Звездная пыль (СИ) - Гейл Александра (первая книга .txt) 📗
— Да бросьте, я два дня провел в этом театре, но сплетен про вас с ним наслушался.
Я поморщилась и отвернулась. Только этого не хватало. Хотя, удивляться было нечему. Совсем.
— Ничего нет. Теперь уже точно нет.
Последнее уточнение прозвучало жалко, но честно, однако Юрий неожиданно наклонился ко мне ближе и прошептал:
— Не верю. Докажи.
— Доказать? — удивилась я.
— Да, докажи.
И он накрыл мои губы поцелуем. Мгновение, и где-то рядом раздался восхищенный свист.
— Скрипач и прима… — услышала я голос Дэна. — Не теряешь времени даром, Павленюк! Одобряю. Присоединиться можно? У меня есть закуски. Кое-кому они очень даже не помешают.
Я улыбнулась, похлопала по соседней ступеньке ладонью и неожиданно поняла, насколько сильно не хочу терять премьера как союзника. К счастью теперь, когда Дианы “не стало”, шансы на его дружбу возросли, и это стало лучшей новостью на сегодня.
У мамы был новый срыв, и теперь она сидела у окошка с безжизненным видом. Как и всегда после такого, ее накачали какими-то препаратами, и от человека осталось одно тусклое воспоминание. Опустевшая оболочка. Тем не менее доктор попросил меня поговорить с ней о чем-нибудь хорошем в надежде, что она быстрее придет в норму. Он действительно употребил слово «норма» и ничуть не стушевался, когда я нервно хмыкнула.
— Мама. — Перешагивая через себя, я взялась за ее холодную, сухонькую ладошку. Мне было неприятно касаться матери, но знание, что в разрушении семьи виновата не она, а болезнь, несколько примирило меня с нынешним положением. — Мама, я стала ведущей балериной труппы. Помнишь, как я мечтала об этом в детстве? Это так здорово: знать, что в зале целая толпа людей, и все они пришли ради меня.
Мать даже не повернула головы — так и смотрела в окно, отчего я чувствовала себя идиоткой, которая разговаривает со стеной. Впрочем, ей никогда не нравилось мое увлечение балетом, и вряд ли станет приятнее теперь. И зачем я об этом вообще заговорила?
— Наверное, папа был бы счастлив. Помнишь, он любил смотреть, как я танцую. Помнишь, как мы с ним играли в приму? Он приносил домой цветы и просил показать, чему я научилась. И я выступала, а когда заканчивала, он громко-громко хлопал и дарил мне эти букеты. Если бы вы оба были в порядке, могли бы посещать любой балет, где я танцую. У меня есть возможность приглашать гостей, но некого приглашать. Разве это не грустно?
Я всмотрелась в знакомый профиль и решила, что все это бесполезно. В этой комнате осталось лишь эхо женщины, которой мать была прежде.
— Мама, я хочу тебя попросить кое о чем. Ты расскажешь мне о девушке из варьете? Той, которую видела с отцом. Ты сможешь вспомнить, как она выглядела?
После этого мать медленно повернула ко мне голову и посмотрела так, что я отпрянула. Ее глаза были стеклянными, как у животного. Казалось, мгновение — и она непременно бросится на меня. Что творилось в ее голове? Никто никогда не узнает. Тот, кто не видел сумасшедшего человека, можно сказать, не знаком со страхом.
— Пожалуйста, мам, сестра отца, да? Ты сможешь ее описать? — осторожно напомнила я.
Еще пару секунд она смотрела на меня без эмоций, а потом снова отвернулась к окну. Я не сдержала шумный выдох. Так было куда легче, и дико хотелось уйти. Но я пересилила себя и продолжила свой монотонный жизненный рассказ:
— У меня появился друг. Он скрипач. Пригласил завтра на свой концерт, а потом поужинать.
Поняв, что не дождусь реакции и на это тоже, я тяжело вздохнула и поднялась из кресла. Я понимала, что расстраивать больных плохо, что именно любовница отца косвенным образом повинна в состоянии мамы, но какой у меня был выбор? Елизавета никогда бы не назвала мне имени той женщины, защищая сына. А мне необходимо было знать, что случилось на самом деле и правда ли отец хотел оставить нас с матерью навсегда, любил ли он вообще нас когда-то? Всегда ли я была так одинока, как сейчас?
