Голос сердца (ЛП) - Райан Шэри Дж. (книги хорошего качества .TXT) 📗
— Вы знаете что-нибудь? — я спрашиваю медсестру, глядя на выражение ее стареющего лица. Потому что это выражение говорит мне, что она что-то знает, или что она что-то видела. Что-нибудь. В ее глазах я вижу симпатию, но не то счастье, когда ты показываешь отцу в первый раз его дочь.
— Я… я не могу. Я думаю, что врач поговорит с вами в ближайшее время.
Мое сердце болит. Они что-то скрывают от меня. До сих пор мне не дают абсолютно никакой информации, и я чувствую, как воздух буквально выбит из меня.
— Не могли бы вы взять ее на мгновение? — прошу я медсестру. Я не хочу, чтобы кто-нибудь прикасался к моей дочери. Я хочу держать ее сам, но сейчас я не могу дышать.
Медсестра берет Оливию. Моя Олив. Она берет ее у меня и мягко кладет обратно в кроватку. В это же время я наклоняюсь вперед, стараясь изо всех сил вдохнуть немного глубже.
— Когда мне скажут, что происходит? Хоть что-нибудь? — спрашиваю я с оттенком враждебности. Я пытаюсь контролировать свой гнев. Я в детском отделении, так что знаю, что не могу потерять самообладание. Но я на грани. Если никто сейчас же мне не скажет, что происходит, я точно на хрен потеряю контроль.
Медсестра смотрит на меня снова, и на этот раз даже не пытается ответить мне. Вот черт. Черт! Элли! Нет! Я встаю и наклоняюсь, быстро целуя в голову Олив.
— Я вернусь, малышка.
Бегу обратно к операционной, прежде чем кто-нибудь сможет остановить меня. Когда подхожу к двери, я толкаю ее, очень хорошо зная, что не должен идти туда, и теперь я несколько удивлен, что никто не останавливает меня.
Когда дверь открывается, я немедленно впадаю в шок при виде огромного количества крови моей жены. Почему никто не занимается ей? Почему никто не остановит кровь? Я осматриваю комнату, глядя на их лица, пока не нахожу нашего врача. Он смотрит на часы. Что он делает? Нет... нет... Элли! Я бегу к ней, хватаю за руку и, падая на колени, притягиваю ее к груди.
— Нет, Элли, детка. Элли! — кричу я.
Продолжая кричать, я зову ее по имени снова и снова. Почему меня никто не останавливает? Это очень удивляет, но в глубине души я знаю ответ на этот вопрос. Я знаю, почему никто не останавливает меня. Это не имеет значения, не так ли?
— Время смерти…
— Не говори так. Не смей, черт возьми, говорить об этом! — кричу я.
— 11:12, — тихо говорит врач.
— Нет, она не умерла! Вы не можете просто отнять ее у меня. Она не умерла. Верните ее. Сделайте что-нибудь. Что-нибудь!
Как это могло произойти? Она здорова. Ее беременность протекала идеально. Не было утренней тошноты, никаких проблем с давлением, ничего. Так что же это?
Мои крики стихают, и в операционной наступает мертвая тишина. Перед глазами все плывет, несколько рук поднимают меня на ноги.
Когда меня отпускают, чья-то рука опускается на мое плечо, но я не могу отвести взгляда от Элли. Ее глаза закрыты. Ее некогда розовые щеки стали бледными, а губы приобрели синеватый оттенок.
— Пожалуйста, Элли. Ты не можешь оставить меня. Мы наконец-то обрели настоящую семью, Элли, — плачу я.
— Мы сделали все, что могли, — слова доктора долетают до моего уха и кружатся в мозгу, не находя логического объяснения. — Она умерла от разрыва аневризмы. (Примеч.: аневризма — очаг патологического расширения одного или нескольких кровеносных сосудов в некоторых органах, в т.ч. головном мозге).
— Разве это не в мозге? — спрашиваю я растерянно, глядя на пропитанную кровью голубую простыню, закрывающую нижнюю половину ее тела.
— К сожалению, напряжение от схваток привело к разрыву аневризмы. Это произошло очень быстро. Она не почувствовала никакой боли, но, тем не менее, ее мозг больше не функционирует.
— Как же мы могли не знать о том, что она…
— Боюсь, некоторые люди не узнают об этом, пока не становится слишком поздно, — говорит дежурный врач, но не доктор Элли.
Слишком поздно. Моя семья разбита. Любовь моей жизни, другая половина моего сердца, умерла.
