Похититель бурбона (ЛП) - Райз Тиффани (первая книга .TXT) 📗
- Ты заколотил окно деревянными панелями? - спросила Пэрис, постукивая по дереву.
- Там зеркало, - ответил он. - Не хочу, чтобы сюда кто-то смотрел. Да и что пугает больше, чем смотреть в окно и видеть себя?
МакКуин достал ключ, который прятал в маленькой серебряной вазе на каминной полке и открыл атласный бронзовый шкаф с выгравированными Двенадцатью апостолами на боку.
- Это табернакул? - спросила Пэрис.
- Да.
- Ты хранишь свой алкоголь в шкафу, созданном для хранения приходских облаток?
- У дедушки было странное чувство юмора по отношению к тому, чем так дорожила католическая церковь.
- Предполагаю, он был католиком?
- Пока не влюбился в девушку, которая ушла от него к кармелиту. После этого ни разу не переступал порога церкви. Говорил, что ни один человек с остатками гордости не войдет в дом мужчины, который украл у него жену.
- Действительно гордый. Похоже, эта дама выбрала правильного мужчину. Раз ты существуешь, значит, он предал свою любовь?
- Да, женился, но так и не смирился с обманом. Все МакКуины на данный момент атеисты, но я считаю эту комнату своим маленьким святилищем. Все мужчины нуждаются в таком. - Он взял бутылку из шкафа и протянул ей.
- Это то, что я думаю? - спросила она, аккуратно рассматривая бутылку в своих руках.
- Да. Ты сегодня в баре заказала «Красную Нить». Это, моя дорогая, первая выгнанная бутылка «Красной Нити», первая закупоренная, самая первая.
- Откуда она у тебя?
- Частный аукцион. Миллион долларов. Происхождение идеальное. Вирджиния Мэддокс лично продала её незадолго до своей смерти, чтобы оплатить больничные счета. Единственная в своем роде.
- Неудивительно, что ты не хочешь ее продавать, - сказала она.
- Ни за какие деньги в мире. Это Святой Грааль среди бурбона. А Святой Грааль не продается.
- Нечестивый Грааль, - сказала она шепотом, но не настолько тихо, чтобы он не услышал.
Ее взгляд смягчился, когда она прикоснулась к красной ленте, повязанной вокруг горлышка бутылки. Потрепанная старая вещица.
- Удивительно, что она до сих пор сохранилась, - сказал МакКуин. - Кусочек ленты из 1860-х.
- Одежда рабов, - сказала Пэрис.
- Что?
- Лента была отрезана от одежды раба. Толстая шерсть. Одежда рабов была создана для того, чтобы служить долго. Рабы не часто получали обновки. То, в чем они ходили, считалось долговечным, и должно было выдерживать годы изнуряющего труда. Девушка, которая носила эту ленту? Возможно, она была ее единственной красивой вещью, единственной, которую она считала своей.
- Прости. Не знал о ленте… Не знал этой части истории, что лента принадлежала рабыне Мэддоксов.
- Теперь знаешь.
- Ты заказала «Красную нить» в «Рикхаусе». Но ты должна была быть совсем ребенком, когда сгорел завод. Какую цель ты преследуешь?
- Их несколько. Держи, не стоит доверять мне эту бутылку. Я могу ее уронить. Будет жалко, правда?
Она передала бутылку МакКуину. Он осторожно положил ее обратно в шкаф. Когда он повернулся, Пэрис уже была на полпути к двери.
- Ты ведь не уходишь? - спросил он.
- Ухожу в спальню, - сказала она.
- Так я тебя впечатлил?
- У тебя хорошая коллекция, - ответила она. - Хотела бы я, чтобы она была моей.
МакКуин последовал за ней к потайной двери и начал открывать ее. Задержав руку на дверной ручке, он осмотрел Пэрис с головы до ног и заглянул в глаза.
- Кто ты на самом деле? - спросил он.
- Ты не захочешь знать.
- Почему?
- Я скажу тебе. Правда, как бурбон - она обжигает, когда ее проглатываешь.
- Я хочу гореть.
Она поцеловала его, настолько страстно, что МакКуин забыл о том, что хотел узнать о ней, кроме того, чтобы заставить ее снова кончить. После того, как он разгадал загадку, он быстро заснул, забросив одну руку на ее обнаженный живот, а одну ногу поверх ее ноги, в его любимой позе.
Когда МакКуин проснулся, он был один, Пэрис оставила лишь аромат своей кожи на его простынях и красную ленту на подушке.
