Женщины президента - Лобановская Ирина Игоревна (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Постоянно навязчиво загоралась лампочка ночника в спальне, в который раз выхватывая из темноты ненужные, лишние подробности, о которых давно неплохо бы забыть. Но никак не забывалось.
Потому что каждая ночь была точной копией предыдущей, подтверждающей одно: постель — это страшное пыточное место, куда можно попасть только по большой дурости и полной неопытности.
До Артема у Насти не было ни одного мужчины.
И она по наивности считала это своим большим несомненным достоинством. Она рассчитывала на любовь и умудренность Артема. И просчиталась во всем… Ладно, опыт, в конце концов, дело наживное. Но любовь… Она не приобретается, не хранится до поры до времени в тайниках и не передается по наследству.
Первая ночь с Артемом стала для Насти тяжким испытанием. И выплеснуть свое отчаяние на других она не могла. Было стыдно… Ну как расскажешь о таком даже матери?.. Близких подруг у Насти не водилось. Все ее знакомые по школе и по институту, прознав о ее великом отце, мгновенно резко делились на две категории. Одни начинали заискивать, рабски смотреть в рот, что было противно до отчаяния, а вторые начинали ее отчаянно ненавидеть. Поэтому Настя жила одиноко и печально, хотя, как это ни странно, улыбчато и приветливо. И люди вокруг думали: «А что ей не смеяться, дочке такого человека? Кому еще, как не ей, радоваться жизни?» Она ежедневно подтверждала эти мысли.
В ту их первую ночь боль разорвала ее на части, невыносимая, тяжкая, нескончаемая боль… Ей казалось, что боль не кончится никогда… И эта первая проклятая брачная ночь станет для нее последней, потому что после этого уже ничего невозможно…
Они с Артемом выдержали все нормы и традиции прошлого, дождались свадьбы-трафаретки, белого платья и черного костюма, идиотических воплей страдающих от горечи гостей, машины с лентами… Дотерпели до свадьбы… Зачем?! Может быть, стоило все понять и открыть для себя значительно раньше?..
До Насти Артем путался с несколькими подружками из родного солнечного города — так, ничего особенного, просто выпустить пар… Она знала об этом. Но Артем сроду не задумывался над тем, как надо вести себя с другими — неумелыми, испуганными, идущими по первопутку… Не все ли равно, какая разница… Да и потом, если она тоже хочет — значит, все сложится само собой. Не сложилось… Он это тоже прекрасно понял, но каждый раз думал — самое сложное уже позади, теперь все будет иначе…
Но все повторялось с маниакальной, издевательской последовательностью…
Пытаясь изменить ситуацию, он натаскал из магазинов книг по сексуальной патологии и разных литературных сексопособий. Не решившись принести их домой, Тарасов не нашел ничего лучшего, как спрятать их у себя в шкафу в служебном кабинете.
Значительно позже их случайно обнаружила вездесущая, любопытная Юлька, вечно сующая свой нос куда не просят, подивилась, хихикнула, но любимому ни слова о своем открытии не сказала, решив, что это тоже все ради нее. Ведь они постановили когда-то вместе учиться…
Учиться… Потому что Артем давно попал в бесконечный тупик… Настя так билась под ним в первую ночь, прикусывая от боли губы, не в силах даже целоваться и ответить хотя бы одному его несмелому движению, что сразу немного испугала его. Хотя особого значения он этому не придал. В общем, нормальное дело, естественное… Но прошло два дня, три, миновала неделя, другая, а Настины глаза не менялись, в них продолжал жить страх, большой, всесильный, насмехающийся над ними и захвативший в свои руки их общую судьбу.
Настя его боялась. Она боялась приближающейся темноты, горящего ночника и расстеленной широкой супружеской кровати. Настя была готова на что угодно, даже на смерть, только бы не ложиться рядом с Артемом каждую ночь…
— Мужик! — с презрением и ненавистью говорила о зяте мама.
Но кто же когда-то внушил несмышленой Насте — или она прочитала где-то об этом? — что как раз эти самые простые мужики — деревень деревенью! — оказываются часто великолепными любовниками. Она все время возвращалась к этой мысли. Тарасов к их числу явно не принадлежал. И вся любовь к нему Насти, вся ее увлеченность им размылась болью, которую он ей неизменно причинял.
