он понял, что ты дикая.
— Морозов, если ты будешь меня стебать, я никуда не поеду.
— Да не едь, — выхожу, спускаюсь по ступенькам. — Давай сразу к “Шкале”, может, подбросить? Только алмазы захвати и деньги, чтобы встреча была теплой.
Ничего не отвечает, слышу, как идет сзади, а я улыбаюсь. Я бы точно запихал ее в багажник, если бы не пошла сама.
