Антистерва - Берсенева Анна (книги полностью TXT) 📗
– Что ежевикой укололся, – улыбнулся он. – Вон у вас ежевики сколько возле дома. Скажу, ягоды воровал.
Он был очень легкий человек, с ним было так же спокойно, как спокойно было в квартире одной, это Лола определила мгновенно. И даже еще спокойнее с ним было, чем одной, потому что спокойствие ее одиночества давно ведь было только иллюзией, а от Матвея просто физически исходила какая-то ненавязчивая уверенность, из-за которой и возникало чувство защищенности.
Впрочем, может быть, и это чувство было иллюзорным; у Лолы не было сейчас времени в этом разбираться.
– А теперь пойдемте в комнату, – сказала она. – Бинт у меня в комоде и йод тоже.
– Ух ты! – сказал Матвей, останавливаясь в дверях комнаты. – Вот это да!
Лола выдвинула ящик комода и незаметно улыбнулась. Папина библиотека производила ошеломляющее впечатление на всех, кто видел ее впервые. Когда-то все друзья читали эти книжки, и у каждого первая реакция была именно такая – изумленние.
– И Чехов синий, и Толстой коричневый, – восхищенно произнес Матвей. – Ничего себе роза Шираза!
– Еще Некрасов цвета старой слоновой кости и черный с красным Шекспир, – насмешливо добавила Лола. – А что вас так удивляет? Вы думали, я не умею читать? Давайте руку.
– Извините, – смутился он. – Я не думал, что не умеете. Просто я здесь ни у кого вообще ни одной книжки не видел, а тем более полных собраний.
– Много вы здесь могли видеть! – фыркнула Лола. – Где, интересно, вы хотели увидеть книжки, в кишлаке, что ли? Вы же в горах где-нибудь служите, наверное.
Она осторожно полила йодом его ладонь – не в рану, а вокруг, как мама когда-то учила, – и быстро перебинтовала ему руку.
– Я совсем не хотел вас обидеть, – повторил Матвей. – Я правда не ожидал, потому и ляпнул. У нас дома такой же Толстой, и Чехов тоже такой, с письмами. И Шекспир, кажется, именно черный с красным. Шекспир у нас в суперобложках, поэтому я не помню, – улыбнулся он.
– Да-да… – пробормотала Лола. – Вы посмотрите пока книжки, я сейчас…
Голова у нее закружилась так сразу и так сильно, что мгновенно стало не до Толстого и не до черного с красным Шекспира. И бок заболел тоже мгновенно, как будто Мурод провел по нему ножом не полчаса назад, а только сейчас.
«Не здесь же раздеваться, – вяло подумала она. – Не при нем же».
Держа в руках жестяную коробку с лекарствами, Лола направилась к двери. Вода, наверное, уже согрелась, и надо было взять кастрюлю, отнести ее в ванную, снять платье, посмотреть, что там на боку…
На кухне она прислонилась к стене, потом медленно съехала на пол, хотела поставить коробку с лекарствами рядом с собою, но вместо этого выронила ее из ставших какими-то воздушными рук и под жестяной грохот удивленно подумала, снизу глядя на расплывающиеся очертания кухонного стола: «И почему говорят, что руки ватными становятся? Никакими не ватными – воздушными…»
Глава 2
– … восточные штучки дурацкие! – услышала Лола прежде, чем открыла глаза.
Голос у говорящего был сердитый. И тут же она почувствовала, как целый сноп холодных брызг обрушился ей прямо на лицо! Это было так неожиданно, что она чихнула и села так резко, как будто под плечи ее толкнула тугая пружина.
– Вы что?! – воскликнула Лола. – Вы… зачем?
– Затем, что дурой не надо быть, – тем же сердитым голосом ответил Матвей; от неожиданности она сразу вспомнила, что его зовут Матвей, хотя в первую секунду посмотрела на него с недоумением. – Ведешь себя как дура из гарема, так носи хотя бы паранджу, чтоб понятно было, чего от тебя ожидать. А то – Некрасов цвета старой слоновой кости! – передразнил он.
– Вы почему так со мной разговариваете? – стараясь изобразить возмущение, спросила Лола.
– А как с тобой разговаривать? Сама вся в кровище, а царапины какие-то хватаешься перевязывать! Ты бы еще ужин побежала готовить. Как же, мужчина кушать хочет, первое дело его обслужить!
– Никто тебя не собирался обслуживать, – таким же, как у него, сердитым тоном ответила Лола. – Выметайся откуда пришел, и нечего меня тут передразнивать!