Не может быть, чтобы это всегда было так больно!
Так не бывает! Это должно пройти! Иначе люди никогда не занимались бы этим и не писали бы об этом, и не произносили бы так много слов" на поверку оказывающихся лишними! — думала Настя.
Но ничего не менялось. Или почти ничего. Не помогли и книги, накупленные Тарасовым. Пустые слова, для человеческой жизни бесполезные, ни ему, ни Насте не подходящие, ненужные. А была ли она вообще, их взаимная любовь, напоминавшая скоротечную чахотку, в которую они оба так запросто поверили и тотчас разуверились?
И Артем со страхом понял, что не только Настя, но — самое страшное! — он сам ничего не умеет, что всему в жизни нужно учиться, все необходимо постигать, если ты собираешься жить в ней человеком, а не братцем Иванушкой, норовящим напиться из ближайшей лужицы-копытца и стать козленочком.
А козленочек неизбежно превращается в козла. Его выводило из себя его собственное бессилие — не то пресловутое, которое запросто загнать в угол с помощью какой-нибудь там виагры или клиники «Андролог». Это все пустяки, детские игрушки. Он был бессилен сделать из Насти настоящую женщину… Не на примитивном физиологическом уровне. Это ерунда, на это способен и дебил. Физиология здесь ни при чем. У них не было ни душевной, ни духовной близости, а без этого путь к счастью заказан.
Настя боялась его. И хотя боли ее почти перестали мучить, страх оказался другом верным и преданным. Чересчур.
Она по-прежнему пугалась его резкости, тяжести его тела, его неловких, неуклюжих, грубоватых движений — он постоянно то больно зажимал ей руку, то оставлял синяк на плече и засос на губах… Такая любовь Настю нисколько не вдохновляла. Да разве она вообще должна быть такой? И Настя надумала сходить к врачу в платную.
Морщинистая старушка, как гофрированная, навсегда смятая временем ткань, которую уже никогда не разгладить никаким утюгом, встретила Настю приветливо.
— Деточка, — сказала она, — это у тебя просто все такое узенькое в организме. Ты посмотри, какие у тебя ручки! Ты же астеник от природы! Значит, нужно потихоньку растягивать. Можно зеркалом. Но пусть лучше это делает муж. Понемножку, осторожно… Вам нужно привыкать друг к другу. Семья — это всегда две шестеренки, которые прежде свободно крутились себе в свое удовольствие в разные стороны. А в семье им приходится притираться друг к другу. В любом смысле. Москва не сразу строилась…
Москва — да, она, конечно, не сразу… Только ее мгновенного появления никто и не ждал. А Тарасову подавай все сразу — полное совпадение настроений и желаний, абсолютное единение тел и мыслей… Всякие отклонения от нормы им не приветствуются. А кто определил, какой она должна быть, эта самая норма?!
Старушка улыбнулась и ласково оглядела Настю.
И вдруг проницательно спросила:
— Да вы любите ли друг друга? Ведь эти проблемы — на самом деле ерунда! Они часто решаются очень просто, когда есть настоящее желание. Я всю жизнь занимаюсь физиологией. И чем больше я ею занимаюсь, чем лучше я ее знаю, тем больше понимаю, как мало порой от нее зависит. Иногда рожают женщины, которые никогда, по всем законам природы, родить не могут. И неожиданно выживают младенцы, которым было предначертано погибнуть.
Верно, подумала Настя.
За несколько лет до ее рождения у родителей появились мальчишки-близнецы, которым удалось прожить всего три недели. У матери Насти давно нашли тяжелый пиелонефрит, и врачи рожать ей вторично запретили. Они и в первый раз были против. Михаил, с трудом переживший смерть двоих детей и еле выходивший после родов жену, которая приходила в себя больше года, молчаливо согласился с медицинским приговором. Ничего, живут и без малышей… Что же теперь делать…
Он возил Женю по великим урологам, кормил лекарствами и отпаивал травами. Только его любимая Женька думала совсем иначе.