Красная лента?
Ад и все черти, он был первосортным идиотом.
МакКуин натянул брюки и рубашку и побежал к комнате за шкафом.
Слишком поздно. Она ушла.
Как и его бутылка «Красной Нити» за миллион долларов.
Глава 2
МакКуин хлопнул рукой по кнопке интеркома и приказал охранникам ночной смены запереть ворота.
- Уже сделано, - ответил Джеймс. - Кто-то пытался выехать без кода от ворот. Она в моем офисе. Как раз собирался разбудить вас, босс.
Он должен был почувствовать облегчение, но вместо этого он кипел, его плечи напряглись от ярости, и он едва не сорвал дверь с петель, когда вошел в небольшой офис охраны. Пэрис чопорно сидела на маленьком складном стуле, ноги скрещены в лодыжках, черная сумочка «Биркин» лежала на коленях.
- Дайте нам минутку, - сказал МакКуин охране.
- Вызвать копов?
- Пока нет. Сначала я хочу услышать ее историю. Тогда и позвоним.
Джеймс оставил их наедине. Она спокойно посмотрела на него.
- Все твои слуги черные? - спросила она, кивая на дверь, которую за собой закрыл Джеймс.
- Они не слуги. Они работники. И нет. Экономка белая. Охранник, который работает в дневную смену из Мексики.
- Единение цвета от Подпевалы.
- И Подхалимки, - добавил МакКуин. Он скрестил руки на груди и оперся спиной о дверь. - Ты хороша. Вымотала меня, и пока я спал…
- Не сказала бы. С тобой было легко.
- Да?
- Интервью в июне 2014 для «Архитектурного Дайджеста» с миллиардером Купером МакКуином. «Мистер МакКуин, что вы любите читать?» - лебезя, спросил журналист. – «Что заставляет Купера МакКуина не спать всю ночь?» И ты ответил…
- Рэймонд Чандлер.
- Потому как ты сказал в интервью «Я тащусь от роковых женщин. Дайте мне женщину в красном платье и с черным сердцем, и я покойник».
- Ты думала, что можешь соблазнить меня потому, что я читаю Чандлера?
- Твоя последняя подружка была темнокожей танцовщицей «Никс Сити» (прим.: одна из профессиональных женских групп-поддержи по баскетболу) из Пуэрто-Рико, поэтому я знала, что у меня хорошие шансы. Я ведь твой типаж, верно?
- У меня нет фетиша на темнокожих женщин, если ты на это намекаешь.
- Я ни на что не намекаю, но ты сразу же начал думать, что именно на это я и намекала. Мне кажется, миллиардер слишком много протестует.
- Из всех баров в мире… ты пришла в мой, чтобы украсть мой бурбон. Знаешь, кража чего-то стоимостью миллион долларов является уголовным преступлением.
- Знаю. Но я не заявлю в полицию на тебя, если ты не заявишь на меня.
- Я не крал ее.
- Ты купил украденное, что тоже преступление.
- Эта бутылка не была украдена.
- А у меня совсем другая информация.
- Говорю же тебе, Вирджиния Мэддокс сама продала ее.
- Она не принадлежала Вирджинии Меддокс. Нельзя продавать то, что тебе не принадлежит. И я была рада купить ее у тебя и избежать неприятного юридического разбирательства, но ты отказался ее продавать, поэтому у меня не было другого выбора, кроме как забрать ее, - сказала она с едва слышным зловещим шипением.
- Откуда ты все это знаешь? Откуда ты знаешь, как ты считаешь, о «Красной Нити»?
- Я и есть «Красная Нить», - ответила Пэрис с легким сожалением, будто признавалась в плохой привычке.
- «Красная Нить» мертва.
- Очень мелодраматично. Тебе надо было стать поэтом. - Она кивнула в сторону картотеки. На ней стояла бутылка. - Посмотри на нее. Прочти этикетку. Скажи мне, что на ней.
МакКуин знал, что на этикетке, но он все равно взял бутылку и повернул этикеткой к свету.
Этикетка выцвела и пожелтела, почти вытерлась. В конце концов, ей было сто пятьдесят лет. Элегантным шрифтом было выведено «Красная Нить - Kentucky Straight Bourbon Whiskey». Под этими словами «Сварено и разлито - Франкфорт, Кентукки». И под этим маленьким шрифтом «Принадлежит и управляется семьей Мэддокс, 1866».