– Теперь фиг ты меня выгонишь, – невозмутимо заметил Матвей. – Тебе, может, в больницу надо. Одна пешком потопаешь или одноклассника возьмешь сопровождающим?
– Да уж, наверное, ты меня на руках понесешь, – сообразив, что лежит она не на полу в кухне, а на диване в комнате, сказала Лола.
И, не выдержав, улыбнулась. Глаза у Матвея были сердитые и веселые одновременно, к тому же они были зеленые, и, глядя в них, совсем не хотелось сердиться, а хотелось, наоборот, попросить, чтобы он перевязал ее, уложил в постель, накрыл одеялом, согрел чаю с медом и никуда не уходил.
Но, конечно, ни о чем таком просить она его не стала. Хотя не похоже было, что он сильно удивился бы, если бы и попросила.
– Спасибо, – виновато сказала Лола. – Я, честное слово, не специально, а просто забыла про это совсем. Не сердись!
– Это ты не сердись, – наконец улыбнулся Матвей. – Платье-то разорвать пришлось.
– Ладно, – вздохнула она. – Все равно оно уже разрезанное было.
Говоря это, она быстро взглянула на свой бок, к которому была приложена белая салфетка, которой она только что вытирала Матвею руку. То есть бывшая белая, потому что теперь она была вся в пятнах крови, то ли его, то ли ее собственной.
– Вообще-то ничего страшного, – сказал Матвей. – Такая же царапина, как у меня. Просто ты ведь барышня все-таки, – смешно объяснил он. – Поэтому у тебя реакция более… трепетная.
– Ну и хорошо, раз царапина. – Лола опустила ноги на пол. – Я ее сама перевяжу, а потом мы все-таки поужинаем.
– Давай, трепетная барышня, – кивнул Матвей. – Не буду тебя смущать.
Что ни говори, а платья было жалко. Оно было шелковое, легкое, как цветы на яблоне. Лола чуть не заплакала, когда бросила его, разорванное и перемазанное кровью, в тазик в ванной.
Сейчас, вечером, вода из крана, конечно, уже не шла, поэтому мылась она, поливая себе из ковшика. Обмотавшись вокруг талии бинтом, Лола надела другое платье – тоже шелковое, но таджикское, черное, в несимметричных белых полосках – и вышла из ванной.
– Может, ты легла бы все-таки? – Матвей зашел к ней на кухню совсем неслышно. – Не сильно-то я и голодный.
– Зато я сильно, – возразила Лола. – Я же после работы.
– А где ты работаешь? – тут же спросил он.
– В Оперном театре.
– Ух ты! – восхитился Матвей. – Так ты, что ли, певица?
– По-твоему, в Оперном театре одни певицы работают? – засмеялась она. – Он вообще-то Театр оперы и балета, так что балерины тоже есть. Но я не певица и не балерина, а просто бутафорша. А ты мне не мешай, пожалуйста, посиди в комнате.
– Я и не собирался мешать, – обиделся Матвей. – Может, даже помог бы. На подсобных работах.
– Все уже готово, – объяснила Лола. – В плов только рис осталось положить, и он быстро сварится, потому что рис афганский. А салат я сама быстрее сделаю, чем с твоей помощью.
– Ну, как хочешь, – кивнул Матвей и, выходя из кухни, не преминул поддеть: – Восток – дело тонкое.
Салат Лола приготовила азиатский – с помидорами, огурцами, разноцветным перцем, сладким луком, с целой горой пахучей кинзы – и, тоже по-азиатски, полила его темным хлопковым маслом. Как ни быстро готовился разваристый афганский рис, который она перебрала и помыла еще утром, перед работой, но плов, конечно, не мог быть готов одновременно с салатом. Поэтому и подавать на стол она стала по-азиатски: сначала зелень и лепешки, а потом горячее.
– И как это у вас умеют! – удивленно сказал Матвей, когда она принесла в комнату огромную касу с благоухающим салатом. – Только в дом вошли, раз-два – и стол накрыт.
– Да ничего особенного ведь не накрыто, – засмеялась Лола, доставая из буфета пеструю скатерть. – Обыкновенный салат.
– Ну, все-таки не обыкновенный, – возразил он. – Пахнет так… Как в праздник.
– А у меня сегодня… Ну, не то чтобы праздник, но все-таки день рождения, – вдруг сказала Лола. – Я потому все и приготовила.
