Голос сердца (ЛП) - Райан Шэри Дж. (книги хорошего качества .TXT) 📗

— Хантер, я волнуюсь. Мне страшно, — всхлипывает она. — Что-то не так.

— Наш ребенок в порядке. С ней все будет хорошо, — говорю я, сжимая руку Элли.

Именно так и должно быть. Где этот чертов доктор? И почему никто не говорит нам, что происходит?

Дежурный врач, наконец, вбегает в палату с портативным ультразвуковым аппаратом.

— Мы просто хотим убедиться, что ребенок находится в правильном положении, — объясняет спокойно врач. Это все, что им нужно узнать? Не похоже, что это так. Он всего лишь хочет нас успокоить? Если да, то это не сработает. — Хорошо, у нас есть сердцебиение, но слабее, чем хотелось бы. Мне не нравится делать кесарево сечение еще нерожавшим девушкам, миссис Коул, но, в данной ситуации, это самый безопасный выход, нам нужно поскорее извлечь ребенка.

— Кесарево? — спрашивает Элли сквозь слезы. — Но я не хотела делать его.

Медсестра протягивает ручку Элли, чтобы она подписала несколько бумаг. Это занимает менее десяти секунд. Они уже выкатывают ее из палаты обратно в зал. Кто-то бросает мне медицинский халат и маску, а затем просит надеть их и следовать за медиками вплоть до операционной. Это безопасно? С Элли все будет хорошо? Кажется, она так боится... но я знаю, что это нормальная практика. Так сказал и наш тренер.

Я изо всех сил пытаюсь натянуть халат на свою футболку, пока бегу по коридору в другой зал, там вижу много врачей. Меня трясет и лихорадит, я в оцепенении захожу в операционную. Медсестра ведет меня к табуретке, расположенной у изголовья Элли.

— Просто расслабьтесь, — говорит медсестра, улыбаясь и поглаживая мою руку. — Она сейчас нуждается в вас.

Я ужасно хочу, чтобы все прекратили говорить мне расслабиться. Как, черт возьми, я могу расслабиться? Моя жена на операционном столе, а моя еще нерожденная дочь в беде. Кто расслабился бы в этой ситуации?

Я стараюсь дышать, игнорируя нервозность, но ничего не выходит. Я расчесываю пальцами мягкие волосы Элли, убирая их с лица.

— Ты в порядке? — спрашиваю я. Глупый вопрос. Конечно, она не в порядке, но сейчас я не знаю, что еще сказать.

— Насколько это возможно, — тихо говорит она. Я знаю, что она в ужасе.

— У нас уже нет времени на спинальную анестезию, — кричит врач. Это доктор Элли, слава Богу. Я не знаю, когда он попал сюда, но он здесь. — Мистер Коул, вам нужно покинуть операционную прямо сейчас.

— Что? Почему? — спрашиваю я, чувствуя себя совершенно беспомощным. Медсестра вставляет другую трубку в капельницу Элли. — Что это? — спрашиваю я.

— Мы должны ввести вашей жене общий наркоз для кесарева сечения. У нас нет времени делать ей спинальную анестезию, чтобы не подвергнуть ребенка опасности, так что мне нужно, чтобы вы попрощались и ожидали в соседней комнате. Как только родится ребенок, мы дадим вам знать, что происходит.

Я не могу быть здесь во время рождения моей дочери? Я не могу быть рядом с Элли?

— Мистер Коул, мы должны сделать это прямо сейчас, — ее врач кричит, вытаскивая меня из панического тумана, что окутал меня.

Элли уже в полубессознательном состоянии, когда я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее губам, чувствуя слезы, которые наполняют мои глаза.

— Я люблю тебя, Элл. Когда ты проснешься, мы будем уже семьей.

Мы. Верно?

Она слабо поднимает руку и кладет ее мне на лицо.

— Давай назовем ее Оливия, — шепчет она.

— Ты же говорила, что не хочешь давать ей имя, пока не увидишь ее, — напоминаю ей. Но ее глаза уже закрыты, а меня выпроваживают из операционной. — Я люблю тебя, Элли, — кричу я.

Я не должен плакать. Я должен быть сильным. Я не плачу. Я не плакал с детства. Почему это все кажется таким неправильным? Я не должен оставлять ее прямо сейчас. Это моя работа — находиться рядом с ней.

