Шиза. История одной клички (Повесть) - Нифонтова Юлия Анатольевна (бесплатные полные книги .TXT) 📗

Из группы (слава Богу!) припёрлись не все — несколько общаговских обитателей (ну, эти чисто — пожрать), неразлучники — Гульнур и Нюся (от скуки), Цесарский (как же он пропустит такую возможность поприкалываться) и Большая Мать (единственный, кто пришёл из искреннего сочувствия). Янка, всегда любившая вкусненькое, впервые в жизни испытывала стойкое отвращение к еде. Махнув под обстрелом укоризненных взглядов одну за другой две большие полные рюмки водки, больше похожие на стаканы, она угрюмо сидела за столом, потупив взгляд, прислушиваясь к себе. Но вопреки ожиданиям лучше не становилось, она ни капли не захмелела и не расслабилась. Гости же, напротив, становились всё веселее и раскованнее, совсем позабыв, по какому поводу собрались. Янку ужасно раздражали их беззаботные пьяные лица. «Помянем! Помянем! Выпьем за упокой души!» — звучало почти также бодро, как «Горько!» или «За здоровье юбиляра!». Когда же раскрасневшиеся тётушки обнялись и дружно затянули народную песню, Ян-кино терпение лопнуло. Она стащила со стола недопитую бутылку и решительно направилась в свою кладовочку.

В любой другой момент картина, представшая взору, наверняка ошеломила бы её. Даже сейчас, когда все чувства будто умерли, Янка впала в ступор и не знала, как реагировать на увиденное. Открыв дверь кладовки одним рывком, она застала Антипа и Нюсю страстно лобызающимися в интимной полутьме. Сладострастная парочка была настолько увлечена своим занятием, что не замечала обомлевшую свидетельницу. Первым чувством, посетившим Янку, было отвращение: «Как он может прикасаться к Нюсе, она же вся покрыта гнойными угрями?! А с другой стороны, неужели Антип может ей нравиться, он же полный даун?! А пожалуй, они подходят друг другу — шоу уродов!» Прелюбодеи продолжали свой мстительный акт, топчась по белой Нюсиной блузке, скомканной на полу. Антип, громко пыхтя, елозил под несвежим бюстгальтером партнёрши. Даже обнаружив провал секретной операции, коварная Нюся не сразу вытащила ладонь из расстёгнутой ширинки Антипа.

Янка с каменным выражением лица тихонько прикрыла дверь:

— ВОТ ЭТО ДА!!! А я-то думала, что меня уже ничем не удивить…

ЯНАГРАНИ

Уже две недели как Янка жила вместе с Антипом в съёмной квартире. Как ни странно, но тот омерзительный случай с Нюсей сыграл решающую положительную роль в вопросе переезда. Во-первых, Янка могла сколь угодно изображать горькую обиду и не допускать горе-жениха до тела, а во-вторых, то, что она решилась на пребывание на одной территории, заставляло Антипа надеяться на положительные перемены и вести себя прилично. Подлила масло в огонь утрата перстня, который в суматохе был где-то обронен, а скорее всего втихаря пропит ушлым сожителем.

Совместное проживание нисколько не сблизило их и не сделало даже подобием семьи. Каждый жил своей отдельной жизнью, встречались только под вечер. По ночам обделённый лаской Антип кипятил чифирь на крошечной кухне и угрюмо дымил в потолок. А Янка маялась без сна, вздрагивая от каждого шороха, и только под утро забывалась тяжёлым коротким бесчувствием.

Она постоянно пребывала в болезненном состоянии скрытой затянувшейся паники: «Прошляпила! Упустила единственную в мире любовь. Не будет в жизни больше ничего хорошего. Никогда! Только не смей обвинять Аграновича! Не смей! Сама во всём виновата!» Янка гнала навязчивые мысли, затушёвывала, но постоянно скатывалась на жалость к себе, которая непременно перерастала в ненависть. Она отлично знала, чем заканчивались такие вспышки. Янка не могла справиться с вырывающимися наружу, как вулканическая лава, эмоциями. И часто ловила себя уже задыхающейся от рыданий, проклинающей самоё себя. Наваливался чёрной лохматой тушей необъяснимый страх.

— Так плохо мне ещё, пожалуй, никогда не было. Не вырваться! Некуда бежать! До каких пор будет длиться безутешная тоска?! Ненавижу себя!

Кто-то необъяснимо ужасный неотступно следил из каждого угла этой чужой квартиры, прятался в шкафах, под диваном, под ванной, дёргал за простыню, прикасался к одеялу, сопел над ухом. Если раньше Янка желала уединённости, то теперь она стала бояться оставаться одна, поэтому присутствие Антипа радовало как никогда.

