Беременная для Зверя (СИ) - Росс Эллен (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
— Ты его видел? Знаешь? — спрашиваю вполголоса у Ризвана. — Этого… Пороха. Как его зовут-то?
— Молчи, Арина. Сейчас тебе лучше молчать и пылью стать незаметной, — советует Ризван. — Опасно сейчас рыпаться тебе. Неспроста эта гнида звонит. Как бы чего не вышло…
Хлопает дверь входная. Зверь несётся в кабинет хозяина мотеля так, словно его черти в пятки вилами тыкают. Я спешу за ним. Ризван догоняет и хватается за ручку двери кабинета, чтобы открыть её. Но прежде чем открыть, придерживает немного ладонью. Его губы едва шевелятся. Их почти незаметно в густой бороде. Обращается ко мне чуть слышно:
— Держись ближе к двери. Я его задержу, если что…
Столбенею от такого заявленьица. Ризван мне, что, защиту свою предлагает? Против Зверя пойти хочет? Совсем ошалел…
— Задержишь, — шепчу, глядя в глаза Ризвана, оглядываюсь. — А дальше что? Убежать дальше стен мотеля не успею. Если только до трассы. А там — сразу на растерзание? Дурной ты, оказывается. Ещё дурнее Зверя.
Ризван усмехается.
— Я не о том, дурёха, — добродушно хлопает меня по плечу и открывает дверь, пропуская вперёд. — О побеге и думать не смей. Я говорил лишь, чтобы ты под горячую руку не попала…
Теперь настаёт мой черёд тушеваться. Глаза Ризвана поблёскивают острыми смешинками из-под густых ресниц. И не пойми — смеётся он надо мной или просто пытается шуткой другое замаскировать? Непонятны мне его мотивы и забота постоянная.
— Садись, — командует Зверь.
Видимо, ко мне его слова относятся. Я осторожно на самый край кресла присаживаюсь. Того, что стоит ближе всего к двери. Почти тут же досадую — всё равно сделала так, как велел Ризван. А он встаёт между мной и Зверем, спиной ко мне. Прямая спина, плечи расслаблены, чуть опущены.
Дмитрий берёт телефон со стола и подносит к уху так, будто он — змея ядовитая и в любой момент укусить может.
— Алло? Вы ещё здесь?
Ему в ответ говорят что-то. Дмитрий на стол телефон кладёт. Пальцы дрожат, как у алкоголика с похмелья.
— Я включу динамик громкой связи?
— Включай и выйди. Не твои это дела, Дмитрий, — говорит Зверь, потом Ризвану кивает и тот мужчине пару фраз на ухо бросает. Я едва различаю слова, чтобы Дмитрий документы и деньги собирал, готовясь уезжать.
Едва дверь за хозяином мотеля закрывается, Зверь к столу шагает. Опирается на него ладонями раскрытыми. Мне выражения его лица сейчас не вижу, но чувствую волну его жгучей ненависти. Она раскручивается воронкой гибельной, а эпицентр — там, где телефон лежит и тишиной гнетущей давит.
— О чём ты со мной поговорить хотел? — спрашивает Зверь.
Я в подлокотники кожаного кресла пальцами впиваюсь изо всех сил. Напрягаюсь так, что все, до единого волоска, струнами натягиваются.
Вот-вот услышу голос того, кого мне в отцы записали. Только спросить забыли, нужен ли мне такой родитель, от которого проблем — как звёзд на небе.
— Ну, привет…
Звучит наконец-то ответ. Голос у мужчины тихий, шелестит лениво и едва слышно. Специально говорит так, чтобы к каждому звуку приходилось прислушиваться и внимать, боясь пропустить хоть что-то.
— Говорят, ты Зверем себя называешь, щенок? — интересуется мужчина.
Деревянная столешница под сильными пальцами Зверя чуть поскрипывать начинает. Да он же этот стол чуть в щепки не крошит пальцами. Силища у него дурная, конечно. Аж дух захватывает.
Глава 46. Арина
— Это всё? — интересуется Зверь.
— Ты мне скажи, — Порох испускает смешок, будто ему весело. — Говорят ещё, что ты не наигрался, да? Собрал вокруг себя отбросов, созвал шавок помойных и тявкать пытаешься? Голос сорвать не боишься?
— Тебе какая печаль, Порох? Похоже, тебе на старость лет больше заняться нечем, кроме как языком чесать? Так направь свои лыжи в дом престарелых и там его почеши. Время твоё подходит к концу, Порох.
— Хера с два! — голос мужчины звучит резче и злее. Он быстро громкость и тон настраивает. Звучит внушительнее. — Не тебе со мной тягаться.
