Измени мне, любимый! (СИ) - День Иоанна (читать книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
Петр Петрович Батурин. Который — старший.
— Ты, Леся, не возражай, а приступай к проекту и поторопись-ка — шеф по телефону, конечно, не такой страшный, потому что мне не видно, как он глазами сурово хлопает и брови хмурит, но возражений моих он все равно не терпит, а продолжает настаивать — Завтра у тебя вторая встреча — да, со старшим Батуриным. И я предложил ему, что ты прям на объект приедешь, вот с утра и поезжай.
— Мне Тёма нужен — тогда он тоже с утра со мной.
— Бери-бери и без первичного списка работ и календарного плана на квартал вы оттуда не возвращайтесь.
Палычу спасибо за то, что загрузил. Все так советует психологи: нужно найти замену. И закрывать пустоту в сердце — работой, клиентами, авралами.
Может у кого-то так это и работает. Но мне легче становится не надолго, а потом опять возвращается ощущение потери, которую не вернуть.
В моей жизни теперь окончательно поселилось слово “никогда”. Я уже встречалась с ним и мне знаком его вкус. Поэтому так больно.
Хорошо помню, когда оно появилось впервые. Точно так было, когда я пару лет назад доставала с антресолей коробку со старыми новогодними игрушками, теми — что еще с детства.
Взобралась на стремянку, вытащила с антресолей коробку картонную — она легкая, держу одной рукой, подвоха не жду.
А дно у этой коробки составное — из четырех картонок, крестиком друг с другом схваченных. Вот это дно, оказывается, за столько лет прохудилось и распахнулось.
Игрушки летят сквозь дыру на дне коробки и разбиваются все, одна за другой. Они очень старые, настоящие стеклянные — долетают до пола и бьются.
И такое чувство щемящее в груди возникает только от одной мысли, что таких игрушек, из детства, у меня больше не будет. Никогда.
А еще понимаешь, что вроде ты и не просто игрушки разбила, а какой-то очень важный кусок своей жизни на черепки разнесла.
И теперь не склеишь. Ни игрушки, ни жизни кусок.
Да никто и стараться не будет склеивать.
Кончился век стеклянных игрушек и не нужно теперь заморачиваться, хранить их по особому — заворачивать каждую в салфетку, укладывать слоями в коробку и все это бережно, осторожно.
Новые игрушки теперь — из переработанного пластика. И они не бьются. Бросишь их — а они от пола отскакивают невредимые.
Вот и я сейчас как стеклянная новогодняя игрушка из детства — разбилась на мелкие кусочки и разлетелась по разным углам.
Глава 55
Развод — вполне себе пристойная для девушки причина подвести промежуточные итоги.
Особенно, если сравнивать с другими возможными причинами.
Юбилей — банальная, да и критери неустойчивые. До сорока пяти у каждой девушки они могут быть очень разные, а после — всего один: ягодка или нет.
Получение диплома — вообще на причину для итогов не тянет. Особенно, если это третий или более по счету диплом.
Переезд — причина уважительная, но очень уж нервная. По уровню стресса равна двум пожарам и подходит только тем девам, у которых уже в привычку вошло по горящим — в любых смыслах — избам шастать. Вот у них все просто: итоги подводятся всегда по количеству изб. Иногда — коней.
Идею эту — подытожить, а заодно и отпраздновать окончание первого брачного периода — подкинула мне Яська.
Она всегда так делает, когда расстается с очередным мужчиной всей ее жизни и уверяет, что это ей помогает двигаться дальше — от мужчины к мужчине.
Я это буду делать первый раз. Ожидаемо слегка волнуюсь и поэтому сразу отпускаю себе все вероятные грехи и огрехи.
И так, что мы имеем на выходе из семейной жизни: Алеся Игоревна Хмельницкая — 42 года.
Два высших образования, топ-менеджер и акционер ведущей консалтинговой IT-компании.
Финансово независима.
Стаж в браке — 15 лет. И больше не планирую.
Детей нет и не будет. Таков диагноз и вердикт врачей.
Опыт долгосрочных отношений — единственный. И продолжение подобных — проблематично.
