Жизнь после Жары (СИ) - Стилл Оливия (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
И вот теперь этот Ккенг стоит перед ней собственной персоной — высказывай! Но Олива молчала и только со страхом косилась на него. В голове у неё стучало теперь лишь одно: читал он «Жару в Архангельске» или не читал. И, если читал, и нашёл там про себя, в том числе и свои записи из ЖЖ, то ей хана.
— Ну, и? — окликнул он её, — Каким ветром тебя на сей раз сюда занесло?
— Таким же, каким и тебя занесло в Москву, — парировала Олива.
— Меня-то понятно каким, а вот ты зачем здесь?
— А что, нельзя? — вспыхнула она, — Вот интересно: когда вы в Москву понаезжаете, вас никто не спрашивает «зачем». Но стоит кому-то из Москвы приехать к вам, так сразу начинается: «шо ты тут забыла?»
Ккенг усмехнулся.
— Если бы ты была умнее, то поняла бы, почему тебе задают такие вопросы.
— То есть, по-твоему, я — дура набитая, раз не понимаю?..
— Я этого не сказал.
Разговор их прервали Кузька и Ярпен, внезапно появившиеся на балконе.
— Во! Серёга, и ты здесь! — обрадовался Кузька, — Ну, как Москва? Давно приехал? Надолго?
— На неделю, завтра уезжаю.
— Кстати, Оливину книгу читал?
«Блин, Кузька!..» — съёживаясь, чертыхнулась про себя Олива. Меньше всего ей хотелось, чтобы сейчас поднимали эту тему.
— Не удосужился, — хмыкнул Ккенг.
— Почитай, интересно пишет!
— Да нет, спасибо, я такое не читаю. Не мой жанр.
«Вот и слава Богу, и не читай...» — подумала Олива.
Глава 44
Кузька, Ярпен и Олива вышли в коридор. Ярпен, которого Олива узнала сразу, хоть и видела его только один раз зимой, недоуменно оглядывался по сторонам.
— А где Олива? — спросил он у Кузьки.
— Да вот она, перед тобой! — засмеялся тот.
— Ах, это ты Олива? Я тебя и не узнал, — смутился Ярпен, — Богатой будешь.
— Что я, так сильно изменилась за полгода?
— У тебя причёска была другая. И лицо тоже… другое…
— Постарела, значит. Что ж, это понятно… — усмехнулась она, — От такого фортеля не токмо что постареть — сдохнуть можно во цвете лет…
— Может, всё-таки сменим тему? — предложил Кузька.
— Да, давайте сменим, — сказал Ярпен, — Олив, я прочитал твою книгу. Такие потрясающе живые герои получились у тебя… Я даже на многих стал смотреть под другим углом… У тебя явный литературный талант.
— Слушай, писательница! — встрял, походя, Гена, — Может, всё-таки сначала накормишь своих друзей картошкой с курой и салатами, а уж потом будешь их кормить своими литературными талантами?
— И то правда, — засмеялась Олива, — Соловья баснями не кормят. Пойдёмте, я наложу вам жареной картошки.
— Нет-нет, я сыт, — отказался Кузька, — Влада покорми, а то он вечно голоден. Видишь же — кожа да кости…
— Да ну тебя, — смутился Ярпен.
— Пошли, накормлю! — Олива за руку потащила Ярпена в гостиную, — Кузь, ты тоже с нами за компанию.
Пока Ярпен давился непрожаренным картофелем, Гена налил в рюмки ещё водки и попросил Кузьку сказать тост.
— Ну, Кузь, говори тост, — шепнула Олива, — Не подводи.
— Итак, тост, — провозгласил Кузька, вставая из-за стола, — Господа, я, конечно, никого из вас не знаю… Но хочу выпить за именинника – как, кстати, зовут именинника? Гена? Гена. Так вот, Гена, за тебя и за… знакомство, так сказать…
Под жиденькие аплодисменты Кузька сел на место. Все остальные принялись чокаться и выпивать. Олива была всецело поглощена разговором с Ярпеном, и Кузька, почувствовав себя лишним, вышел на балкон.
В гостиной между тем установили колонки, и начались танцы. В кухне семь человек курили кальян; на балконе стояла лишь Никки и задумчиво смотрела на панораму вечернего города. Кузька подошёл к ней поближе и тоже стал смотреть. Он поймал себя на том, что ему очень уютно стоять рядом с этой девушкой, и он мог бы вот так же простоять с ней на балконе час, два — сколько угодно.
