Ложь (ЛП) - Хейл Карина (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗

Господи, мое чертово сердце.

Она уходит.

— Пожалуйста, не уходи от меня, — кричу ей вслед, какой-то прохожий поворачивает голову, слушая, как боль разбивает мой голос.

Но она не поворачивает голову. Она не слушает. И на этот раз я знаю, снова бежать за ней будет бесполезно.

Может быть, все это вообще было бесполезно.

Я вздыхаю, проводя рукой по волосам. Затем поворачиваюсь и возвращаюсь в кинотеатр, чтобы досмотреть остальную часть фильма

Она была права о фильме.

Я ненавижу его.

Глава 12

Бригс

Эдинбург

Четыре года назад

Я схожу с ума. Просто слетаю с катушек.

Вот что любовь делает с вами. Ваше сердце становится настолько чертовски нуждающимся, что оно выкачивает энергию отовсюду, включая ваши собственные клетки мозга. Пульс бьется в мыслях о ней, вены горят от нужды и желания. Все в вас становится настолько сосредоточенным на одном человеке, что вы не находите себе места.

И вам наплевать. Потому что, как бы это ни было безумно, любовь - это тот момент, когда вы действительно ощущаете, что значит быть живым. И ради этого вы смиритесь с чем угодно.

Я должен смириться с пустотой в груди, словно заполненной шершнями. Я чувствую себя совершенно опустошённым, потому что Наташа вернулась в Лондон, уже как две недели. Ощущаю себя полностью разрушенным, потому что я все еще женат, все еще потерянный в том, что, черт возьми, я должен делать то, что на самом деле правильно.

После того, как Наташа сказала мне в машине, что любит меня, оставляя меня с весом этого признания, я пытался решить, что же ей ответить. Я написал ей в ту ночь, спрашивая, все ли с ней в порядке, и она сказала, что все нормально. Вот и все.

Затем в понедельник она, как обычно, пришла в мой кабинет. Я пытался заговорить об этом, но она лишь подняла руку и сказала, что это не имеет значения.

Я хотел рассказать ей, что чувствую, что тоже люблю ее, что месяцами борюсь с этими чувствами. Хотел рассказать ей все.

Но я не могу. Не знаю, почему я так держусь за свою правду. Может быть, я защищаю себя, защищаю Хэймиша. Может, я не защищаю никого, и я просто трус. Последнее, определённо, правда. Столкнувшись со всем этим, я просто захотел убежать и спрятаться.

Хотел бы я не делать этого. Жаль, что я не мог повести себя как мужчина и сказать ей правду. И поскольку я этого не сделал, на прошлой неделе мы работали напряженно. Радость, веселье и смех исчезли. Наташа полностью окунулась в работу, сказав, что ей нужно сделать для меня столько, сколько она может, но могу сказать, что она просто искала отвлечение. Она открылась мне, и я не смог сделать то же самое.

Трус.

И в последний день, когда мы были вместе, в последний раз, когда я видел ее, она наклонилась вперед, нежно поцеловала меня в щеку и прошептала:

— Я все еще имею это в виду.

И я ничего не сказал.

Гребаный трус.

И вот я здесь, в своём кабинете в начале нового семестра, задаюсь вопросом, как она, пытаясь одновременно составить план своего курса.

Сейчас пять часов. Я должен уже ехать домой, но я все больше и больше времени провожу в кабинете, как и раньше, только теперь я один. Единственная причина, по которой я возвращаюсь раньше, чтобы увидеть Хэмиша, но даже тогда я замечаю, что Миранда еще больше ревнует к тому, сколько времени я провожу с ним, что крайне нелепо.

Я не могу не вспоминать то, что Наташа сказала о своих родителях и о том, как ее детство было испорчено их борьбой. Я не хочу, чтобы Хэймиш рос с родителями, относящимися к нему, как к собственности, и даже не разговаривающими друг с другом. На прошлой неделе Миранда сказала, что хочет свою собственную спальню, и что он будет думать, когда вырастет? Мы не разговариваем, мы только воюем, и теперь мы спим в разных комнатах? Он поймет, что его семья непоправимо сломана изнутри.