К ночи страх усиливался. Ночные приступы не поддавались описанию, их можно было только почувствовать как беспрерывно нарастающий животный ужас птенца, попавшего в когтистую хищную лапу, в оцепенении смотрящего в неотвратимо надвигающуюся открытую чёрную пасть, когда уже ощущается на лице горячее плотоядное дыхание.

Вот сейчас клацнут в последний раз острые зубы, и жадное безжалостное чрево проглотит беспомощное тельце. Сковывает ледяной судорогой, невозможно пошевелить даже пальцем. Свист в ушах и жуткое давление на каждую клеточку, как будто протягивают сквозь узкий резиновый шланг. Нервы натянуты струнами перед разрывом… Резкий хлопок. Холодная взрывная волна подбрасывает над кроватью и накрывает с головой.

«Есть только один способ прекратить эту пытку. Уйти от всех и навсегда! Не доставлять удовольствие невидимому монстру смаковать моё унижение. Пусть захлопнется эта чёрная пасть — я ей не достанусь. Сама решу одним махом свою никчёмную, никому не нужную жизнь».

Янка вспомнила почему-то, как, замерзая зимой на автобусной остановке, спасалась от стужи тем, что представляла — сейчас не январь, а март. И воздух вдруг становился терпким — весенним, будоражащим сокровенные желания. Лезли в голову сладкие мысли о счастье, об Аграновиче… «Какая же глупая была тогда — счастливая, несмотря ни на что. Главное, что не было тогда этого пожирающего ужаса, а значит, можно было жить и мечтать. Всё о весне мечтала. Ну, вот она, твоя весна. Завтра заканчивается. Кушай её с маслом! Ничего не изменилось к лучшему. Только хуже стало!

Снова кто-то злобно смотрит отовсюду — следит. Страшно! Антип, наверное, чувствовал, что-то похожее в ту ночь, когда его преследовал мёртвый отец? Теперь вот, пожалуйста, и сама испытываю такой кошмар, что в пору чертить магический круг. Только знаю точно, что это не поможет. Мне больше ничего не поможет. Неотвратимо! И даже рассказать об этом невозможно. Кому? Антипу? Это смешно! Маме Ире? Она тут же объявит всему городу, что диагноз, поставленный ею при моём рождении, подтвердился. Упечёт в психушку навеки. Там уж точно не спрятаться от НЕГО, запредельного, всепроникающего, бесконечно жестокого…»

— Антипка, забей косяк. Раскумаримся…

Посреди ночи Янка очнулась от ослепительной вспышки света. Прямо над головой возвышался сотканный из светящейся плазмы воин-великан, сверкающий, как гигантский бенгальский огонь. Раздвигая головой потолок, он занёс над ней огненное копьё величиной с берёзу. Янка не услышала своего отчаянного крика. Только тихое потрескивание раскалённого воздуха нарушало ночной покой притихшей хрущёвки. Взгляд невидящих белых глаз будто проникал в сознание. Преодолев голосовой спазм, Янка сорвалась на визг. Вместе с голосом вернулась и возможность двигаться. Словно прорывая невидимые путы, она скатилась с края и забилась под диван. Но этот трюк не отпугнул воинственно настроенного призрака и не разбудил причмокивающего во сне Антипа. От потустороннего жуткого взгляда фантома будто отвратительно мерзкие черви копошились в Янкином мозгу, а затем вытекли наружу и расползлись по комнате, затаившись до времени в каждом тёмном углу. Призрак распался на искорки и тихо растаял, а Янка ещё долго колотилась в холодном поту, боясь высунуться из-под дивана, беспрерывно шепча в безумном исступлении: «ЯНАГРАНИ… Я-НА-ГРА-НИ…»

Первое, что увидела утром, едва открыв глаза — стоящий посреди комнаты вместо стола мотоцикл «Ява», сделанный из чистого золота. Судорожные попытки растолкать Антипа, как обычно, ни к чему не привели. Пытаясь справиться со сбившимся дыханием, Янка двинулась вперёд, протягивая дрожащие руки к новоявленному чуду. Прикоснувшись к холодному блестящему боку мотоцикла, она несколько секунд стояла, не веря своим глазам. Наконец картинка дрогнула и стала меняться. Когда взгляд прояснился от наваждения, Янка увидела, что стоит перед столом, на котором лежит пачка сигарет «Золотая Ява». По спине пробежал лёгкий холодок.