Как аналитик я знаю: сухие цифры и факты обычно мало что нам говорят. Поэтому, важнейшая часть такого анализа — интерпретация данных.
В моем случае исходные данные подталкивают к выводу, что дальнейшая семейная жизнь со мной была бы занятием бесперспективным. Случившееся же развитие событий с отцовством Олега в результате — закономерное и всем во благо.
Потому что толку от меня, читай — детей — не дождешься. А сама по себе я и разведенкой не пропаду — умная, обеспеченная и просто красавица, да и “без прицепа”.
Ну и, была бы я посообразительней, так давно б уже сама просила мужа — измени мне! измени мне, любимый! Глядишь, все раньше бы и разрешилось да и не так драматично.
Как минимум, не было бы такого надрыва и в моей жизни бы не поселилось это беспросветное слово “никогда”.
Приблизительно так я думала, когда ехала ранним утром за город, чтобы провести первое интервью с заказчиком на его территории.
Дошла я до этих выводов еще накануне и уже успела с ними переспать. А сейчас я размышляла об этом отстраненно, как будто итоги подводила не для себя любимой, а для какой-то другой женщины. Причем, не очень мне близкой, например — для соседки с верхнего этажа.
Рано утром, как проснулась, успела уже поделиться своими выводами с Игнатием.
Он меня похвалил, сказал, что я трудяга и мое подсознание обязательно меня как-то за это отблагодарит.
И объяснил, что эффект отстраненности возникает потому, что это наш мозг так работает.
Он — мозг — не любит противоречий и всегда пытается их избегать, выстраивая различные психологические защиты.
Конкретно в моем случае — я просто выпала в третью позицию. Другими словами — стала “наблюдателем со стороны”. И вроде поэтому мне не так и больно. Как могло бы.
Так сказал Игнатий.
А я еще думаю, что кроме того, что я трудяга, я, похоже, еще и очень хитрая.
Потому что на самом деле мне больно. Очень больно. Особенно из-за этого слова — “никогда”.
Стоит мне только на секунду потерять контроль, оно сразу возвращается и звучит во мне на рапиде: никогда-никогда-никогда-никогда-никогдааааааа…
… больше он не назовет меня “Лисёныыышшш..”
… я не рожу Олегу сына
…мы не сыграем с ним серебряную свадьбу
… он не сварит мне кофе с кардамоном
Я могу продолжать эти “никогда”, нанизывать их как бусинки на ниточку, а потом перебирать, вспоминая каждую, одну за другой.
И так как я хитрая, я решила Игнатию об этом не рассказывать — пусть он лучше поддерживает меня и хвалит.
Но Игнатий оказался хитрее меня и позвонил — как раз вовремя, когда я доехала до офиса клиента.
— Видишь, я паркуюсь, поэтому подожди минуточку, а потом у меня будет еще 5 минут, чтобы с тобой поговорить — я нахожу самое удобное место для моей бэшечки-красавицы и готова к мини-сеансу
— А у этой твоей соседки — с верхнего этажа — осталось в жизни что-то такое, связанное с мужем, от чего она не готова отказаться после развода? Ты поговори с ней и поспрашивай хорошенько — чего такого теперь уже никогда у нее не будет?
— Никогда-никогда? И именно потому, что она развелась?
— Вот, ты правильно все уловила. Никогда! А она не готова от этого отказаться. И поэтому — больно. Очень
— Ммммм… — киваю в экран мобильника своему хитрому и очень крутому мозгоправу, развалившемуся сейчас в шезлонге под пальмами на фоне набегающих бирюзовых волн. Ох, не перехитришь его — даже когда он так далеко.
— Как соберешь все эти “никогда” — звони, продолжим — Игнатий салютует мне бокалом с коктейлем и отключается.
А я иду к своему клиенту и издалека вижу, что меня уже ждут.
Потому что встречают на ступеньках офиса всей такой неслабой компанией: Петр Петрович — который старший, Марго, Катенька с Алексом — ну куда ж без этого диджитал-гения, ну и, собственно, синеглазый с ними же.
Так, а где ж Тёма? Если не объявится за то время, пока я иду от стоянки к крыльцу — не видать ему квартальной премии.