— Сынок, сейчас неподходящее время, чтобы обсуждать это, но время идет. Чтобы она не потеряла много кислорода, мы временно подключили Элеонору к искусственной вентиляции легких, потому что она решила пожертвовать свои рабочие органы, если они подойдут. Я хотел бы сообщить вам об этом, прежде чем начинать процедуру. Хирург находится уже на пути сюда, мы должны действовать немедленно.
Так много информации обрушивается на мой мозг, этого хотела Элли? Но это не то, что я хочу. А что я? Как насчет Олив? Нам нужна была она вся целиком и полностью, и как бы эгоистично это ни звучало, я не хочу отдавать даже какую-то часть Элли кому-то другому. Я хочу ее целиком. Я хочу, чтобы она была со мной. Живая. Я не могу сделать это без нее.
— Я дам вам время.
— Так что, она еще жива? Я имею в виду, что ее сердце все еще бьется? — спрашиваю я, сбитый с толку. — Может, она слышит меня? Вы уверены, что она на самом деле умерла? Разве вы не сделали общий наркоз? Может быть, она просто не проснулась еще?
— Это произошло, как мы ни старались ее спасти, сынок. Я уверен. Мы сделали несколько тестов, чтобы подтвердить то, что мы сразу же предположили. Ее сердце все еще бьется, но боюсь, что остальная часть ее ушла.
Все уходят из операционной, оставив меня наедине с моей Элли. Моя девочка — женщина, которую мне подарила судьба. Я становлюсь на колени около ее постели, не в силах понять, как это все могло случиться с нами.
Пять часов назад мы смеялись над нашей любимой телепередачей. Она составляла длинный список детских имен и озвучивала самые смешные из тех, что нашла в словаре. Пять часов назад наша жизнь была прекрасна.
Я всегда старался не думать о том, что Бог не хотел, чтобы у нас был ребенок. Мы перепробовали все, в том числе все курсы лечения бесплодия. Ничего не помогало, но мы продолжали пытаться. Может быть, мы должны были принять подсказку. Но мы этого не сделали. Мы нуждались в Олив. Мы нуждались в ней, как нам нужен был воздух, чтобы дышать, и теперь я знаю, что Олив действительно была воздухом для Элли.
— Элли, детка, я никогда даже в мыслях не мог представить себе, что мне придется попрощаться с тобой сегодня. Как я могу сказать «прощай»? Я не хочу. Я прошу тебя остаться, но это уже не имеет никакого значения, не так ли? Боже. Жизнь жестока... так чертовски жестока. Этого не должно было случиться.
Я прикасаюсь губами к ее прохладной щеке. Она ушла. Я чувствую это. Ее душа ушла. Моя прекрасная Элли ушла. Я наблюдаю за ней мгновение, глупо думая... надеясь... что она сейчас просто откроет глаза.
— Открой глаза, — шепчу я ей на ухо. — Пожалуйста. Я не смогу жить дальше без тебя.
Я чувствую, будто мое сердце просто вырвали из груди. Все внутри так сильно болит, и это не та боль, которая когда-нибудь исчезнет.
— Элли, я собираюсь вырастить нашу маленькую девочку, как ты хотела вырастить ее. Она будет знать все о тебе, каждую деталь, вплоть до сердцевидной веснушки под правым глазом. Я не буду препятствовать. Мы будем помнить о тебе всегда. Я буду. Пожалуйста, Элл, просто знай, как сильно мы тебя любили. Я любил тебя с того дня, когда мы встретились, и буду любить тебя до того дня, когда умру. Ты моя жена, мой лучший друг. Моя навсегда. Так же, как я был твоим всегда.
Я действительно был только ее всегда. Мы встретились первый раз в школе, когда нам было по пять лет. Мы были лучшими друзьями до средней школы, а затем начали встречаться до старшего курса колледжа, пока не поженились. Никогда не было никого вокруг... для нас обоих. Мы спланировали нашу жизнь, и это должно было быть началом... не концом. Я встаю и оставляю еще один поцелуй на ее лбу. Действительно ли я прощался с ней прямо сейчас? Это не реально. Это сон. Разбудите меня кто-нибудь.
Но нет. Это реально. День, который должен был стать самым лучшим в жизни, превратился в ад.
Я касаюсь ее волос в последний раз, потому что это то, что я никогда не смогу сделать снова. Не думаю, что когда-нибудь смогу понять, что я потерял сегодня. Как это прекрасное существо, которое было неотъемлемой частью моего прошлого, не будет частью моего будущего? Я прикасаюсь к ее губам, векам, ушам, щекам и шее. Я не узнаю ее. Это не моя Элли, та теплая, красивая женщина, с которой я проводил каждый день.
