Инструкция на конец света (ЛП) - Каейн Джейми (е книги .txt) 📗
– Что ты делаешь?
– Иду выяснять, что это за звуки.
Прежде чем я успеваю её остановить, она щёлкает выключателем, и на
лестнице загорается свет.
– Кто здесь? – громко спрашивает она, и мне хочется влепить ей
пощёчину.
Тишина.
– Пап? Мам?
Вместо ответа до нас доносится едва различимый скребущийся и
шаркающий звук.
Она глубоко вдыхает и спокойно выдыхает.
– Ты, стой тут и ищи место, чтобы спрятаться. Если что-то случится,
спускайся по пожарной лестнице из своей комнаты и беги за помощью в
Садхану.
Я смотрю на неё, как на полоумную, но голова ничего не соображает, и я
не могу ничего сказать в ответ. Не помню, чтобы мне когда-то было
настолько страшно.
– Стой тут, – шёпотом повторяю я через какое-то время, но она уже
спускается по лестнице. – Ник! – зову я её. Она не оборачивается, и я
подхожу ближе к коридору и всматриваюсь в её спускающуюся фигуру.
Она исчезает за поворотом на лестничной клетке. Через пару секунд
раздаётся выстрел. Я чуть штаны не намочила. Во рту пересохло,
адреналин пульсирует в венах, я забываю про предосторожность и бегу
вниз, не в силах оставить там сестру одну.
Что, если Николь мертва?
Но она жива. Она стоит в проёме двери, ведущей на кухню, и держит
ружьё дулом вниз. Она оборачивается и смотрит на меня.
– Крысы, – говорит она. – Грызут нашу еду. Я попала в одну, а остальные
разбежались от звука выстрела.
Сначала, как мне кажется, я чувствую облегчение, а потом меня охватило
отвращение, потому что, оглядывая кухню, я натыкаюсь на останки
крысы, размазанной по плитке над разделочным столом.
– О Боже, я это отскребать не буду.
Она заходит на кухню, кладёт ружьё на стол и садится на корточки перед
дырой под шкафчиками с посудой.
– Вот как они пробрались, – говорит она.
Я думаю о скребущемся звуке, который мы слышали ночью над
потолком, и в моём воображении появляются не милые мышки, а крысы,
серые и жирные, как та, у которой разнесло выстрелом голову. Она
размером почти с кошку. Или была размером с кошку. От этого вида и
запаха пороха к моему горлу подступает тошнота.
– Вдруг их тут ещё больше?
– Ещё две скрылись в этой дыре.
Я складываю руки на груди и внимательно оглядываю комнату и
коридор. Я не хочу жить бок о бок с огромными крысами, которых
можно спугнуть только оружейным выстрелом.
– Ты проверишь все шкафчики и оставшиеся комнаты, пока я попытаюсь
закрыть дыру?
Я не собираюсь заходить на кухню, если есть малейший шанс, что там
притаилась какая-то крыса, но молчу. Я просто наблюдаю, как она идёт к
входной двери и отпирает её. Она берёт со стола во дворе фонарь и
включает.
– Куда ты?
– В сарай за досками.
– Прямо сейчас?
– Мне что, красную ковровую дорожку им постелить?
– Иди ты.
Она выходит, а я стою, как дура. Следы крысиного помёта виднеются
через всю кухню. Раньше я бы их смела, не думая, что это на самом деле.
Но сейчас от одной мысли, что я знаю, откуда они появляются, меня вот-
вот стошнит.
В животе урчит, я достаю пару шлёпанцев, надеваю, осматривая кухню и
остальные помещения в доме. Следов крыс больше нигде нет, так что я
беру метлу и совок из кладовой в коридоре и сметаю весь помёт,
который могу найти. Потом я нахожу баллончик с хлорной водой и
распыляю его по всем поверхностям. Николь возвращается с молотком,
гвоздями и досками и начинает заделывать дыру.
Не могу поверить в то, что это теперь моя жизнь. Пока мои друзья из
школы, в которой я училась в прошлом году, отдыхают на Гавайях,
плавают в составе сборной, отрываются на пляже, я оттираю остатки
крысиного помёта с пола на кухне посреди ночи. Даже если бы я могла
поговорить с кем-то из старых друзей, я бы не стала говорить об этом. Я
бы переврала каждую мелочь из того, что со мной произошло этим
летом.
