Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2 - Купер Джилли (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
Лишь достигнув Монто, она почувствовала себя спокойнее. Лошади с колокольчиками на уздечках, напомнившие ей об Артуре, волокли по Хай-стрит сани, битком набитые туристами. Красивые девушки с раскрасневшимися лицами и с завидно узкими бедрами бродили по замерзшим тротуарам. Отель «Версаль», где всегда Раннальдини останавливался, был лучшим в Монто. Возведенный из желтого камня, с прекрасным, по-деревенски выглядящим сквером, со статуей президента де Голля и с изумительным видом на горы, он располагался в двух минутах ходьбы от главного лыжного подъемника. Снег и свисающие с фронтона сосульки ярко переливались в лучах солнца.
Когда Китти пробралась в фойе через крутящуюся дверь, все столики были уже заняты очаровательными болтающими, загорелыми людьми. Прошло несколько секунд, прежде чем она узнала самого очаровательного из них. Юноша в свитере с Утенком Дональдом на груди сбросил очки и вскочил на ноги.
– Лизандер, – прошептала Китти.
Ее восторг был настолько очевидным, что Лизандер чуть не расцеловал ее, но она в смущении опустила голову, и он ограничился дружеским объятием.
– Я думала, что ты в Бразилии.
– Мне там надоело, и я соскучился по тебе. Я собираюсь научить тебя кататься на лыжах.
– Да у меня даже экипировки нет.
– Я все куплю. Ведь я же тебе ничего не подарил на Рождество. Спасибо за Утенка Дональда, – он посмотрел на свою грудь. – Это самый лучший подарок. Я думаю, ему не придется проходить карантин, когда мы вернемся в Англию.
Взяв ее под руку и ведя к лифту, он расспрашивал ее о рождественских подарках.
– Раннальдини подарил мне бюро для хранения документов, а Гермиона несколько подержанных китайских палочек для еды, – Китти захихикала, – и красный свободный свитер, такой огромный, что слону впору. «Я знаю, Китти, что вам нравится мешковатое». О-о-о, как я счастлива тебя видеть, Лизандер.
Чувствуя себя ужасно виноватой, что бросила детей на помрачневшую пару, смущаясь от бросающегося в глаза желто-зеленого, фиалкового, лилово-голубого и потрясающе розового лыжного костюма, – «Я выгляжу как радужный гиппопотам», – Китти готовилась съехать по склону.
– Здесь нужно много средств защиты, – говорил Лизандер, втирая «Амбр Солер» в ее розовые щеки и разрисовывая губы лиловатой губной помадой, прежде чем чмокнуть в курносый носик.
Он выглядел очень ярко в узком желтом летнем комбинезоне и лыжных брючках и голубой, зимородкового цвета ленточке, поддерживающей волосы над глазами, закрытыми черными закругленными очками. Лицо и прекрасный большой рот он разрисовал, как индеец, разноцветными губными помадами. Когда он мчался по склону, за ним к сапфировому небу взлетали белоснежные крошки. Сельские девушки, любовницы богачей, очаровательные разведенные дамы, рыщущие в поисках приключений, и сбежавшие парочки посматривали на него с интересом.
– Я чувствую себя как жеребенок, у которого к каждому копыту к тому же привязано по банановой корке, – возмущалась Китти. – О-о-о-о, я опять сейчас упаду.
– Да нет, не упадешь, – подбадривал Лизандер. – Опирайся на ребро лыж, так, правильно, теперь наклоняйся вперед, палки сзади, палки сзади! Не скрещивай их! Ну вот и получилось, Китти.
– И-и-и-и, я смогла.
Китти очень увлеклась, проехав несколько ярдов.
– Ой, мои ноги едут, помогите, помогите!
Вскоре ее яркий костюм был покрыт снегом. Правду говорят, что горы зажигают и вдохновляют. Всю ее усталость как рукой сняло.
Лизандер выбрал сравнительно безлюдный склон и, поглощенный желанием побыстрее обучить ее, а также растущим восхищением изумительными изгибами ее тела, появившимися после похудения, не заметил, что вокруг них собираются фотографы и журналисты, бормочущие что-то по телефонам и в диктофоны. На какой-то ужасный момент Китти подумала, что они явились по их души, но все они глядели куда-то вверх, на гору.
– Он спускается, – объявил репортер из «Дейли Мейл», выключая телефон.
– Джеймс Уиттеккер говорит, что у малыша сильный американский акцент, должно быть, Руперт подцепил его в Техасе, – произнесла блондинка хищного вида.
– А я думал, что он и Тегги поедут усыновлять в Боготу.
– Вероятно, он предпочел нечто более арийское.
