Точка невозврата - Банцер Сергей (читать полную версию книги TXT) 📗
— Подожди, — вдруг остановился Лось. — Хотел я с тобой, Паренек, выпить сегодня, очень хотел, вот бутылку принес. Жалко, не сложилось.
Лось вернулся на полутемную сцену и ладонью приподнял затылок Козуха. Тот в ответ что-то нечленораздельно замычал. Лицо его было в крови, а под левым глазом наливалась огромная гематома. Лось откупорил бутылку водки и стал вливать ее содержимое в широкий рот политработника.
— Если будут спрашивать — расскажешь все, как было, — сказал Лось Пареньку. — Скажешь, я, мол, играл в клубе, а пьяный Лось пришел и избил Козуха. На тебя с твоими лапками никто не подумает. А может, и спрашивать никто не будет, сор из избы выносить не захочет, Клещицу первому не нужно, чтобы его майоров младшие лейтенанты лупили. Тем более что меня уже не будет.
— Как не будет? Ты чего? — ошарашено спросил Паренек.
— Слушай, — вдруг остановился Лось и схватил Паренька за руку. — Я понял! Я раньше не знал… Это был не Козух… Это приходил мой ангел-хранитель. Ангел-хранитель, да… Ты играл, а я попросил Бога… Попросил… Потому что мне уже хана. Уже все… И он прислал ангела, чтобы спасти меня! Понимаешь, он больше никогда не придет, никогда, он приходит один раз! Это мой шанс, понимаешь?! Ведь это она, Паренек, это точка невозврата! А я думал, я ее проморгал! Водочкой благополучно залил. А она — вот, здесь, сейчас!
Лось посмотрел на часы.
— Через час на вокзал придет поезд «Пекин-Москва». Купи мне билет! — закричал Лось, стиснув руку Паренька. — Паренек, купи мне билет! Слышишь? У меня нет денег, купи мне билет! Я забегу домой, возьму сумку с гражданским, нужно быстро, там уже, наверное, патруль! Клещиц давно мне уже трибуналом грозит. А через час пятнадцать «Пекин — Москва» уедет отсюда. Купи мне билет до Оренбурга, пожалуйста! Давай, Паренек, решайся! Я отдам!
Через час запыхавшиеся Лось и Паренек выскочили на перрон Борзинского вокзала. Лось был в потертых джинсах и старой ватной куртке. Через плечо у него висела потрепанная дорожная сумка. Рассеченная губа была заклеена пластырем, а на лбу виднелось большое красное пятно. Паренек переодеться не успел и был в форме.
Из сиреневого тумана медленно выкатился могучий красный локомотив. Важно постукивая на входных стрелках колесами, он вытащил за собой вереницу вагонов с ярко освещенными окнами и белыми табличками «Пекин-Москва». Борзя — первая станция после пересечения китайской границы, и поэтому пассажиров здесь еще мало. Зашипел воздух, лязгнули сцепки, и поезд медленно остановился.
Лось и Паренек подошли к вагону и стали перед тамбуром.
— Возьми мое офицерское удостоверение, — сказал Лось Пареньку. — Спрячь, мне с ним нельзя ехать, первый же патруль вернет обратно под конвоем. Может быть, я тебе напишу, куда мне позвонить, поговорим. Подписываться не буду, тут все просматривают. Забери мои кубки и спрячь. Если вырвусь — дам о себе знать и верну долг.
В это время на перроне показался военный патруль. Офицеров было не один, как обычно, а два. Их сопровождали несколько патрульных солдат. Офицеры пристально всматривались в лица отъезжающих.
Лось безвольно опустил сумку на землю и пробормотал:
— Все… Это за мной. Судьба-паскуда! Не пускает…
Паренек что есть силы ткнул кулаком Лося в бок ватной куртки и прошипел:
— Иди! Взял сумку! Взял, я сказал!!!
Лось удивленно посмотрел сверху вниз на Паренька и поднял сумку.
— Пошел в вагон! Тихо! Пошел, я сказал! Я их отвлеку.
— Прощай! Дай тебе Бог… Всего… Счастья дай тебе! Прощай, — сказал Лось дрожащим голосом.
Сгорбившись и втянув коротко стриженную голову в плечи, он нерешительно зашагал к тамбуру. Патруль двигался в том же направлении, так что пути их должны были пересечься.