Я громко выдыхаю и встаю, вытягивая руки над головой. Мой телефон издаёт сигнал.

Я беру его со стола и смотрю на него.

Это Наташа.

Я почти ничего не слышал от неё, лишь одно случайное письмо.

Тебе когда-нибудь было одиноко? говорится в сообщении.

Мое сердце замирает, пока я пишу ответ, Всегда. Тебе сейчас одиноко?

Да, я скучаю по тебе. Ты нужен мне.

Я тоже скучаю по тебе.

Я нужна тебе?

Да. Я смотрю не телефон, желая сказать больше. Но не делаю этого.

Ты когда-нибудь любил меня?

Черт. Черт, черт, черт. Я смотрю в потолок, ища ответы, но там лишь штукатурка.

Я не могу делать это по телефону, пишу ей:

Жду. Ответа нет.

Падаю на стул и смотрю на телефон.

Пожалуйста, ответь, пожалуйста, напиши мне.

Но она молчит.

В конце концов, я звоню ей. Звонок идёт прямиком на голосовую почту, которую она никогда не проверяет.

Я снова пишу: Где ты живёшь? Я приеду.

В ответ она пишет свой лондонский адрес.

Я не соображаю. Совершенно неадекватен. Но ничто не останавливает меня, когда я смотрю расписание полетов в Лондон. Я нахожу дерьмовый рейс Ryanair за тридцать фунтов, который доставит меня в город не позднее девяти вечера. У меня не будет возможности вернуться до утра, но я все же успею на занятия во второй половине дня. Это просто означает, что я переночую в Лондоне.

Ты забронируешь отель, — говорю я себе.

Затем пишу Миранде, сообщая, что вернусь поздно ночью, зная, что она все равно ложится рано.

Она никогда не отвечает.

Я хватаю вещи и ухожу.

Это безумие, и я думаю об этом, даже когда самолет приземляется в аэропорту Станстед. Но, если я не разберусь сейчас со всем этим, с ней, это будет преследовать меня. Если я не решу все сейчас, я никогда не справлюсь с этим. Мне нужно понять и увидеть, что возможно. Мне нужно посмотреть вниз на эту дорогу, посмотреть, где она заканчивается, и принять решение.

Если бы только все было так легко.

Таксист высаживает меня перед скромным кирпичным зданием в Вулидже, над китайским магазином на вынос и маникюрным салоном. Я жму на ее звонок, ожидая, когда группа нетрезвых подростков пройдёт мимо.

Она отвечает, голос дрожит.

— Бригс? — затем впускает меня.

Я врываюсь через дверь и поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Весь полет сюда я старался быть спокойным и сдержанным, но как только услышал ее голос через домофон, каждая часть меня загорелась. Теперь я не могу добраться до нее достаточно быстро.

Стоит мне добрался до ее двери, как она распахивается, и Наташа стоит там, одетая в простое черное платье. Я никогда раньше не видел ее ноги, только в джинсах, и я смотрю на них, длинные, невероятно соблазнительные, прежде чем перевожу взгляд на ее лицо.

Лицо, от вида которого моя кожа воспламеняется.

Ее губы, полные и чувственные, заставляют мое сердце барабанить в груди.

И эти ее глаза, так сильно желающие меня, жаждущие дать мне так много, что я врываюсь в дверь и хватаю ее. Мой рот дикий на ее, непримиримый и жаждущий.

Пока я сжимаю ее лицо, она хватает меня за плечи и закрывает дверь. Мой язык танцует с ее, она прижимается ко мне. Я чувствую твердую эрекцию между нами, и мои руки скользят по шелку ее спины к попке, я хватаю ее и сжимаю, с каждой минутой чувствуя себя более диким.

Спотыкаясь, мы идем по незнакомому коридору, пока я не прислоняю ее спиной к стене. Мои губы опускаются на ее шею, облизывая, дегустируя. Ее вкус на моем языке лучше, чем я когда-либо представлял, и почти невозможно не поглотить ее целиком, пока она такая сладкая.

— Таша, — стону я ей в шею, рука скользит по груди, когда я прижимаюсь к ней, припечатывая ее к стене. — Я никогда не хотел тебя так сильно.

Я никогда никого не хотел так сильно.