Бог Войны (ЛП) - Кент Рина (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt, .fb2) 📗
Действия Илая уже никак не влияют на мое настроение, но тот факт, что он не проведал меня, не предложил свою компанию и не поинтересовался, как прошла репетиция, портит мне настроение больше, чем следовало бы.
И нет, его безлимитная черная карта и безэмоциональное лицо Сэм не заменят отсутствия интереса.
Ари отпускает меня и выжидающе смотрит.
— Он действительно не придет посмотреть на тебя?
— С чего бы это? Он никогда не делал этого раньше, и нет никаких причин, чтобы начинать сейчас.
— Но ты хочешь, чтобы он пришел?
— Абсолютно нет. Присутствие Того-Чье-Имя-Нельзя-Называть только испортит атмосферу.
Она опускается на потертый диван из искусственной кожи.
— Ты все еще ужасно врешь.
— Нет.
— Да. Ты проверяешь свой телефон и смотришь на дверь с тех пор, как мы приехали.
— Это из-за Сэм. С ней не очень приятно находиться рядом, но она замечательный слушатель и, по сути, моя самый близкий друг на данный момент. Без нее я бы не выжила в этом доме.
— Ага. Скорее, из-за босса Сэм.
Я бросаю в нее подушкой, но она ловит ее и хихикает, как всезнайка. Хотя я люблю свою сестру, мне хочется придушить ее прямо сейчас.
В то же время я благодарна ей за то, что она рядом со мной, когда кажется, что все рушится.
Виолончель — единственное, что имеет смысл, и, хотя в прошлом я подумывала отказаться от нее, я бы никогда не смогла этого сделать. Это было бы равносильно отказу от части моей души — той разумной части, которая не переполнена причудливыми галлюцинациями и решительно отвратительными механизмами преодоления.
— Знаешь… — Ари осекается, вставая, готовая занять свое место в зале, возможно, рядом с Сэм, чтобы досадить ей до смерти.
Впервые мне становится жаль эту женщину.
— Хм? — я проверяю свои ногти, хотя и убедилась, что они не слишком длинные, чтобы застрять в чем-нибудь.
— Я могу позвонить Илаю и отчитать его за то, что он ужасный муж и не поддерживает свою жену в ее особых начинаниях.
Я поднимаю глаза.
— И выставить меня в отчаянном свете?
— Ты и так в отчаянии, — ее ухмылка может сравниться с ухмылкой Джокера.
Я встаю, хватаю ее за плечи и выталкиваю.
— Уходи.
Она топает ногами, как солдат, и отдает честь.
— Буду сражаться за твою честь, сестренка.
Я не могу удержаться от смеха, закрывая дверь и прижимаясь к ней.
Стук застает меня врасплох, и я дергаю ручку, готовая высказать Ари все, что думаю. Вместо этого мне улыбается маленькая женщина.
— Пора, мисс.
Я отвечаю улыбкой на улыбку, хотя в животе у меня завязывается дюжина узлов.
— Я сейчас приду.
С тяжелым сердцем я подхожу к туалетному столику и проверяю макияж, затем поправляю прическу. Вибрация заставляет мой телефон плясать на столе, прежде чем экран загорается.
Я делаю паузу, и мое сердце падает в желудок, когда я нахожу сообщение от моего мужа.
Железный Человек: Дыши. Ты играешь на виолончели с пяти лет. С твоим почти двадцатилетним опытом ты должна покорить инструмент, а не наоборот.
Ава: Кто-нибудь, держите меня. Могущественный мистер Кинг сейчас говорит слова поддержки?
Железный Человек: Я говорю факты. И я единственный, кто может держать тебя. Никто другой не предложит тебе эту услугу.
Ава: Ты ужасен.
Железный Человек: Ты уже говорила мне это. Возвращаясь к теме, представь, что никого нет. Только ты и твоя виолончель.
Ава: Я попробую.
Железный Человек: Покажи им, на что ты способна, миссис Кинг.
Ава: *GIF с изображением трех мужчин, отдающих честь, когда они тонут в лодке*
Я кладу телефон на тумбочку и ухожу с улыбкой на лице. По какой-то причине узлы постепенно ослабевают, и, хотя и не исчезают, я могу нормально дышать.
