Беременная для Зверя (СИ) - Росс Эллен (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
— Отпусти девку! — советует Порох. Ласково, почти по-доброму, как будто малыша несмышлёного уговаривает. — Не ту бабу ты взял, щенок. Не ту… И брать тоже надо, кстати говоря, уметь. Сейчас времена забавные пошли, — усмехается мужчина. Его усмешка какой-то липкой тиной по лицу мажет, едва не выворачивает от неё. Тошнотворное ощущение изнутри поднимается, и меня едва не мутит. — У каждого есть телефон с камерой. Можно видео снять, записать. Всё. Без усилий. Удовольствие обходится дёшево и просто даётся. А раньше не у всех такие игрушки были. У меня были. Много чего интересного записано. Послушай моё любимое… Золотой фонд, не иначе.
Слышится шорох. А потом слышится крик женский и вой. Грубый хохот мужской. Словечки похабные и опять крик. Стон. Слёзы. Вой. В уши дрелью вкручивается и перепонки разрывает.
Зверь напрягается всем телом. Пальцы дерево столешницы скребут, а потом в кулаки стискиваются. Как два огромных молота. Резко вверх взмывают и обрушиваются на стол. Все предметы подскакивают от этого мощного удара.
Потом резкое движение в сторону. Зверь оборачивается и взглядом меня ищет. В грудь будто воздухом ударяет и прогибает от его взгляда бешеного.
Глава 47. Арина
Ризван резко подскакивает и выталкивает меня в коридор.
— Вон пошла из мотеля! Живо!
Я спотыкаюсь о мягкий ковёр, лежащий под ногами, вылетаю в коридор, как мячик, который запулили сильной рукой. Дверь грохочет. Удар по ней раздаётся. Слышится шум драки и разъярённые мужские голоса. Грохот. Кабинет хозяина мотеля как будто вверх дном переворачивают и вытрясывают из него всё, что только можно.
Я каким-то шестым чувством понимаю, что на записи — момент насилия и надругательства над женщиной, дорогой Зверю в прошлом. Ноги к полу прирастают. Я сдвинуться не могу, потому что опасаюсь выйти и остаться один на один с прочими бандюками. Лучше уж здесь, переждать бурю и… И что дальше?
Неужели вот этот ублюдок и есть мой отец? Да мне от одних его слов вымыться хочется, щёткой металлической по всему телу пройтись и выскоблить нутро дочиста. Ощущение, как будто слова его мерзкие и буквы шипящие, внутрь прокрались и запятнали. Запачкали. След оставили.
Не знаю, что делать. Сунуться в кабинет — опасно. Едва дышу. Вдохнуть полными лёгкими — нереально.
Горло сводит спазм. От чувства мерзости пищевод судорогой выкручивает.
— Там жарко?
Я на звук мужского голоса оборачиваюсь. Рядом Пятый ошивается и стену плечом подпирает. Кожанка расстёгнута, а на ремне кобура пистолета. Он вооружён и ничуть этого не прячет.
Молча киваю, прислушиваясь к бранной речи на незнакомом языке.
— Ты понимаешь, о чём они говорят? — спрашиваю у мужчины.
Он ладонью лысину свою поглаживает и вперивает в меня взгляд. Глаза у него глубоко посаженные, как будто исподлобья смотрит.
— Ага. Секу кое в чём…
— И? — требовательно смотрю на мужчину.
Пятый осматривает меня с изумлением. Мол, ты куда лезешь, вошь? Но потом губы разлепляет и нехотя отвечает:
— Маты одни, чё тут понимать!
— Маты я и сама слышу. Они и о другом говорят.
— Ну, я вам, мадемуазель, не сурдопереводчик, — паясничает Пятый. — Слово скажу — нянька с бородой пронюхает и злиться будет, что я языком треплюсь, о чём неположено!
Пятый гогочет, как будто шутку смешную сказал, но ему одному понятную. Но потом вмиг серьёзным становится и отходит подальше. Держится в стороне. Шум драки смолкает. Слышно только тяжёлое дыхание. Потом треск, звук шагов. Дверь кое-как открывается после толчка.
Ризван. Борода всклочена и рубашка порвана. Под глазом фингал наливается.
— Что случилось? Где Зверь? — спрашиваю и заглядываю в комнату.
Там дикий погром учинён. Всё разбито и в щепки расколочено. По кабинету словно великан пронёсся и небрежно расшвырял всё — и технику дорогую, и бар, и даже картины. Всё в хлам. Посреди этой груды Зверь ко мне спиной стоит. В руке пластик телефона раздавлен, и кровь с кулака капает. Я шаг в том направлении делаю. Ризван меня за шиворот, как котёнка хватает, оттаскивая.
— Не лезь на рожон, сопля! — тихо цедит и встряхивает. Пытаюсь вывернуться из его захвата. Он перехватывает меня, и суёт под мышку. Тащит, словно ковёр свёрнутый, приговаривая:
— Дура. Сказал же — уходи. Какого хрена не слушаешься? Он тебя в порошок стереть сейчас может. Кому сказал — вон из отеля. Дура блаженная!
Я извиваюсь, как червяк. Но Ризвану всё нипочём. Тащит меня, как куль. На землю ставит только когда из мотеля вынес. Я чуть покачиваюсь из стороны в сторону от резкого движения. Ризван одной рукой меня за плечо удерживает. Я смотрю на него с внезапной злостью — вроде он оберегает меня. По приказу Зверя, не иначе. Но одёргивает чаще, чем Зверь. Постоянно носом во что-то тыкает.
— Платок поправь, съехал! — советует Ризван. — Потом сядешь в ту тачку, куда я сказал. Рот на замок. Надо будет — по полу распластаешься, ясно?
Я смотрю в лицо его разбитое. Чувства раздирают меня на клочки мелкие. Дрожь сильно сотрясает. Мороз кожу раздирает. Эмоции, как ошалелые, беснуются.
Слишком всего для меня за эти несколько суток — болтает и болтает, как в шторм яростный. Когда всё замрёт и под ногами твердь окажется?
Я руку поднимаю и словно нарочно платок с головы сдёргиваю.
— Не буду. Не вашей веры — носить не собираюсь.
— Ты через секунду о словах своих пожалеешь. О действиях тем более. Подними. Сраный. Платок. Живо!
Глава 48. Арина
— Ты через секунду о словах своих пожалеешь. О действиях тем более. Подними. Сраный. Платок. Живо!
Ризван голос не сильно повышает, но эмоций в него направляет — до верху. Воздух вот-вот громом разразится. Злится он на меня. Проблем ему больше? Так избавились бы от меня по-быстрому и дело с концом. Но наклониться и поднять платок — выше моих сил. Носком ноги придавливаю и голову вверх задираю.
— Дальше что? Ножиком мне своим пригрозишь, Ризван?
— Ты, кажется, не понимаешь, чем тебе непокорность грозит? Он, — машет рукой в сторону мотеля Ризван. — Там сейчас всё в щепки разнёс. И тебя порвёт. Этого хочешь? Нет?! Тогда поднимай. Живо!
Терпение кавказцу отказывает. Пальцы смыкает на плече и давит, к земле нагибая. Перед глазами серый асфальт и ещё более тёмное пятно ненавистного платка. Волосы по плечам рассыпаются и перед глазами пряди колышутся.
— Не буду! — шиплю.
— А ну оставь её! — грозный окрик Зверя. — Руки убери. Отойди.
Ризван медленно пальцы разжимает и отодвигает меня в сторону ручищей, глядя, как Зверь скорым шагом в нашу сторону движется.
Вместе с ним движется ураган — и всё ускоряется запредельно. Весь мир на меня летит, чтобы раздавить. Смять. Одним щелчком в ничто превратить. Ризван опять собой выгораживает, пытаясь Зверя переубедить%
— Тронешь её сейчас — потом пожалеешь, брат. Порох этого и добивается. Разозлить. Планку сорвать… — говорит Ризван.
— В сторону сдрыстни! — холодно советует Зверь.
Вид у него взбешённый. Пот по вискам катится. Руки в мясо содраны. Тело крупное такое тугое и напряжённое — даже трогать не надо, чтобы понять, как он зол.
— Я…
— Тебе есть чем заняться, Ризван. Я сказал — за Дмитрием проследи. Дай ему людей. Пусть собирается и валит отсюда. Скоро здесь будет пепелище. Считай, что стоянки этой у нас теперь нет.
Зверь говорит чётко и ясно. Как будто камни гигантские в воду бросает. А они падают почти беззвучно, но волны поднимают бушующие. И круги-круги по воде далеко расходятся. Я каждой клеточкой тела чувствую, что сейчас к нему прислушиваются даже те, кто далеко стоит. Но каждый жест впитывают, словно губка — воду. Перечить не решаются. Да и как? Слово поперёк скажи — сожрать его придётся и проглотить вместе со своим языком.
— За нами следили. Или у Пороха есть свой человек. Здесь. Среди нас… Вот чем тебе заняться надо, Ризван. Безопасность. А ты, млять, за юбку вцепился! — Зверь шаг вперёд делает. — За юбку не твоей женщины.