Теперь я один в маленькой комнате с кулером и телевизором. Присаживаюсь на стул, так как чувствую, что мои колени могут подвести меня. Я могу упасть в обморок, даже не видя ни капли крови. Удерживая голову в руках, я отсчитываю секунды, удивляясь тому, как долго они тянутся.

Сухость в горле мешает дышать, поэтому я наклоняюсь к кулеру, захватывая бумажный диффузор и заполняя его водой. Мы не так все планировали.

Мне кажется, что проходит целый час, прежде чем врач выходит через дверь, но это не доктор Элли.

— Мистер Коул, — говорит он. Я встаю вопреки своей физической слабости. — Ваша дочь само совершенство. Пуповина была обернута вокруг ее шеи два раза, но сейчас она находится в специальном отделении, где получает достаточно кислорода, поэтому скоро все будет замечательно. Медсестра встретит вас в блоке неонатального ухода, чтобы вы могли немного побыть с вашей дочерью, — с гордой улыбкой доктор тянется к моей руке. — Поздравляю, сынок. Она красавица.

— Как Элли? — спрашиваю я, дышать стало немного легче. — Она скоро придет в себя?

— Элеонор сейчас под... — доктор прекращает говорить, так как у него неожиданно пищит пейджер. После долгой паузы он смотрит на меня с широко открытыми глазами. — Мне нужно кое с кем поговорить сейчас.

Он выбегает из комнаты, а я остаюсь стоять, глядя на дверь. Его взгляд, это связано с Элли? Она в порядке? Я толкаю дверь и оказываюсь в пустом коридоре, вращаясь вокруг, ища медсестер... или кого-либо, кто может помочь мне понять, что происходит. Не найдя никого, я иду обратно в зал ожидания.

Медсестра, наконец, входит в комнату ожидания и садится рядом со мной, положив руку мне на спину.

— Хотите ли вы увидеть свою дочь? — спрашивает она с нежной улыбкой.

— Элли в порядке? — спрашиваю я.

— С ней сейчас врачи, — говорит она с оттенком беспокойства.

— Что это значит? Что-то случилось? — я спрашиваю более твердо на этот раз, пытаясь не паниковать.

— Когда они освободятся, то обязательно все вам расскажут, — говорит медсестра, пытаясь казаться обнадеживающей. — На данный момент вы должны сосредоточиться на вашей дочери.

— Оливия, ее зовут Оливия.

Мы идем, кажется, целый километр до конца этого зала, пока не заходим в комнату, окруженную окнами. Медсестра подводит меня к маленькой кроватке с пластиковыми бортами. И я вижу ее... Оливия. Она идеальна. Я смотрю на свои пальцы, считая их и ее пальцы. Десять и десять. Ее нос — у нее идеальный маленький нос Элли. Она неописуемо красива.

— Хотите подержать ее? — спрашивает медсестра.

Элли первой должна взять ее на руки.

— Я не вправе... — начинаю я.

— Она хотела, чтобы вы взяли на руки вашу дочь, — говорит медсестра с улыбкой, — тем более, она будет долго отходить от общего наркоза. Она не хотела бы, чтобы Олив так долго ждала, — медсестра подходит к кувезу, осторожно поднимает мою маленькую девочку, держа ее плотно завернутой в розовое одеяло. — Нам нужно было вставить трубки в ее носик на некоторое время, пока уровень кислорода в ее легких не достигнет той отметки, которую мы хотим увидеть. Так что будьте осторожны, чтобы не сместить их.

Медсестра подтягивает поближе деревянное кресло-качалку и берет меня за руку, направляя к нему. Стоя как бревно от вида этого крошечного маленького человечка, я прижимаю Олив к груди, чувствуя ее тепло. Она успокаивает меня. Олив открывает глаза и смотрит на меня потерянным и одновременно любопытным взглядом. Я мгновенно таю. Я влюбился. Эта маленькая девочка моя. Она принадлежит мне, навсегда. Как мы можем создавать нечто столь совершенное?

— Я твой папа, — говорю слабым голосом сквозь слезы. — И я обычно не плачу так много, но ты просто так прекрасна.

Медсестра возвращается с бутылочкой и протягивает ее мне.

— Хотите покормить ее? — спрашивает она.

— О, нет. Элли будет кормить ее.

Это было первое, что она хотела сделать. Она знала, что ее план родов может измениться, но сразу дала понять, что хочет придерживаться грудного вскармливания, полностью избегая бутылочки, если это вообще возможно.

Медсестра тянет стул и садится рядом со мной.

— Тогда покормим ее попозже, — говорит она.