– Должно быть, малыш поразил воображение Руперта. Это вообще удивительно, как Обществу по усыновлению удалось подцепить их.
– Они должны были действовать быстро. У Тегти несколько недель назад был выкидыш, – сказал фотограф из «Сан».
– А имеет ли Руперт право всучивать Тегги незаконнорожденного? – предположила хищная блондинка.
– О Бетти, только ты до этого додумалась.
– Прошлым вечером Тегги выглядела несчастной, и она еще ни разу не вставала на лыжи, с тех пор как приехала сюда, – ответила Бетти Джонсон из «Скорпиона».
– Так ведь она же только что потеряла ребенка, тупица.
– Если он от Руперта, – никак не могла уйти от темы Бетти, – то это означает, что он не верен Тегги, поскольку Найджел сказал, что ребенку на днях исполнилось три года, а он женат на Тегги почти шесть лет.
– Тише, они идут.
Представители мировой прессы защелкали фотоаппаратами и повключали диктофоны, когда очень светлый мальчик в огромных темных очках и лыжном костюмчике в голубую и белую полоску съехал по изгибам склона. Какую-то секунду казалось, что он врежется в пожилую американку в темно-розовом, но она осмотрительно убралась в сторону.
– Двигай попой, бабуся, – завопил мальчик, проносясь мимо.
– Вернись, Эдди, Бога ради, – голос прозвучал так громко, что мог бы вызвать снежную лавину, и по белому изгибу склона промчался, как дрожание солнечного луча, высокий человек в потертых джинсах и в толстом темно-сером свитере. Эффектно, с разворотом, остановившись рядом с мальчиком, он на мгновение скрылся за цЬонтаном снежной пыли. Когда же снег улегся, Лизандер рассмотрел гладкий загорелый лоб, пушистые, отливающие белокурые волосы, прекрасный греческий нос, рельефно выступающий из темных очков, и изогнутый рот, напоминающий сейчас капкан.
– Руперт Кемпбелл-Блэк, – в изумлении прошептал он Китти. – Только подумать, я приехал сюда, чтобы увидеть тебя, а он тоже здесь. Ох, Китти, ну разве он не великолепен?
– А я вот думаю о выкидыше Тегги.
– Ну ничего, они усыновят же. Правда, он милый?
– Не сбегай от меня, как в тот раз, ты, маленький содомит, – завопил Руперт. – А вы все можете убираться, – добавил он, обращаясь к прессе, бешено работающей аппаратурой.
– Откуда вы его привезли, Руп? – запросил?«Экспресс».
– Как тебя зовут, дорогуша? – поинтересовалась Бетти Джонсон.
– Эдвард Бартоломью Элдертон, – вежливо ответил мальчик. Затем, повернувшись к Руперту, сказал:
– Двигай попой, дедуля, я проголодался.
Под взрыв хохота разгневанный Руперт исчез, а Бетти Джонсон во всеуслышанье заявила:
– Еще бы, ведь это ребенок Пердиты.
– А кто она? – спросил «Пари Матч».
– Да где же вы были последние четыре года? – удивилась Бетти, когда они толпой отправились по отелям писать репортажи. – Это же одна из незаконнорожденных Руперта. Вот почему ее ребенок и поразил его воображение. Она в Америке вышла замуж за игрока в поло по имени Люк Элдертон.
– Забавно, что Руперт дедушка, – заметил «Миррор».
– Это не слишком украшает его имидж короля-лошадника, – сказала Бетти и изумленно добавила: – Интересно, нельзя ли приобрести копию Члена Дедули?
Руперт сидел в баре отеля «Версаль», посматривая, как горы меняют окраску с розовой на голубую, и, игнорируя жену Тегти, напивался виски в настроении таком же мрачном, как и его фамилия. Он старался не показать своего настроения мистеру Пандопулосу, богатому греку, который прилетел специально для того, чтобы пожаловаться, что его лучшая лошадь на сегодняшних крупных скачках даже не заняла никакого места.
В прошлом за Рупертом числилось побольше любовных побед, чем за Доном Джиованни. Пресса, весьма скептически воспринимая его явную верность Тегти, была озабочена тем, чтобы все-таки застукать его. «Скорпион» дал задание двум репортерам тащиться за ним днем и ночью. Их последняя раскопка была сделана четыре с половиной года назад, когда темпераментная Пердита Маклеод, лучший среди женщин Англии игрок в поло, оказалась дочерью Руперта. После страстного сопротивления вначале, Руперт постепенно признал ее своим ребенком и оказал значительную эмоциональную и финансовую поддержку. С тех пор другого «отцовства» не обнаруживалось и за ним следили с осторожностью, понимая, что Руперт достаточно богат, чтобы преследовать судебным порядком глупца, переступившего черту.