К счастью, это не соревнование и не сольный концерт. Резко вдохнув, я иду к подиуму, украшенному белыми и красными розами, и подхожу к белому кожаному креслу, на котором лежит моя виолончель.
Суета присутствующих не утихает. Они не умолкают, потому что я — главная достопримечательность и возможное посмешище этого вечера. Все снуют между высокими столами, потягивают напитки и болтают.
И все же от количества присутствующих меня охватывает нервозность.
Я все равно кланяюсь и улыбаюсь Ари и Сэм, которые стоят у одного из передних столиков. Сестра показывает два больших пальца вверх, а Сэм улыбается мне, и я понимаю, что это стоило ей усилий, потому что она выглядит так же жутко, как серийный убийца.
Каждый глоток становится исключительно сухим, когда я опускаюсь в кресло и берусь за гриф виолончели липкими пальцами. Я внимательно настраиваю колки, хотя делала это уже тысячу раз.
Рука застывает, и я приостанавливаюсь, прекрасно понимая, что если начну играть, то порву струну. Потребность убежать бьется под кожей, как одноглазое чудовище.
Может, мне стоит избавить себя от повторного унижения…
Я поднимаю голову, чтобы осмотреть толпу, и замираю, крепче обнимая виолончель, когда вижу двух мужчин, стоящих рядом с Сэм и Ари. Лео и, как ни странно, Илай.
Он выглядит солидно в своем черном костюме, с закрепленными манжетами и таким нечитаемым красивым лицом, которое должны изучать неврологи и художники.
Несмотря на его обычное безразличное выражение, его присутствие вызывает у меня чувство глубокого облегчения.
Он поднимает в мою сторону бокал с шампанским, и я натянуто улыбаюсь. Не потому, что не хочу, а потому, что мои мышцы не очень-то и способны это сделать.
Я закрываю глаза на короткую секунду и глубоко дышу, а когда открываю их, то беру первую энергичную ноту Сонаты Кодая для виолончели соло. Я могла бы выбрать что-то более современное, не требующее особого внимания к технике, но я была классическим виолончельным наркоманом практически всю свою жизнь.
Если я не брошу вызов себе, то кто?
Я сосредотачиваюсь на дыхании, пока страсть аллегро заполняет пространство. Вторая нота следует за ней. Потом третья…
Вскоре я позволяю виолончели играть самой, и меланхоличная музыка распространяется по мне, как целебный бальзам.
На мгновение весь шум и люди исчезают. Остаются только я и моя виолончель. Как это было всегда, всю мою жизнь.
Но посреди черной тьмы стоит безумная загадка — высокий, неподвижный, пугающий мужчина с ледяными серыми глазами.
И почему-то его присутствие вызывает во мне холодок страха.
Я не играю ни для кого из этих людей, судей или критиков.
Впервые я играю для себя.
Однако я хочу, чтобы он увидел меня в самом ярком свете. Я хочу, чтобы он посмотрел и пожалел обо всем, что сделал со мной.
Я хочу, чтобы он понял, что потерял меня. И хотя у него аллергия на чувства, я надеюсь, что его это немного заденет.
Или много.
Или достаточно, чтобы я смогла зашить свои зараженные раны.
Я с трепетом вдыхаю последнюю ноту первой и единственной части сонаты, которую играю сегодня вечером.
Разрозненные аплодисменты заполняют зал, а затем превращаются во все более громкий шум. Я медленно открываю глаза: люди аплодируют и кричат «Браво», во главе с Ари.
Только теперь с ней нет Илая.
Мой внутренний монолог, который я вела несколько секунд назад, падает на пол, когда на меня обрушивается более сильная эмоция. Отторжение.
Я встаю на нетвердые ноги и несколько раз кланяюсь, в основном чтобы скрыть дрожание губ.
Когда я выпрямляюсь, чтобы уйти со сцены, мой каблук замирает на полу, а губы разъезжаются.
Илай идет ко мне, неся массивный букет красиво уложенных розовых цветов.
Я дважды моргаю, пытаясь вернуться к реальности, но все, что я вижу, — это как мой муж преодолевает расстояние своими длинными ногами, а затем предлагает мне цветы.
— Ты хорошо справилась, — его прохладный, грубый голос звучит в воздухе, как колыбельная.
— Кто ты и что ты сделал с моим жестоким, бесчувственным мужем?