— Да что ты? — усмехается Зверь. — А я другое слышал. Многим не по вкусу твои порядки. Ты до сих пор кровью стелешь, но времена и нравы другие. Сейчас бизнес чистый и изнанка у него серая, а не красная. И даже если говорить о крови, то хватка у тебя уже не та. Ты на одних слухах о былом величии держишься. За глотку некоторых страх нехило кусает. Но мне бояться уже нечего. Отбоялся… Лет девятнадцать назад.
— Ну да-ну да… Один ты, что ли? Ха. А ты оглянись, шкура помойная. Думаешь, терять тебе нечего? Или некого? Ошибаешьс-с-с-ся… — Порох будто рядом стоит и режет воздух свистящими интонациями.
— Перетирать о пустом — это не мой вариант, Порох. Ты как баба стал, языком чепуху мелешь.
Зверь тянется к телефону, словно выключить его хочет.
— Кстати, о бабах, — оживляется Порох и ухмыляется гнусно. — Мне птичка на ухо чирикнула, будто ты бабу деревенскую за дочку мою выдать пытаешься?
Порох хохочет. Меня словно в грудь кувалдой бьют. Пульс в ушах грохочет. Впервые голос этого мужчины слышу, но перед глазами образы мутные мелькают. Лицо тонкое, сухое. Чуть рябое с одной стороны и губа слева немного вверх ползёт при ухмылке. Ничем непримечательный мужчина, таких миллионы. Только глаза яркие, должно быть, если Зверь о них часто говорит.
— Не пытаюсь. Я, видишь ли, самую суть схватил…
Зверь на меня смотрит и улыбается. А я его самого в этот момент не вижу. Разглядеть в нём что-то пытаюсь и не получается — есть каркас его мощного тела, а внутри — пустота. В глазах только обещание тьмы плещется. Кажется, он весь ею полони, и ничего другого не замечает вокруг. Живёт и питается только ею — яростью и ненавистью беспросветной.
— Самую сердцевину, — смакует Зверь. — Маковый, дурной цветок. Моя она теперь. Ноги раздвигать будет. Сечёшь?
— И что? Хвастаешься, что до сих пор трахаться можешь? И чё? Тебе вроде лет меньше, чем мне, член работать должен. Нашёл, млять, чем похвалиться! — холодно смеётся Порох.
— Давай, ржи, как конь. Твоя дочка подо мной лежать будет подстилкой многоразовой. Дочь самого Пороха — Зверева дырка, — смакует свои слова Зверь. Даже глаза прикрывает и языком губы облизывает, словно на вкус свою месть пробует. — Потом родит мне. Представляешь?
— С чего ты взял, что девка деревенская — моя дочка, а? — Порох спрашивает, но уже без смеха. — Выдернул шмару смазливую и хвалишься фальшивкой.
— Ты её почти восемнадцать лет не видел? Описать? Конечно, она не годовалый младенец, зачётной девахой стала, — медленно говорит Зверь. — Сочная. Болт на неё дёргается, как заведённый. Доказательства, что она твоя дочка? Ваш бог её пометил пятнами, чтобы мне проще отыскать было. И глаза у неё твои, Порох. Ублюдские, аж вырезать хочется и раздавить.
Я замираю. Перед глазами комната плывёт и качается, как будто в шторм. Зверь ко мне оборачивается и рукой машет. Не сразу понимаю, чего он от меня хочет. Потом его окрик грозный воздух рубит приказом.
— Подойди. Батю своего поприветствуй.
Я не шевелюсь. Словно меня глыбой каменной придавило, а ноги отказали двигаться. Паника сухим ветром горло дерёт. Нутро становится как пустыня каменная — твёрдым и безжизненным. Оцепенела — и двинуться не могу. Что ещё важнее — не желаю.
— У меня нет отца. Деда Лёша меня воспитывал. Других родителей я не знаю!
Удивляюсь, что голос звучит твёрдо и даже не писком мышиным кажется. Откуда только силы берутся?
— Не заметно, что она тебя слушается, — хмыкает Порох. — Мало, значит, суку неизвестную дерёшь. Старайся больше, щенок. Вдруг выдрессируешь, и она тебе тапочки в зубах приносить начнёшь?
— Хорошо понты бьёшь, Порох. Вот только если бы я не ту взял, ты бы не стал звонить. Спасибо тебе, избавил меня от дополнительных проверок, — усмехается Зверь.
Пауза повисает. Молчаливая и напряжённая. Как небо над головой зависло — ещё немного и сверху рухнет, раздавит. Мокрого места не оставит.