— А почему ты не веселишься в гостиной вместе со всеми? — спросил он, лишь бы начать разговор.
— Я устаю от шума и от людей, — сказала Никки, — Иногда хочется побыть одной…
— Ты знаешь, мне тоже, — сознался Кузька, — Я тоже устаю от большого количества людей. Ведь среди этих больших тусовок так часто мы пропускаем главное…
— Да… — задумчиво произнесла Никки.
Кузька приблизился к ней вплотную.
— Ничего, что я курю? — спросил он.
— Да пожалуйста, пожалуйста… Хотя я не очень люблю, когда курят…
Кузька тут же загасил бычок и выбросил его на улицу. Минуты две оба молчали.
— Красивое небо, правда? — прервал молчание он, — Только у нас на Севере может быть такое небо. Небо цвета сирени. Ты любишь сирень?
— Я люблю звёзды, — сказала Никки, — Звёзды — это глаза ангелов, что смотрят на нас с небес.
— Цветы сирени тоже состоят из маленьких звёзд… — произнёс Кузька, — А ты… ты веришь в существование ангелов?
— Ангелом может быть любой из нас. Я верю в то, что все люди хорошие.
— Но ведь плохие люди тоже бывают, — грустно усмехнулся Кузька.
— Хорошее есть в каждом человеке, каким бы плохим он ни казался вначале, — сказала Никки, — Ты знаешь, как мы с Олей стали общаться? Она ненавидела меня…
— Тебя? Ненавидела? — изумился Кузька, — Разве могут быть на свете люди, которые могли бы ненавидеть тебя?..
— Но это так. Она ненавидела меня, потому что… Потому что хотела иметь только своим человека, которого любила и я… и который меня любил…
— Ясно. Любовный треугольник, значит.
— Но теперь ты видишь, как всё изменилось…
Кузька стоял рядом с Никки и с трудом сдерживался, чтобы не обнять эту удивительную девушку, которая за несколько минут разговора стала для него такой близкой и родной. Он забыл, что уже поздно, и ему завтра утром на работу.
Что Мими? Она уже не существовала для Кузьки. Теперь он понял, как заблуждался, когда полагал, что влюблён в неё. Об Оливе, мысли о которой посещали его предыдущей ночью, он тоже уже не думал — Никки, эта маленькая простая Никки, которую он вчера даже не заметил, в один момент заслонила для Кузьки всё и вся.
— Ты слишком доверчива… — тихо произнёс он, невольно придвигаясь к ней ещё ближе.
— Просто я верю в чудо, — отвечала она, — И я знаю, что оно существует.
Глава 45
Субарктический климат, в зоне которого находился Архангельск, мало кого, кроме Оливы, приводил в особый восторг. Трескучие морозы зимой, когда от стужи сводило пальцы даже в меховых перчатках, заменялись зноем и жарой летом, когда на смену ледяным ветрам и метелям приходили тучи свирепых северных комаров и слепней.
В один из таких-то знойных летних дней и снарядила Олива своих друзей в поход на Медозеро. Правда, Гладиатор остался в городе, так как сегодня у него была тренировка сборной по американскому футболу, Никки не пошла с ребятами, сославшись на головную боль, а Кузька остался с нею.
Казалось, ничего не изменилось за год: тот же трясучий автобус до Васьково отходил от МРВ в то же самое время, те же деревянные «супермаркеты» по-прежнему стояли у автобусной остановки в Васьково, по-прежнему на пыльной обочине дороги загорал тот же полосатый кот, и бегали около забора те же свиньи, принадлежащие старушке из углового дома. И лес остался тот же самый, что и был. И вот так же, как и год назад, шли по лесной тропинке четверо ребят и одна девушка, только вместо Гладиатора и Салтыкова были Ярпен и Даниил. Все шли налегке; но, несмотря на то, что путников не отягощали, как в прошлом году, тяжеленные рюкзаки со жрачкой и походными снаряжениями, идти по жаре в такую даль было трудно. От жары и сухости воздуха беспрестанно хотелось пить, и ребята часто останавливались, чтобы глотнуть воды из бутылки, которая была общей.
— Парит… — заметил Ярпен, щурясь на яркое солнце своими светлыми глазами.
— Перед дождём, должно, — сказал Флудман, отпив из бутылки и передавая её товарищу, — Вчера по радио передавали: будет дождь с градом.