Крысы вытащили из шкафа огромную пачку хлопьев «Cheerios» и
прогрызли в коробке дырку. Теперь её содержимое высыпается на стол.
Я беру её и выбрасываю, но Николь, закончив латать дыру в полу, встаёт
и останавливает меня.
– Мы всё ещё можем их съесть, – говорит эта ненормальная.
– Ты всё ещё можешь их съесть. Я не ем то, на чём есть крысиная слюна.
– Крысы не облизали все те хлопья, которые ещё в коробке. У нас не так
много запасов.
Я наблюдаю, как она достаёт дырявый ящик и заклеивает пробоину
куском серебристой изоленты.
– О, Господи. Отвратительно.
Она не обращает на меня внимания и ставит ящик обратно в шкаф. На
полу под столом лежит солонка. Должно быть, я проснулась именно из-
за того, что она упала.
Я продолжаю подметать под столами, но мне так противно от такой
жизни, что хочется кричать.
– Это – жестокое обращение с детьми, – говорю я. – Может быть, нам
разрешат пожить в Садхане, пока родители не вернутся?
– Мы остаёмся здесь. Так нам велел отец.
– Его здесь нет! И он вовсе не идеальный папочка, и вообще тебе не
следует вести себя так, будто он таким является, – на одном дыхании
выпаливаю я.
Я никогда не рассказывала Ник о вещах, которые подслушала в ссоре
родителей перед переездом. Мне нравилось, что я знаю то, чего не знает
она. Но, в самом деле, если она собирается позволить отцу разрушить
наши жизни, я хочу, чтобы она знала, какую паршивую задницу она так
защищает.
– Что ты хочешь этим сказать?
Я кладу тряпку и хлорную воду и ухожу. Я слишком взбудоражена,
чтобы адекватно мыслить, так что я поднимаюсь к себе и ложусь на
кровать напротив горящей лампы. Несмотря на открытое окно и
вентилятор, здесь всё равно около сотни градусов по Фаренгейту,
поэтому я просто лежу, вдыхая тяжёлый воздух и обливаясь потом, и
пытаюсь думать.
Что я ей наговорила? Какую кашу я заварила? Подходящее ли сейчас
время?
Я думала, что она оставила свои повадки странной девочки с
«промытыми» мозгами. В последнее время с ней стало намного
приятнее находиться рядом. Но, как я и думала, как только она теряет
самообладание и не знает, что ещё сделать, она снова становится
«Папиным Маленьким Роботом».
Я слышу, как она поднимается по лестнице, и собираюсь с духом, чтобы
напрямик поговорить с ней об отце, но она не заходит в мою комнату.
Она просто идёт в свою спальню и закрывает за собой дверь.
Глава 14
Николь
Стирка белья – та ещё пытка, когда дома не работает водопровод, а,
значит, не работает и стиральная машинка. Я стараюсь носить вещи до
тех пор, пока они не становятся окончательно и бесповоротно грязными,
и пытаюсь убедить Иззи поступать так же. Если ей хочется постирать
что-то до того, как оно станет грязным, она должна стирать сама, таково
правило.
Итак, прежде чем идти к вялотекущему ручью стирать бельё, я копаюсь
в корзине в поисках того, что ещё можно носить. Выхожу из дома я рано,
до дневной жары. Я тру каждую вещь – одежду или полотенце – по-
отдельности, полощу их в холодной воде, мылю крошечным кусочком
оливкового кастильского мыла. Наверно, это не очень полезно для
экосистемы, но, когда я попробовала стирать одежду без мыла, пахла она
невыносимо.
После этого я приношу все домой и развешиваю на верёвках, высохнув,
одежда становится тяжёлой и будто одеревенелой.
Когда подхожу к входной двери, Иззи сидит на крыльце в тени, обмотав
голову футболкой наподобие тюрбана. Cклонившись над пальцами ног,
она красит их блестящим красным лаком.
Я ещё не говорила с ней после ночного нашествия крыс и, могу
поспорить, что она в ещё более паршивом настроении, чем обычно, но