Всего пару месяцев назад Адам пафосно вещал о том, что «Рубины» для меня слишком живые и веселые. Неподходящие. Но с уходом Дианы он предпочел об этом забыть. Внезапно оказалось, что на безрыбье и Наташа молодец. Что до «Рубинов»… если уж совсем честно, они мне никогда не нравились, но прима должна танцевать все, и прима это сделала. Вряд ли я выступила так блестяще, как в «Пари», но ругать меня было не за что. Тем более что драгоценный балет собирались вскоре снимать. Все же его ставили под Диану и для Дианы, и я в нем не блистала. Но проверка на прочность пройдена, после этой победы Адаму придется отбросить сомнения. А я собиралась просто собой гордиться.
Я толкнула дверь служебки и вышла на промозглую улицу. Холодный декабрьский ветер тут же ударил колкими снежинками по лицу, и я вмиг замерзла, несмотря на то, что переобулась и накинула пальто. Намокший от пота алый сценический костюм забирал почти все тепло, но я даже порадовалась этому. Мне нужно было остыть от драм и трагедий, да еще перед такой встречей.
— Наталья, — позвала меня ассистентка, стоило ступить в коридор. — Это вам.
Мне в руки передали изящную открытку из тисненной бумаги. Простенькую, не запечатанную — любой желающий прочитает. Я сразу поняла, кто ее послал. Развернула и прочла размашистое:
«Жду вас у служебного входа. Есть новости.
В.»
Я не должна была радоваться записке или гореть желанием увидеть спонсора, но глупое сердце не желало слушать доводы рассудка. Послание не сделало Вита менее женатым, не усилило его симпатию ко мне, не изменило наши отношения, и, спеша на улицу, я отчаянно убеждала себя в том, что тороплюсь, дабы успеть до ухода артистов. Искренним во всей этой встрече было одно лишь нежелание быть пойманной с поличным рядом со спонсором.
Вита пришлось ждать, и некоторое время я таращилась в темноту, вспоминая сумбурный день.
После ухода Дианы труппу здорово перетряхнуло. Произошла череда замен в составах, «Рубины» было решено убирать раньше, а вместо него поставить беспроигрышное «Лебединое озеро». Адам с чего-то взял, что из меня выйдет отличная Одиллия. Я с трудом удержалась от того, чтобы покрутить пальцем у виска. То, что я поддалась слабости и переспала с почти женатым мужчиной, не сделало из меня жестокую коварную обольстительницу. Что-то с его представлением о женщинах было напутано, и я предпочитала думать о том, что всему виной нетрадиционная ориентация.
Занятая своими мыслями, я пропустила приход спонсора и, внезапно обнаружив его, вздрогнула. Кажется, он меня рассматривал.
— Вы один? — вырвалось у меня прежде приветствия.
— Ну вы же слышали: жена не любит балет, — правильно понял он суть моего вопроса.
Что-то мне подсказывало, что Светлане намного меньше нравилась прямая связь с балетом ее супруга, но меня их отношения не касались. Поежившись, я плотнее запахнула пальто и напомнила:
— Вы сказали, что есть новости.
— Решил, вам будет не лишним узнать, чем закончилось разбирательство по поводу Дианы.
Меня действительно интересовал этот вопрос, и я даже невольно сделала к Виту шаг, готовясь слушать. Он, к слову, не смотрел мне в глаза. Взгляд его утыкался куда-то ниже, судя по ощущениям, в подбородок, и это было странно, волнительно. Будто он не хотел электричества, возникавшего между нами каждый раз при столкновении взглядов.
— Да, конечно, — выдохнула я.
— Можете не волноваться, она вас больше не побеспокоит. Ей запрещено присутствовать в театре или вступать в контакт с артистами театра. Кроме того, назначен курс психотерапии. Танцевать она больше не будет нигде.
— Довольно… жестоко.
— Жестоко? — изогнул бровь Вит. — Она обвинена в порче имущества, попытке давления на артистов и срыва премьеры. Театр мог понести огромные потери, если бы она добилась успеха. Кроме того, Адам упомянул, что она использовала информацию из вашего личного дела, с чего вам ее жалеть?
— Моим прошлым постоянно пользуются против меня — я привыкла. И вы — не исключение.