Паренек подошел к фонарному столбу, стоявшему на перроне, и, наклонившись к нему под углом, обнял его руками.
Патрульный офицер подошел к Пареньку и похлопал его по плечу:
— Что, воробей, нахохлился? Куда едешь?
Паренек повернул голову и краем глаза увидел, что Лось, предъявив билет проводнику, вошел в вагон. Вокзальные часы показывали двадцать два десять. В двадцать два пятнадцать по расписанию поезд убывает со станции Борзя.
Значит, еще пять минут.
Стоя в обнимку с фонарным столбом, за шесть тысяч километров от своего дома, от института физики с портретами великих физиков, Паренек думал сейчас только о том, как продержаться эти пять минут у этого фонарного столба. Пока не тронется поезд. Все физики вместе с Поплавской могли проваливаться к черту! Сейчас было важно только то, чтобы Лось успел уехать на этом медлительном поезде.
— Что вертишь головой, воробей? — патрульный опять похлопал Паренька по спине. — Где ж ты так газанул? А ну, идем!
— Нельзя! — закричал Паренек и еще крепче вцепился тонкими руками в столб.
— Да что-то он на пьяного не похож, — сказал второй патрульный. — Псих, что ли? Ты что, двухгодичник? Берут в армию совсем придурков каких-то… Ну хоть чуть-чуть смотрели бы! Ты чего здесь делаешь? Из какой части? А ну, отпусти столб! — и офицер рванул Паренька за руку.
— Нельзя!!! — истошно заорал Паренек и, вырвавшись из рук патрульного, опять обхватил столб руками.
На шум вокруг них начали собираться вокзальные зеваки.
— Взять его! — скомандовал патрульный солдатам.
Солдаты неспешно стали отрывать Паренька от столба, и в это время раздался гудок локомотива. Лязгнули сцепки, и состав медленно покатился вдоль перрона. Лось прижался лицом к окну купе и, растирая кулаком слезы на худом лице, не отрываясь смотрел на Паренька, который что-то орал как ненормальный, вцепившись руками в фонарный столб, а патруль заламывал ему руки.
Глава 16
Дела солдатские
Над возведением забора трудились десятка два солдат. За их работой наблюдали два сержанта. Они грелись у костра, разожженного из досок, принесенных для нового забора, и неспешно обсуждали свои дедовские дела.
Зимой для того, чтобы вбить в землю столб, сначала ломом нужно выдолбить лунку, потом в нее из канистры залить солярку и поджечь. Размороженную таким образом землю дальше уже можно копать лопатой. В прошлом году примерно в это же время тоже возводили забор, но за прошедший год он весь пошел на растопку парового котла. С паровым котлом работает паровик. Паровик прикрепляется к котлу на все два года несения службы. В его обязанности входит давать пар в столовую три раза в сутки. Каждый день помощник дежурного по части в пять часов утра будит паровика, и тот идет в котельную разводить паровой котел. Для разведения котла он отрывает несколько досок от забора, окружающего котельную, так что за год от забора ничего не остается, включая столбы, которые паровик тоже использует по назначению.
Солдат-еврей, впрочем, как и офицер-еврей, — большая редкость в армии, а в этих забайкальских краях и подавно. Как попал сюда этот толстый парень с крупным семитским носом и печальными глазами, глядевшими из-за линз очков, являлось загадкой. Несмотря на то, что рядовой Пачковский, по прозвищу Пача, по сроку службы был уже вполне уважаемым «котлом» [33], он пользовался повышенным вниманием у скучавших дедов, гревшихся у костра. Пача от природы был неуклюж, однако старался не отставать от других солдат и, выставив зад, старательно ковырял мерзлую землю лопатой.
Сержант Калошин, гревшийся у костра, нервно выбросил окурок и подошел к Паче.
— Кто так копает, шланг [34]? — нервно закричал он на него.
Пачковский перестал копать и выпрямился. Поправив очки, он молча уставился на Калошина.
— Почему дедушка должен работать, а ты шлангуешь? — продолжал возмущаться Калошин. — Смотри, Пача, последний раз показываю!
Калошин схватил лопату и заработал ею с неестественной быстротой. Солдаты перестали работать и следили за развитием событий. Калошин вогнал лопату на весь штык в землю и налег на нее всем телом. Послышался треск, и лопата сломалась. Вынув лопату из земли, Калошин поднес два обломка к глазам Панковского и возмущенно закричал:
